Ночью Дарловский замок кажется мрачным и угрюмым. Мы лежим с Агнессой на огромной кровати в княжеских покоях. В воздухе повисло напряженное молчание, наконец она не выдерживает и, стараясь не смотреть на меня, тихонько произносит:

– Вы, верно, теперь презираете меня.

– Вовсе нет, с чего вы взяли?

– Тело моего мужа еще не остыло в замковой часовне, а я…

– Не казните себя, в случившемся нет вашей вины. Вы молоды и красивы, вы достойны любви, которой, к сожалению, мой дядя не смог дать вам.

– Вы не понимаете. Катарина убедила меня в том, что это необходимо. В том, что это небольшой грех. В том, что так я спасу и себя, и ее…

– Так и есть. Грех совершили ваши родные, выдавшие вас за старика и даже не приехавшие на ваше бракосочетание. Грех совершил и мой дядя, женившийся на вас и не попытавшийся дать вам хоть немного счастья.

– Вы не понимаете! Как же вы не можете понять!

– Что мне нужно понять, Агнесса?

– С первой же нашей встречи, едва увидев, я стала мечтать о вас! Сначала я надеялась, что человек, предназначенный мне в мужья, будет хоть немного походить на вас. Я ведь никогда не видела его раньше. Потом я просто хотела, чтобы на его месте были вы, особенно когда он приходил ко мне в опочивальню. Боже, как я хотела, чтобы это были вы!

– Агнесса…

– Молчите! Вы ничего не понимаете! Мне просто было очень хорошо с вами сейчас. Я даже не знала, что может быть так хорошо! Я думала, что это всегда так мерзко и… А теперь он умер, а я – падшая женщина!

– Успокойтесь, Агнесса! В случившемся нет вашей вины. Скажу вам откровенно, я тоже с первого дня думал о вас не как о тете. Вы так красивы, а дядя столь откровенно пренебрегал вами, что я не мог не думать о вас.

– Почему же вы…

– Господи помилуй меня! Агнесса, я ведь изгнанник и живу здесь из милости. Я терзался всей душой, но мог ударить по руке, кормившей меня. И если то, что сейчас случилось, грех, то пусть он падет на меня. Пусть мне будет уготована геенна огненная, но я ни минуты не жалею о том, что произошло.

– Правда?

– Ну конечно правда!

– Но что будет с нами?

– Милая моя, все в воле божией. Если он, несмотря ни на что, благословит нас ребенком, то ваша судьба будет устроена. Вы останетесь с ним в этом замке полновластной хозяйкой. Никто не посмеет отнять его у законного наследника дома Грифичей.

– Законного… – горько вздохнула Агнесса.

– Да, законного! Никто не посмеет оспорить его происхождения.

– А если он будет похож на вас?

– Что за беда! Я тоже внук князя Богуслава, и говорят, крепко похож на него в молодости. Никого не удивит, что внук похож на своего деда. Правда, могут найтись злые языки, если я буду с вами, так что мне придется уехать.

– Уехать? Как? Куда?

– Еще не знаю, мне нужно дождаться известий из Мекленбурга, а потом я решу, куда направить свой путь. Но мне нельзя здесь оставаться, если я не хочу навлечь на вас несчастья. По крайней мере, пока.

– Боже, вы покинете меня!

– Агнесса, будьте мужественны! Вы умная женщина и должны понимать, что на ребенка не должно упасть и тени подозрения. Только тогда ваше будущее будет обеспечено. И, надеюсь, мое тоже.

– Но вы вернетесь? Как долго вы собираетесь отсутствовать?

– Ах, милая моя, вы не представляете, какое это счастье, когда есть куда вернуться! Увы, до сих пор мне было некуда возвращаться. Мне по наследству досталось слишком много врагов, и все жаждут моей крови. Мне нужно уехать хотя бы на год. За это время все уляжется, никого не удивит, что я решил навестить могилу дяди и его вдову. Если ваши чувства не остынут ко мне, то сможем открыто объявить о нашей помолвке.

– Что вы такое говорите! Как могут остыть мои чувства? Скорее уж солнце остынет, и Балтийское море навсегда скует лед!

– Милая Агнесса, вы очень молоды и не знаете жизни. Чувства человеческие недолговечны, а разлука – тяжкое испытание для них.

