– Помимо того, что я в тебе люблю, есть особое удовольствие тебя баловать, Теана. Свадьбу оплачивает дядя, и знаешь, за суровое воспитание он обязан раскошелиться по полной. Какое тебе нравится?

Мы дружно посмотрели на кремовое. Оно не изобиловало украшениями, но словно было сшито из тончайшей, почти невесомой ткани. Нежное кружево, кокетливая пуговка на спине, пышная струящаяся юбка – и тысячи крошечных кристаллов, сверкавших отблесками солнечных лучей.

Оно было идеальным. Платье-мечта для свадьбы мечты.

– Мадам, – обратился жених к хозяйке, – нам нужно еще одно вечернее платье. Для ужина с моей семьей.

При мысли о нем у меня вспотели ладони.

– Ну что ты снова нервничаешь, Теана?

– Вдруг я не понравлюсь твоей семье?

– Так. – Любимый взял меня за руки. – Моя семья – богатейшая в Чармерде. Они не могут позволить себе бездумно впускать в свой круг посторонних. А значит что?

– Что?

– Тебя уже проверили, и дядя знает о тебе все. И ты им уже нравишься. Они уважают мой выбор, убедились, что ты – не шпионка из стана врага, и теперь хотят познакомиться с будущей родственницей. К тому же дядя уже оплатил часть приготовлений к свадьбе. Как думаешь, стал бы он делать это, если бы собирался запретить нам пожениться?

– Ты же сам сказал, что Гримвеллам плевать на деньги.

Он рассмеялся, и я невольно залюбовалась тем, как небрежно темные пряди волос выбились из идеальной прически. Генри всегда носил волосы до плеч и собирал их в хвост или косу. Он знал, что выглядит сногсшибательно, и часто этим пользовался. Порой я задавала себе вопрос: почему наследник такой семьи заинтересовался мной, сиротой из приюта, которой даже фамилию дали ненастоящую?

– Подловила. Но дядя не такой. Он иногда перегибает палку, может быть суров, забывает, что мы давно выросли и нас уже не нужно воспитывать, но если он дал деньги и приказал обустроить нам апартаменты – ты в семье, Теана Гримвелл.

Я улыбнулась, услышав непривычное звучание собственного имени.

– Погоди. Обустроить апартаменты? Мы что, будем жить в вашем доме?

– Первое время. – Генри пожал плечами. – Мне нужно закончить учебу и перенять часть дел, дядя вводит меня в курс. Если мы переедем, я совсем не буду тебя видеть. Мне не хочется тратить первые годы после свадьбы на редкие свидания в выходные. Ты против?

– Нет… – Я закусила губу.

Жить в огромном доме, почти замке? Рядом с его семьей? С нелюдимым и мрачным дядей? Я была готова ради Генри на все, но это совершенно не значило, что не боялась новой жизни.

– Мне тоже хочется чем-нибудь заняться. Обучиться или найти работу.

– Поговорим об этом после свадьбы.

Да. В семье Гримвеллов не слишком жалуют работающих женщин. Что бы ни писали о семье Генри, женщины в его семье как правило служили дорогими аксессуарами на светских мероприятиях. Конечно, я знала, что они занимаются благотворительностью, и даже в свое время получала грант от Дебры Гримвелл – тетушки Генри, – но все же не могла отделаться от ощущения, что жен они воспринимали примерно как неразумных детей, которым, в рамках адекватного воспитания, конечно, стоило давать немного свободы и ответственности.

Впрочем, к Генри это мало относилось. Мы встретились в библиотеке, и до сих пор могли говорить часами. Спорить, обсуждать новости, историю, искусство. Мы посещали выставки и концерты, а после устраивали бурные дебаты. Гуляли по старым улицам, рассказывая друг другу жуткие детективные истории. Порой мне казалось, я знаю Генри всю жизнь.

Звякнул колокольчик – мальчик-почтовик бесшумно и быстро положил на специальную полку стопку конвертов и свежую газету, забрал заранее приготовленную монету и так же тихо выскользнул на улицу.

– Вот, леди Морнингблум. – Мадам вернулась с охапкой вешалок. – Примерьте. О, принесли почту. Отлично, я как раз жду приглашение на ежегодный модный бал… о Звездноликая!

