Поскольку князья не каждый день женятся, к этому мероприятию все долго готовятся. Надо ведь и людей посмотреть, и себя показать, и с сильными мира сего отношения завести. Что ни говори, а князь Дарлова – фигура для местных дворян. Его братья и сестры, тоже князья и герцоги, имеют свои блистательные дворы и не слишком часто бывают в таком захолустье. Так что надо не зевать, шить новые костюмы, надевать все драгоценности, какие есть, да привозить своих многочисленных чад на такой пышный праздник. Глядишь, дочка кому приглянется или сына возьмут в герцогскую гвардию, жизнь-то и наладится. Так что померанские дворяне не зевали. Определенную интригу создавал еще и невесть откуда взявшийся племянник князя. Юный принц Мекленбург-Стрелицкий, конечно, темная лошадка, но если дело выгорит, далеко может вывезти. Судите сами, он молод, красив, хорошо образован и потенциально богат. Шутка ли – шесть тысяч гульденов годовой ренты, да в наших местах таких деньжищ отродясь не видали. Да еще наследственный лен из трех городов – это вам не фунт изюма. Правда, у принца какие-то нелады с родней и прибыл он гол, как сокол, но материна родня его не бросила. Так что молодой человек роскошно одет, занимает первые места согласно своей знатности и смотрит милостиво. А еще, мамочка, как он прекрасно танцует! Ну, посмотрите, мама, вот он ведет невесту в менуэте – ах, какая великолепная пара!

Такие шепотки преследовали меня с самого начала церемонии. Если в церкви еще как-то держали себя в рамках, то на балу просто распоясались. Впрочем, очевидно, какая-то часть бурной биографии принца стала всеобщим достоянием, так что дочек почтенные родители слегка придерживали: «Не по вашим зубам орех, дурочки», – а вот сыновей, особенно младших, вперед пихали: «Смотри браво, дуралей, вон у принца свиты нет, глядишь, и ты на что сгодишься».

Я всем милостиво кивал и улыбался, танцевал с дамами, раскланивался с местными шишками на ровном месте. Одобрительно смотрел на недорослей и иногда, улучив момент, подмигивал их сестрам. Танцевал, кстати, в основном с невестой. Бедняжке было скучно, и дядя в который раз командировал мне все полномочия. Вот интересно, а ночью он меня на помощь не позовет? Так, тихо, держи себя в руках и не забывай, чей хлеб ешь! Если уж совсем невтерпеж, вон Катарина фон Нойбек смотрит голодными глазами давно не доенной коровы. А пуркуа бы, собственно, и па? Тем более что матушка Марту на бал не пустила. Ну, просто как злая мачеха Золушку.

Следующий танец танцую с фрау Катариной. Говорю ей витиеватые комплименты, сжимаю руку чуть сильнее, чем позволяют приличия, смотрю с обожанием во взоре.

– Как вас разместили, прекрасная фройляйн Катарина?

– О, спасибо, все прекрасно!

– Ваши комнаты ведь в восточном крыле?

– Да, ваша светлость, они очень светлые и просторные.

– И рядом с апартаментами моей матушки, не так ли?

– Совершенно верно, а вы, принц, живете в ее половине?

– О, нет. Я живу в западном крыле, в одинокой башне. Там довольно мрачно и уединенно, но знаете, там прекрасные фрески на стенах.

– Что вы говорите, ваша светлость, а что они изображают?

– Сцены грехопадения Марии Магдалины, хотите, я вам их покажу?

Тем временем танец подошел к концу, и я повел свою партнершу к ее месту. Отвечая реверансом на мой поклон, она подняла голову и, воспользовавшись отсутствием внимания, негромко шепнула мне с обворожительной улыбкой:

– Ваша светлость, я надеюсь, что мне удастся насладиться сценами грехопадения, когда я выйду замуж, в компании своего супруга.

Так, я не понял, меня что – только что отшили? Терпение, Иоганн, терпение, господь увидит, как ты мучаешься, и пошлет тебе что-нибудь лучшее.

Когда бал наконец подошел к концу, я устало побрел в свою башню. Ну что за жизнь в деревне без пулемета? Открыл дверь и задумался, не зажечь ли свечу, а может, ну ее. В этот момент чьи-то руки закрыли мне глаза, я от неожиданности на секунду замер, но тут же рывком развернулся и замер вновь. На меня с лукавой улыбкой смотрела Марта.

