Я скомкала в ладони ворот кофты квартиросъемщицы. Это был мой коронный прием. Когда такая безобидная (с виду) особа берет кого-нибудь за грудки – у этого кого-нибудь в голове всегда появляются мысли о том, что внешность обманчива. А это дезориентирует.

– Так что, Людмила, – не отпуская ворот ковбойки, вопрошала я, – вы сами расскажете или отправимся в полицию?

– Да отпустите вы, – пришла в себя девушка, – при чем здесь полиция? Я ничего такого не сделала! Пришел брат Инги Петровны, попросил ключ от почтового ящика. Я и отдала.

– Инга Петровна в курсе? – озадачилась я. – Вы Инге Петровне сообщали об этом?

– Нет. Брат ее попросил ей не сообщать. Инга сейчас за границей, ей не до чего. У нее дела какие-то важные. А брат сказал, что сам будет вынимать платежки за квартиру и свет и оплачивать. Иначе, сказал, Инга все забудет. Долги накопятся. И пени.

– Как вы расплачивались с Ингой Петровной?

– На карту сбербанка переводила. Да что вы меня пытаете? У вас нет никаких прав! – окончательно пришла в себя девица.

Я решила помириться. Я вообще-то человек очень мирный и душевный. Мне претят всякие ссоры и напряженки. И только непреодолимой силы обстоятельства заставляют меня в них участвовать!

– Хорошо, – сказала я мягко, – давайте телефон Инги Петровны.

И улыбнулась. А улыбка у меня хорошая. Располагающая. Чуть глуповатая, поэтому люди всегда расслабляются.

Людмила продиктовала мне телефон Инги Петровны. Однако все же с подозрением смотрела на меня.

Я не нашла ничего лучшего, чем спросить на прощание:

– У вас есть телефон брата Инги Петровны?

– Нет, – пролепетала квартиросъемщица, – но с ним всегда можно связаться через Ингу Петровну.

Я посмотрела на Людмилу. Взгляд мой должен был обозначать крайнюю степень негодования. Уж – не знаю – получилось ли?

Добралась до машины и сразу набрала телефон Ярцевой. По вотсапу. Если человек за границей, а с ним нужно поговорить, лучше не бомбить его телефон.

– Инга Петровна? Вам удобно сейчас говорить? Я – помощник адвоката Ольга Звонарева, – мне почему-то понравилась эта версия меня. То есть моего вмешательства в ситуацию. Она, версия, была уместна в данном случае. – Нашей адвокатской коллегии стало известно, что на вашу недвижимость, находящуюся по адресу… покушается злоумышленник. Вам необходимо либо явиться в суд, либо прислать свои письменные возражения. Пошлите мне свою почту – я отправляю вам примерный текст. Или вы вернетесь в Москву к двадцать пятому ноября?

В трубке послышались рыдания. Нешуточные. Такие полновесные, горькие рыдания. С соплями.

Я помолчала. В полном недоумении.

– Да вы не волнуйтесь так, Инга Петровна. Все же еще не так все плохо. Мы занимается этим делом. Если вы напишете о своих возражениях, напишете заявление в полицию о том, что мошенник Красавин пытался обманным путем завладеть вашей недвижимостью, – все будет хорошо. Вы когда вернетесь?

– Я вернусь! – сквозь слезы проговорила Инга Петровна. – Я вынуждена вернуться!

И снова впала в рыдания.

Но сквозь них я все же различила отдельные слова. И даже смогла связать их в предложения. Они повествовали (с явным уклоном в восклицание) о нелегкой судьбе женщины средних лет, которую бросил мужчина.

Я, конечно, привыкла к тому, что располагаю людей к себе. Потому что у меня вид добродушный. Я произвожу на людей впечатление наивной и незлобивой женщины, душевной. Каковой, впрочем, я и явлюсь. Мне часто изливают душу совершенно незнакомые люди. Но вот так, чтобы по телефону, даже не заглянув в мои пронзительные круглые глаза, исполненные сочувствием, – это впервые.

Впрочем, когда человек долго находится на чужбине…

Совершенно непонятно, зачем мне нужны были все эти сведения о чужой жизни, но не прерывать же человека, который хочет выговориться. Женщину, к тому же!

И я узнала, что Инга уехала в Америку в конце 90-х. Через какую-то фирму завербовалась горничной работать. Инга по профессии – логопед, но работы в России не было, а тут Америка и работа.

Когда Инга первый раз увидела своего работодателя, подумала: «У меня не будет проблем». Как потом признался Роберт (работодатель), он подумал, взглянув на Ингу: «Это – моя проблема».

Жена Роберта, толстая, дебелая, истеричная американка, конечно, невзлюбила Ингу. Но Инге было наплевать. Она, конечно, не влюбилась ни фига в этого Роберта, но все же он был Ингиным шансом. И Инга старалась. Любить Роберта.