Пока я рассматривала всевозможные платья и ткани, Генри и владелица салона склонились над свежей газетой, и при этом их лица были такими мрачными, что на миг я подумала, будто свадьбу отменили и написали об этом на первой полосе. Потом я тут же отругала себя за эгоизм: а если что-то случилось?

– Все в порядке? – спросила я, подходя ближе.

«Овечка в волчьей шкуре» – гласил заголовок. Нахмурившись, я вчиталась в первые строки.

«Сегодня утром по обвинению в колдовстве была задержана леди Миранда Харсперин, вдова известного критика. Знаменитая своей благотворительностью и меценатством, леди Харсперин десятилетиями скрывала приверженность к запрещенному культу. Смертный приговор был вынесен спустя шесть часов после задержания. Казнь пройдет в Министерстве Справедливости двадцать пятого дня месяца Орла».

– О… я слышала о ней. Как ужасно.

По коже прошелся мороз от мысли, что даже в высшем обществе встречаются люди, обращающиеся к колдовству. Теперь, когда я без пяти минут жена Генри, мне еще страшнее от этой мысли, ведь скрыть магию гораздо проще, если есть деньги. Каждый, с кем мы общаемся, может быть преступником и убийцей.

– Никогда бы не подумала, что леди, так самоотверженно отдающая себя благотворительности, может быть монстром внутри.

Мадам и Генри как-то странно переглянулись. Они, должно быть, знали Миранду Харсперин лично и теперь пребывали в шоке.

– Дорогая, – расплылась в улыбке мадам, – стоит поторопиться с платьями, тебе ведь еще нужно сделать прическу, непременно отдохнуть и расслабиться перед ужином.

– Да, вы правы. – Я тряхнула головой. – Извините, меня просто очень пугают сообщения о магии. Моих родителей убила колдунья. Они стали ее последними жертвами, стража не успела буквально на несколько минут. Я выросла в приюте и с тех пор постоянно думаю о том, что понятия «безопасность» не существует.

– Не бойся, – улыбнулся Генри, – в моей семье тебя будут оберегать и защищать от всякого зла, малыш. Примерь красное.

– Красное? – Я с сомнением посмотрела на жениха. – А не слишком агрессивно для знакомства с семьей?

– Доверься мне. Дядя Габриэл любит красное. И красивых девушек в красном.

Заметив выражение моего лица, он довольно расхохотался.

– Звездноликая, ты – чудо. Не бойся так, дядя – убежденный холостяк. В шестнадцать ему пришлось стать главой семьи и воспитывать братьев и сестер, так что вся его юность прошла… м-м-м… прошла и следа не осталось. И теперь он не жаждет связывать себя отношениями, наслаждается одиночеством, деньгами и властью. Ну и свободными женщинами.

– В красном, – добавила я.

– Ты слишком юная для искушенного Габриэла Гримвелла. А вот для меня…

Я хихикнула, увернувшись от поцелуя, схватила роскошное красное платье и скрылась в примерочной. Но вот ощущение мороза на коже не исчезло, мне казалось, словно в салоне появился дух арестованной колдуньи и внимательно за нами наблюдал. Я знала этот страх, он отпустит и позволит сделать вдох, только когда Миранду Харсперин казнят, не раньше.

Платье село как влитое, и я с удивлением рассматривала себя в отражении. Если в свадебном платье еще недавно по салону кружилась юная девчонка, впервые очутившаяся среди роскоши, то в этом в свет вышла леди Теана Гримвелл, супруга наследника империи Гримвеллов. Оно было сшито из плотной ткани, идеально облегающей тело. Очень скромное, даже слишком: с длинными рукавами, неглубоким V-образным вырезом и тяжелой юбкой в пол. И лишь в движении полы платья расходились, обнажая высокий разрез на ноге.

Меня позабавила реакция Генри, когда я вышла из примерочной. Сначала на его лице было написано что-то вроде «а не слишком ли?», но когда я сделала шаг вперед, в глубине синих глаз зажглись огоньки желания. Сотни девушек отдали бы все на свете, чтобы этот парень так на них смотрел.

– Да. Идеально! Берем?

Я осторожно кивнула. У мадам действительно было чутье на платья, не зря она держала лучший столичный салон. Даже не верилось, что я и вправду здесь, в залитом светом зале, в окружении зеркал, в которых отражается какая-то непривычно красивая и счастливая Теана.

