Ян по памяти набросал нам примерную схему острова. Ничего особенного, большая скала в океане, точнее, две. Одна маленькая, другая побольше. Между ними узкий пролив и бухточка, достаточно хорошо защищенная от ветра. У большого острова есть небольшой пляж, где можно высадиться. В глубине острова есть большой грот и хижина, построенная рыбаками. Там, очевидно, и складируются ценности, нажитые непосильным трудом. Всего у пиратов было порядка ста пятидесяти человек, но с собою молодой ярл брал не больше сотни. Остальные остались в фамильном фьорде караулить отцовское поместье. Во время первой нашей встречи с пиратами мы практически полностью перебили экипаж одной барки, на остальных также были потери. Будем считать, что их осталось семь-восемь десятков. Что они предпримут, потеряв своего вожака? Выберут нового? Сильно вряд ли, лишиться крыши в лице старого ярла – не есть гут. Скорее отправят гонцов к папаше – так, мол, и так, опростохвостились, просим vergebung^[17], не извольте гневаться. Остальные стерегут добро. Старый ярл при дворе, так что ответ они вряд ли получили, следовательно, гарнизон меньше еще человек на пятнадцать-двадцать. Так что играем, сдавайте!

Согласно разработанному плану мы подошли к острову на рассвете, когда сон особенно сладок. Без помех высадившись на пустынный пляж, мы направились в глубь территории. Командовал наемниками капитан Хайнц, я со своими людьми держался чуть в стороне. Петерсон с командой и двумя десятками солдат на «Марте» был готов прикрыть нас огнем из кулеврин. Уж и не знаю, чем бы нам это помогло в случае чего, но все же. В бухте, как и ожидалось, три корабля, один чуть больше нашего, а два поменьше. Ну, в принципе понятно, больших судов ярлу не захватить, все-таки разные весовые категории. Вот и шакалит помаленьку, паразит шведский. А где часовые?

Ну как так можно? Я, значит, разрабатываю план, требую точности и тишины, стращаю своих людей небесными карами, а эти негодяи спят! Как выяснилось впоследствии, все мои расчеты оправдались, разбойников осталось всего семьдесят три человека, причем из них полтора десятка раненых. К старому ярлу отправились восемнадцать, причем все сколько-нибудь дисциплинированные и авторитетные. Как и следовало ожидать, у оставшихся дисциплина упала ниже комингса, и через некоторое время пиратский коллектив сразила безудержная пьянка. Я худею, дорогая редакция! Как вас мамы-то в море отпустили?

Впрочем, есть и положительные стороны. Во-первых, в бою неизбежны потери, а у нас теперь их нет. Во-вторых, люди капитана Хайнца Гротте вполне дисциплинированны и боеспособны. Окружение провели по всем правилам военного искусства, мародерству при виде легкой добычи не предались. Сделавшим попытку сопротивляться без излишней жестокости выбили эту дурь из головы. Вместе с мозгами. И теперь моя светлость со скукой на лице наблюдала за построенными передо мной мающимися с похмелья джентльменами удачи. Преотвратное зрелище!

Итак, времени у нас мало. В темпе проводим инвентаризацию и грузим все ценное на корабль. Эти господа с перекошенными от пьянства лицами будут грузить. Если не будут, то вы знаете что делать! Vorwürts! Увы, пещера почти пуста, там остались личные вещи покойных шкиперов и владельцев, навигационные приборы, но денег нет! Увы мне! Впрочем, этого стоило ожидать: делегация к ярлу забрала денежки с собой. Как видно, чтобы старик не сильно гневался. Нам досталась в качестве трофеев большая куча оружия и немного припасов. Что делать с кораблями? Пиратские барки однозначно сжечь. Их трофеи, по всей видимости, тоже. Можно, конечно, попытаться увести их собой, но людей мало. К тому же не представляю, как я объясню своему другу Олле, откуда они появились. Чего доброго, самого пиратом объявят. Но с пустыми руками я все одно не уйду. Припасы, порох, пушки – все это в хозяйстве пригодится. Да, якоря поснимаю и все блоки, но пустой не уйду!

– Ваша светлость! – отвлек меня от грустных размышлений голос Яна Петерсона. – Ваша светлость, я тут осматривал пиратские трофеи…

– И что же вы обнаружили, мой друг?

– Много чего, мой принц, они шли из Швеции с грузом меди и железа…

– Замолчи, Ян, или меня сейчас жаба задушит!

– Простите, принц, вы сказали «жаба»?

– Жалко мне, говорю, грузов, но все нам не вывезти!