– Я молода, конечно, но вы, Иоганн, на два года меня младше!

– Это верно, но я кое-что повидал, особенно в последние полгода. Я был узником в городской тюрьме, я скрывался, притворялся бродячим комедиантом, завербовался в рейтары. Я сражался с людьми, хотевшими моей смерти, и убивал их в ответ. Я потерял память и всех хоть сколько-то близких мне людей.

– Боже мой!

– Да, Агнесса, я молод, но я знаю жизнь гораздо лучше вас. Давайте не будем говорить о будущем, давайте жить сейчас настоящим. У нас так мало времени.

– Мало времени?

– Милая Агнесса, утро не должно застать нас в одной постели. Никто из слуг не должен заподозрить нашего счастья. А через три дня, самое большее четыре, приедут родственники, и у них тоже не должно быть и тени подозрения на ваш счет. Если понадобится, вы должны будете выгнать меня из замка, обвинив в том, что пристрастие к стрельбе погубило вашего мужа. И я был участником этих опасных забав!

– Боже мой, я не смогу!

– Сможете, если это будет необходимо! А через год, когда ваше положение упрочится, я смогу вернуться. У вас будет пусть маленькое, но свое княжество, если богу будет угодно, я смогу вернуть свое. Два княжества лучше, чем ни одного, но даже если будет только одно, судьба консорта слаще судьбы скитальца.

– Но обещайте мне, что вы вернетесь!

– Княгиня! Чтобы я мог вернуться через год, необходимо, чтобы через девять месяцев у вас родился ребенок. И у нас не так уж много времени, чтобы устроить это, так что давайте не будем его терять.

– Ах, Иоганн, чего же вы ждете!

Это безумие продолжалось три дня. Днями у меня не было ни одной свободной минуты, организация похорон и хозяйственные заботы отнимали все время. В светлое время я мог увидеть Агнессу разве случайно, столкнувшись в часовне, где она всегда была в окружении свиты. Но ночи принадлежали только нам и проходили в дурмане бешеной страсти. Каждая наша минута, проведенная вместе, могла стать последней, и это неимоверно распаляло наши желания. Единственной свидетельницей нашей связи была Катарина фон Нойбек, она была нашей поверенной и нашей сводней, нашим ангелом-хранителем и демоном-искусителем. Она зорко оберегала нас от любопытства слуг и служила нам письмоношей.

Прибывшие на скорбную церемонию родственники во главе с дядей Филиппом прекратили нашу связь. Когда тело дяди Георга упокоилось в склепе, а женщины выплакали все положенные слезы, глава клана Грифичей без обиняков спросил меня о моих планах. Я, коротко вздохнув, ответил ему:

– Меня здесь держит только необходимость дождаться ответа из Мекленбурга. Как-то же мои родственники должны прореагировать на мое спасение?

– У них не слишком большой выбор, племянник. Тебя в присутствии огромного числа людей признали я и твоя мать. Этого вполне достаточно, чтобы обеспечить твое будущее. Никто не посмеет лишить тебя того, что полагается тебе по праву.

– Пока я жив – да. Но это обстоятельство вполне можно подкорректировать.

– Ты опасаешься за свою жизнь?

– У меня достаточно к тому оснований. Покойный дядя рекомендовал мне держаться подальше от мекленбургской родни, и я намерен последовать этому совету. Какой бы ответ ни получил, я отправлюсь ко двору шведского короля – там найдется занятие для моей шпаги. Если господь будет милостив ко мне, я смогу найти при шведском дворе влиятельных друзей, которые помогут мне вернуться в Мекленбург.

– Я смотрю, ты все обдумал? Но тогда тебе нечего ждать.

– Как сказать, дядя, как сказать. Приехать на службу шведскому королю герцогом и во главе своего отряда – всяко лучше, чем беглым принцем и одному. Мекленбуржцы должны мне двенадцать тысяч гульденов, на эти деньги можно целый полк нанять.