– Ваша светлость так долго предавался развлечениям, что я уж думала, не дождусь.

– Марта! Ты здесь! Ты провела мою матушку и сбежала ко мне? Марта, ты просто чудо! Марта…

– Ваша светлость, смиренно умоляю вас, заткнитесь! – прошептала девушка и заткнула мой рот поцелуем.

Я вне себя от восторга подхватил ее на руки и понес к кровати, думая про себя: «Какое все-таки счастье, что Катарина отшила меня, – хорош бы я был, приведя ее сюда!»

Когда мы утолили первую страсть и слегка отдышались, я, любуясь на ее счастливое лицо, спросил:

– Послушай, я ведь ничего не помню о прошлом. Мы ведь, кажется, были с тобой и твоей сестрой в той хижине во время грозы, так почему?..

– Ах, мой принц, вы ведь и впрямь ничего не знаете. Я полюбила вас с первого взгляда, а вы были так увлечены моей сестрой Авророй, что не обращали на меня никакого внимания. Тем днем вы были так заняты ею, что и не заметили меня, а я плакала за стеной, что вы выбрали не меня.

– Постой, так ты…

– Да, принц, эта ночь первая у нас с вами. Но довольно слов, я мечтала об этом все время и боялась признаться. Но теперь я ничего не боюсь, и даже если эта ночь последняя в моей жизни, я не променяла бы ее на сто лет жизни без вас.

– Марта, ты с ума сошла!

– Да, мой принц, я лишилась ума от любви к вам!

– Знаешь, если тебя когда-нибудь упрячут в сумасшедший дом, я попрошусь в твою палату. Не знаю, есть ли у нас с тобой будущее, но пусть все будет как будет.

– Довольно слов, мой принц, просто любите меня сейчас. Я не прошу у вас ничего больше…

Мы не отрывались друг от друга всю ночь и лишь под утро забылись в объятиях друг друга. Увы, когда мой организм, наплевав на мою усталость, привычно поднял меня ни свет ни заря, я был один. Бесцельно глядя на стены, на которых отродясь не было никаких фресок, я лежал и думал – а не приснилось ли мне все? Марта, Фридрих, матушка герцогиня и вся эта необыкновенная история.

Еще перед торжественным обедом мне представили с полдюжины молодых людей в возрасте от четырнадцати до двадцати со словами, что они «были бы счастливы служить» мне. Посмотрим, посмотрим. Людей у меня нет, а одному и пропасть недолго. Особым интеллектом взоры не блещут, но и совсем уж дебилами эти парни не выглядят. Ну что же, не всегда нужны умные, иной раз предпочтительнее верные. Всем с улыбкой отвечаю, что сейчас время веселиться, а завтра милости прошу, посмотрим, кто на что способен.

Утром в назначенное время появляется ровно половина претендентов, то есть трое. Остальные, как видно, спят. Прекрасно понимаю: вчера нахрюкались на дармовщинку, а сегодня головка бо-бо. У всех бывает, не у всех проходит. Ну да ладно, пойдем посмотрим, что за сокровище прибило к нашему берегу. Двое явно братья – один восемнадцати лет, другой мой ровесник. Довольно рослые, хоть и худые, темно-русые волосы. Одеты скромно, чтобы не сказать бедно. На потертых поясных портупеях старенькие шпаги. Зовут Каролем и Болеславом фон Гершов. Чувствую, будут у меня ребята Леликом и Болеком. Третий – тот самый младший мальчишка четырнадцати лет, довольно пухлый и рыжий. Зовут Манфред фон Торн. В школе такие всегда были объектами для насмешек сверстников. Одет чуть лучше, по крайней мере, следов штопки не видно. Шпага новенькая, но невольно возникает вопрос: а ее вообще вынимали?