– Вы, ваша светлость, полагаете, властям будет трудно объяснить происхождение кораблей с грузом?

– Моя светлость именно так и полагает!

– Я нашел человека, который нам поможет.

– Кого ты нашел?

– На большом флейте в канатном ящике сидел человек. Зовут Август ван Дейк, если я правильно понял – он хозяин этого судна, – охотно пояснил мне Ян. – Эй, подойдите к его светлости!

Ко мне подошел на подгибающихся ногах довольно изможденный человек. Он попытался поклониться мне, но споткнулся и едва не упал; его подхватил мой шкипер. Похоже, бедолага провел в заточении не один день, и ему изрядно досталось.

– Ва… ваша светлость, благодарю вас за спасение! – пролепетал он непослушным языком.

– Ян, дайте ему умыться и покормите, только без излишеств. Вряд ли он сейчас сможет что-то внятно сказать. А вот ты, похоже, что-то придумал?

Дождавшись, когда ван Дейка уведут, Петерсон спросил меня:

– Ваша светлость, что вы собираетесь делать с пленными пиратами?

– Не представляю, друг мой. Ей-богу, лучше бы они сопротивлялись! Я бы перебил их со спокойной совестью, а теперь и не знаю. А ты что посоветуешь?

– Ну, мой принц, есть масса вариантов! Вы можете приказать перебить их здесь и сейчас. Ваши наемники сделают это, может, и без удовольствия, но быстро. Вы можете, заковав их в цепи, доставить в Стокгольм, и тогда их точно повесят, но уже по приговору королевского суда. Наконец, вы можете их просто оставить здесь без еды и питья. Тех из них, кто не сдохнет от голода, всенепременно прикажет убить ярл, как только появится здесь. Но вы ведь хотите поступить как христианин, не так ли?

– Пожалуй, и что ты предлагаешь?

– Дайте им надежду на спасение!

– В смысле?

– Ваша светлость, смотрите, та дальняя шхуна повреждена, да и шла в балласте. С нее мы снимем все, что можно снять, особенно тот фальконет, что торчит, задрав дуло, на юте. Остается два корабля, у одного из которых есть законный владелец.

– Ты предлагаешь ограбить спасенного?

– Вовсе нет, хотя если он предложит вам что-нибудь за спасение – не отказывайтесь. Вряд ли его просто так оставили в живых – наверняка ярл намеревался получить выкуп.

– Хорошо, продолжай.

– Его корабль шел с грузом меди и железа в Амстердам, а второй пригодный к плаванию гружен пшеницей. У вас есть уже опыт по ее продаже, не так ли?

– Куда ты клонишь? У нас нет людей на два лишних судна!

– Разве? – картинно удивился Ян. – А эти?

– Пираты? Ты с ума сошел!

– Вовсе нет, более-менее здоровых всего сорок человек, разделим их на два корабля и приставим за ними приглядывать по пятку наших матросов. А два десятка ваших мушкетеров будут гарантией их благоразумия.

– Но у нас только один шкипер!

– Держаться в кильватере не такая большая наука, а большего и не требуется. Ван Дейк же в благодарность охотно подтвердит, что приз абсолютно законен. Ну, потеряет неделю, прежде чем наймет новый экипаж. А мы получим приз и благодарность голландцев. Это тоже кое-чего стоит!

– А пираты?

– А что пираты? Вытолкаем их взашей, пусть радуются, что не повесили! И к Юленшерне они не пойдут, побоятся. Если, конечно, так прикажет ваша светлость!

– Решено. Петерсон, подбирайте матросов, Гротте, выделите людей во главе с капралами! Господи, пошли нам хорошую погоду!

Господь не подвел, и к следующему вечеру мы без потерь стояли на стокгольмском рейде.

Олле Юхансон смотрел на меня и ван Дейка с непонятным выражением на лице. Наконец он, прочистив горло, спросил:

– Э, ваша светлость решили очистить от пиратов всю Балтику?

– А у вас, господин капитан над портом, есть возражения?

– О, вовсе нет, вы неправильно меня поняли!

– Мой дорогой Юхансон, это вы меня неправильно поняли. Я вовсе не собирался связываться с пиратами или кем-нибудь еще. Это они на меня напали, и я был вынужден защищаться. Они также напали на господина ван Дейка, и я опять-таки был вынужден оказать ему помощь! Как христианин и просто честный человек. Ну а то, что очередной корабль остался без хозяина, – это просто превратности судьбы. Божья воля, так сказать!

– Да, понимаю, понимаю, на вас напали, а вы тут вроде как и ни при чем.