– Верно, но вряд ли ты получишь с них, оставаясь здесь, что-то, кроме короны. Скорее всего, они обусловят выплату ренты твоим возвращением. Но мысль поехать в Швецию недурна! Наследник престола Густав Адольф твой ровесник – если ты подружишься с ним, твое будущее будет обеспечено. И может статься, ты получишь со временем не один Стрелиц, а немного больше. Твои двоюродные братья Иоганн Альбрехт и Адольф Фридрих не намного старше тебя и не слишком уверенно сидят на троне. Ко всему твой тезка католик, не говоря уж о том, что их отец и твой дядя герцог Иоганн был сумасшедшим и сам себя зарезал. Так что все может случиться. Правда, их мать вдовствующая герцогиня София, ставшая после смерти Карла Первого регентом, женщина властная и умная, думаю, если кто и может устроить тебе неприятности, то это именно она.

Дядя, проговорив это, лукаво усмехнулся и без перехода тут же спросил:

– А как у тебя отношения с Агнессой Магдаленой?

– Дядя, помилуйте, какие у меня могут быть отношения с тетей, особенно после случившегося?

– После случившегося?

– Ну да! Она, очевидно, винит меня в несчастном случае, происшедшим с дядей Георгом. Если до этого несчастья она относилась ко мне снисходительно, то сейчас просто видеть не желает. Может, хоть вы ей скажете, что страсть к стрельбе у дяди была задолго до моего появления?

– Это да. Бедняга Ежи всегда любил эти громыхающие штуки. Так значит, отношения с тетей у тебя не сложились?

– Увы, скорее испортились. Будь жив дядя – я мог бы оставаться здесь и дальше, а теперь…

– А я хотел было просить тебя сопровождать ее к родителям.

– Вы считаете необходимым изгнать ее?

– Ты слишком прямолинеен, друг мой. Но – да! Она могла бы стать членом нашей семьи, но судьба распорядилась иначе, и у Дарлова будет иной хозяин, нашего рода. А Агнесса Магдалена еще молода и вполне может устроить свою судьбу в другом браке.

– Ну, если вы уверены в том, что их брак был бесплоден, то вы совершенно правы.

– У тебя есть основания считать иначе?

– Нет, но чем черт не шутит, когда господь отворачивается? Дядя Георг был, конечно, немолод, но вполне здоров и бодр. Так что я не слишком удивился бы, если бы у этого союза появились плоды. Впрочем, выгнать вдову сразу после похорон будет не слишком красиво, а, скажем, через пару месяцев приличия были бы соблюдены. К тому времени, были плоды или нет, станет вполне заметно.

– А ты дипломат, милый племянник. Пожалуй, я последую твоему совету.

– Всегда пожалуйста. Однако я не смогу увидеть развития событий, поскольку собираюсь как можно скорее отправиться в Швецию.

Дядюшка распрощался со мной явно озадаченным – видимо, не ожидал подобной рассудительности от «молокососа». Ну а что, привыкайте, я, как-никак, почти герцог, мне мозги по должности положены.

Скоро вернулись Лелик и Болек. К огромному моему сожалению, им не удалось найти Фридриха, точнее застать. Судя по рассказу деревенских жителей, его увезли рейтары пана Остророга. Ну что же, жаль, конечно. Надеюсь, у старика все хорошо и мы когда-нибудь свидимся. По моему приказу они подыскали среди местных несколько молодых парней, желающих повидать мир. Я принял на службу восьмерых. На швальне покойного дяди на них сшили нечто вроде ливрей, украшенных гербом Мекленбурга. Перешерстив с разрешения Агнессы дарловский арсенал, я смог их недурно вооружить. Каждому удалось подобрать шлем, кирасу, мушкет и палаш. Мушкеты, правда, фитильные, но дареному коню в зубы не смотрят. Братья фон Гершов получили полный доспех и по паре пистолетов. На Манфреда ввиду его малолетства доспехов не подбирали, но пистолетами вооружили. Его задача – в случае чего заряжать нам оружие. О себе любимом можно было не беспокоиться, мне доспех и прекрасную кавалерийскую шпагу успел подарить еще при жизни дядя Георг, а стволов и без того на взвод рейтар хватит. Пора отправляться, а то родня уже косо смотрит.

В местном порту нередки суда, идущие в Швецию, одно из них и приняло на борт мой маленький отряд. Пока мои архаровцы грузили скарб, я прощался. Увы, Агнесса Магдалена, окруженная бдительной родней, не могла меня проводить, и поэтому ее заменила Катарина.