Отвечаю на их дружный поклон кивком и показываю на стол. На нем фехтовальные жилеты и рапиры. Мы переодеваемся и приступаем. Толстяк, сразу видно, в фехтовании не силен, хотя азы знает. С братьями дело значительно лучше, я с удовольствием фехтую с ними по очереди, разгоняя утреннюю хандру. Следующее упражнение – верхом. Кстати, все три претендента пешие, на коней родня, судя по всему, не разорится. Ничего не поделаешь, седлаем дядиных и отправляемся на конную прогулку. Толстяк опять аутсайдер, хотя и не безнадежен. Братья же довольно ловкие наездники. Во время прогулки показываю претендентам свой коронный номер с допельфастерами, неофиты впечатлены по самое не могу. В ответ продемонстрировать ничего не могут за отсутствием пистолетов, а я не побеспокоился. Как я понимаю, практика тоже отсутствует… Ну что же, вся надежда на дядю. Надеюсь, этот фанат стрельбы не позволит пропасть молодым дарованиям. Возвращаемся в замок и… вы что, всерьез думали, что это все? Э, нет, ребята. Садимся за стол и пишем сначала диктант, а потом сочинение на тему, почему вы хотите служить у такого замечательного меня. Опаньки. Претенденты меняются местами, и теперь рыжий фаворит гонки, а братья аутсайдеры. Диктант они с горем пополам осиливают, а вот сочинение – увы. Нечего хмуриться, кто сказал, что это провал? Просто ваш будущий работодатель пытается выяснить, кто на что годен. Да, возможно, завтра у меня будет целая армия, но вы пришли сегодня, и у вас преимущество. Забираю сочинение рыжего: прочту на досуге. Интересуюсь, как у претендентов со знанием языков. Братья – ожидаемо немецкий и местный диалект, напоминающий польский. Латынь учили, но без успехов. Толстяк бойко говорит и читает на латыни, польском и французском. Ну что я могу сказать, молодец.

– Итак, господа, вы приняты. О размерах жалованья, я думаю, мы договоримся, стол мой, одежда на вас тоже. Настоятельно требую, чтобы вы держали себя в чистоте – как нравственной, так и телесной. Ну, а что, нагрешить я за вас за всех успею. А теперь идем завтракать.

Женитьба дяди совершенно не изменила ни его привычек, ни общего течения жизни в Дарлове. Все те же занятия стрельбой и охотой, перемежаемые веселыми пирушками. Молодая княгиня Агнесса Магдалена, казалось, совершенно не интересует этого славного, в сущности, человека. Отношения с местными дамами у нее не то чтобы не сложились, но единственной ее подругой оставалась Катарина фон Нойбек. Думаю, князь прозрачно намекнул своим подданным, чтобы их жены и дочери не путались у него под ногами в коридорах замка. Я со своей маленькой свитой продолжал жить в своей башне. После отъезда большинства гостей в замке высвободилось немало места, но я привык к своей берлоге и распорядился лишь, чтобы ко мне перетащили немного мебели. Братья фон Гершов и рыжий Торн жили в нижнем пределе, там для них перегородками разделили комнату, судя по всему, когда-то бывшую оружейной. Они приоделись и теперь не напоминали оборванцев. Мы с ними постоянно чем-нибудь занимались. Скакали по окрестным полям, стреляли и охотились в компании дяди. Много времени уделяли фехтованию – как обычными шпагами, так и всем, что попадется под руку: алебардами, глефами. Я, с благодарностью вспоминая науку капрала Шмульке, лихо орудовал рейтарским бастардом. Они славные ребята, и мне легко с ними. Герцогиня Брауншвейг-Вольфенбютельская уехала вскоре после свадьбы и увезла с собой Марту. Матушку ждет муж и многочисленные дела в своем герцогстве. Я не мог поехать с ней: мне нужно было дождаться вестей из Мекленбурга. Мои дорогие родственники должны мне ренту минимум за два года. Это не много и не мало, а двенадцать тысяч гульденов. Это, чтобы не соврать, почти тридцать килограммов золотых монет, если я ничего не путаю. Впрочем, о килограммах сейчас еще никто не знает. Эту меру весов придумают почти через двести лет, сейчас в ходу фунты, марки и прочее. Причем частенько в разных местах свои фунты и свои марки. Вместо золота я могу получить серебро. Рейхсталер примерно равен рейнскому гульдену и весит, на мой взгляд, граммов тридцать. Стало быть, вес моей ренты будет составлять около трех с половиной центнеров. А еще я могу получить кусок острого железа в бок или яд в желудок, и моя родня, таким образом, изрядно сэкономит.