Генри протянул мне руку, чтобы помочь подняться на подиум – платье следовало чуть укоротить.

– Готова к новой жизни?

О да. Я была готова. Правда, под новой жизнью представляла себе нечто совершенно иное.

* * *

Двери особняка Гримвеллов распахнулись передо мной и Генри. Худенькая миловидная служанка почтительно склонилась, и меня накрыло странным ощущением нереальности. Как будто это не для меня открывают двери и не в мою честь устраивают званый ужин. Хорошо, что Генри все это время держал меня за руку, иначе я бы дрожала, как осиновый лист. Я и так дрожала, но за вежливой улыбкой пока удавалось скрывать дикую панику.

– Все будет хорошо, – шепнул Генри. – Ты выглядишь идеально.

Потом мы сделали шаг в большую гостиную, и взгляды присутствующих обратились к нам.

Здесь было очень мило, хоть и, на мой взгляд, темновато. Горел камин, треск поленьев наполнял комнату уютом. Дамы и господа в вечерних платьях и костюмах беседовали, разбившись на группы. У каждого в руках был бокал с каким-то напитком. Предположительно вином у женщин, и коньяком или виски – у мужчин.

– Генри! – Темноволосая женщина в чем-то темно-зеленом и закрытом направилась к нам.

Она, как и многие дамы высшего общества в возрасте, закрывала шею и предпочитала носить одежду с высокими воротниками. Считалось, что шея и руки – то, что выдает в женщине возраст, так что когда она изящным движением взяла с подноса проходившего мимо официанта бокал и протянула мне, я увидела тонкие перчатки в тон платью.

– Вы, должно быть, Теана. Мое имя Диана Гримвелл. Я мать Генри.

Ну, здравствуй, будущая свекровь.

– Рада встретиться с вами, леди Гримвелл. Генри очень много о вас рассказывал и тепло отзывался.

Она рассмеялась.

– Что ж, дорогой, ты же не обидишься, если я стану любить твою невесту сильнее, чем тебя?

– Мама, не смущай Теану. Я не мог рассказать ей о том, какой ты бываешь, потому что иначе она сбежала бы на второй день после помолвки.

Я залилась краской и опасливо покосилась на жениха. Похоже, они привыкли подтрунивать друг над другом. А я, выросшая в строгой дисциплине с тотальным отсутствием тепла между воспитательницами и воспитанниками, слегка пугалась такой непринужденности.

– Я поздравляю вас, Теана. И рада, что Генри выбрал себе невесту. Мне хочется, чтобы его судьба сложилась счастливее моей. Понимаете?

– Да. Конечно. Я люблю Генри, у вас чудесный сын, и я благодарна Звездноликой за нашу встречу.

К нам постепенно начали подтягиваться и остальные гости, которым я вскоре перестала вести счет. Поначалу я очень нервничала, что не могу запомнить имена и родственные связи всех присутствующих, но вскоре поняла, что они быстро теряли ко мне интерес. Для большинства невеста Генри – всего лишь очередная будущая дальняя родственница. На нее интересно посмотреть, ей нужно представиться, но не более того. Гостей больше интересовали собственные новости, светские сплетни и угощение.

Только одна девушка запомнилась мне особо. Она не стала представляться, а остановилась напротив нас с Генри и смерила меня насмешливым взглядом. Закатив глаза, жених произнес:

– Теана, это моя сестра, Сибилла. Сибилла, это моя невеста, Теана. Будь с ней, пожалуйста, учтива.

Последнюю фразу он произнес с нажимом.

– Не обращай внимания, – шепнул мне, когда Сибилла все так же молча отошла к матери.

Мне показалось, они обсуждали меня, но я усилием воли заставила себя отмахнуться от этой мысли.

– Сибилла не совсем… м-м-м… здорова. И к тому же недавно ее бросил жених, так что к нашей свадьбе она относится очень нервно. Да что там… Она ко всему относится нервно, даже если это лишь смена дня и ночи. Знаешь ведь, в каждой большой и богатой семье должна быть безумная эксцентричная тетушка. В нашей это эксцентричная сестричка Сибилла.

– А где твой дядя? Он еще не пришел?