– Абсолютно! Более того, тот небольшой корабль, который по случайности попал мне в руки, – он мне, прямо скажу, в тягость! И я охотно продам его и груз.

– А какой груз? – оживился Олле, почуяв поживу.

– Семьдесят ластов отборного зерна! Тридцать талеров за ласт!

– Двадцать пять!

– Олле, вы меня без ножа режете! Вы знаете, как неохотно мои подданные выплачивают мне мою законную ренту? Да я беднее любого шведского чиновника! Двадцать восемь.

– Охотно сочувствую вашему горю, но – увы и ах! Двадцать пять.

– Ох, господин Юхансон, что мне с вами делать? Вы так мне симпатичны, что я склонен согласиться.

Похоже, я все-таки сильно уязвил во время прошлой сделки господина капитана над портом! И он теперь во что бы то ни стало хочет взять реванш. С другой стороны, я ведь не свое кровно нажитое продаю. Два дня назад и вовсе собирался сжечь.

– В продаже корабля я также могу вам поспособствовать, ваша светлость!

– Сделайте такое одолжение, мой друг. Три тысячи талеров, и я охотно расстанусь с ним.

– Увы, мой принц, я знаю этот корабль, он не стоит и двух с половиной. А принимая во внимание обстоятельства…

– Сколько?

– Тысяча двести!

– Полторы! Или я прикажу прорубить ему дно!

– Да ради бога! Впрочем, ради нашей дружбы тысяча триста!

– Идет!

– Что это было? – спросил меня ван Дейк, когда мы вышли из портовой конторы.

– А вы думали, пираты случаются только в море? Теми разбойниками, что обидели вас, господин Юхансон завтракает. Кстати о разбойниках: вы ведь не знаете имени вашего обидчика?

– Нет, ваша светлость.

– Но можете его узнать, не так ли?

– О, мой принц, я запомнил эту дьявольскую личину слишком хорошо, она теперь является мне в кошмарах!

– Прекрасно, хотите посчитаться?

– А это возможно?

– В этом мире нет ничего невозможного, друг мой. Во-первых, я знаю и имя человека, столь жестоко с вами обошедшегося, и имя его врага. Пойдемте со мной, и я все устрою.

Через час мы были перед депутатом риксрода Акселем Оксеншерной. Тот, внимательно выслушав рассказ о злоключениях несчастного ван Дейка, сочувственно вздохнул.

– Все это очень печально, его величество принимает все возможные меры по искоренению этого зла, но, увы, оно неискоренимо! Кроме того, вы сказали, что не знаете, как зовут главу пиратов, не так ли?

– Я – нет, но вот его светлость…

– Конечно, конечно, стоит где-то случиться истории с пиратами – и его светлость принц Мекленбургский тут как тут. Ну и кто же этот негодяй?

– Завтра в королевском дворце состоится большой прием, не так ли?

– Да! Но что вы этим хотите сказать?

– О, ничего такого, но может так случиться, что господин ван Дейк узнает кого-нибудь из присутствующих…

– Даже так?

– Ну, я чисто гипотетически… скажем, если он окажется рядом с молодым Юленшерной… то всякое может случиться, не так ли?

Будущий канцлер задумчиво поиграл желваками.

– Вы понимаете, принц, что это слишком серьезное обвинение?

– Обвинение… в чем? Помилуйте, господин Оксеншерна. Я никого ни в чем не обвиняю, просто говорю, что господин ван Дейк может кого-нибудь узнать на королевском приеме. Может, он узнает пирата, а может, человека, с которым ходил к непотребным девкам! Я-то почем знаю!

– Хорошо, я вас понял. Встретимся завтра, господа.

Из портовой конторы мы прямиком отправились в дом, снятый Манфредом по моему поручению. На стук в массивную, окованную железом дверь долго никто не открывал. Я было уже потерял терпение, когда из-за нее донесся слабый голос Мэнни.

– Чего надо?

– Нельзя ли увидеться с его светлостью принцем? – дурашливо изменив голос, спросил я.

– Его светлость болен и никого не принимают! – незамедлительно последовал ответ.

– Откройте доброму человеку, а не то добрый человек вам дверь выломает! – уже обычным голосом потребовал я.

– Иди-ка отсюда подобру-поздорову, пока цел, а то ходят тут всякие!

– Мэнни, черт тебя подери! Ты что, меня не узнал? Открывай сейчас же!

– Берегитесь, принц! – закричали вдруг мои спутники, увидев, как в окне из-за приоткрывшейся ставни высовывается ствол мушкета.