За 20 лет Инга и Роберт объездили полмира. Роберт купил Инге квартиру в Нью-Йорке и мерседес. Правда, на имя своего сына.

– И я была такая дура, такая дура, что верила. Верила этому старому удаку, что это потому, что ипотека на сына оформлена, что у него скидки какие-то… Идиотка! Я даже ухитрилась гринкарту не получить! У-у-у-у…

– Так когда вы вернетесь? – радостно спросила я.

И тут же осеклась: можно ли быть такой жестокосердной? У человека – горе. Тем более, у женщины.

– Инга, у вас брат есть?

– Нет, – удивилась не ставшая американкой, – почему вы спрашиваете?

– Когда вы вернетесь?

Впрочем, это было уже неважно. Я все выяснила и обо всем уведомила и предупредила.

Представление меня самой как помощника адвоката навело меня на мысль. Ирина мне сразу скинула координаты своей адвокатессы – на всякий случай. Я решила, что пришло время с ней познакомиться.

Адвокат Наталья Замятина была ровно такой, какой я хотела всегда быть. Но не смогла. Деловой, решительной, жесткой, но склонной к сочувствию, сразу видящей корень проблемы. К тому же Наталья была красавицей. Настоящей. Такая Симона Синьоре в расцвете лет. А не какая-нибудь смазливость с накаченными губами.

Я рассказала Наталье, что по просьбе Ирины Осокиной объезжаю ответчиков, к которым предъявил иск злодей Красавин. Наталья покачала головой.

– Вы справитесь? Одно дело детективное агентство – другое дело частное лицо.

– Думаю, справлюсь, – сказала я неуверенно.

Наталья предупредила о необходимой в данном случае осторожности.

– И хорошо бы они тоже написали заявление в полицию. Чем больше потерпевших – тем лучше. А то они там не мычат не телятся. Если будет много потерпевших – это их хоть немножко мобилизует. И осторожно, осторожно, осторожно…

– Закопята живет где-то на даче… Как его найти?

– Если дача зарегистрирована на Закопяту – легко.

И Наталья ее нашла в реестре – в Раменском районе Подмосковья.

– Завтра съезжу, – пообещала я.

– Осторожно! Красавин наверняка не один действует. У меня уже было одно такое дело несколько лет назад. Умер дедушка семидесяти семи лет, дочь стала в наследство вступать, и тут выяснилось, что дедушка за два месяца до смерти женился. Причем в Дагестане почему-то. То есть понятно, почему. В Дагестанском ауле легче брачными бумажками разжиться. «Жена» дагестанская тут же тоже стала на наследство претендовать – а там тоже квартира дорогостоящая. Еле отбились.

– Вот это изобретательность!

– Мошенники – высшая каста преступного мира. Не гоп-стоп какой-нибудь. А с квартирами им сейчас легко мошенничать – регистрируют передачу собственности без нотариуса, в электронном виде. Вообще раздолье для всевозможных злоупотреблений. Поэтому еще раз говорю: осторожно!

– Где бы мне разжиться каким-нибудь удостоверением? – сделала я логичный вывод из предостережения. – Солидным? Например, помощника адвоката?

Наталья тут же достала корочки из ящика письменного стола.

– Подруге приготовила подарить. Я их своим подругам дарю. Хорошо, что не заполнила. Как ваше отчество?

Оказывается, такие корочки продаются на каждом шагу. Ну, почти на каждом. Есть еще и «Любимый мужчина», «ФСБ», «ГИБДД», «Лучшая теща» и т. д. На все случаи жизни.

Я попросила у Натальи предыдущее дело Красавина, когда он был еще Синицыным. Он еще и фамилию сменил! Ну, жук! А почему на Красавина? Почему не Трубецкой? Оно, дело, было аккуратно скопировано у адвоката. Все же Наталья проделала огромную работу по защите своего клиента!

Когда я села в машину – смутное ощущение чужого присутствия посетило меня. Пачка сигарет валялась почему-то на заднем сидении, бардачок был приоткрыт, мой дежурный зонтик явно поменял свое место дислокации и лежал теперь почему-то без чехла…

В машине явно кто-то побывал. Что-то искал… Причем впопыхах и даже не желая замаскировать обыск.

Быстренько, однако, они реагируют. Мафия все-таки. У нее, как известно, длинные руки.

Но не могу сказать, что такая оперативность меня сильно обрадовала. Но мне вообще было не до радости. Я позвонила Ирине.

– Мою машину обыскивали, – приглушенным голосом сказала я, – возможно, поставили жучок и маячок.

Ирка хмыкнула:

– Надеюсь, ты сейчас мне не из машины звонишь?

Я не стала признаваться в своей оплошности, а просто покинула опасный объект.

– Так-то лучше, – сказала Ирка, – слышу шум улицы.

– Что мне теперь делать?

– Передвигаться без машины. Сама не можешь догадаться?

– Может быть, мне натравить на мою машину Кику? Он же все же специалист по подслушивающим устройствам.

– Ни в коем случае, – категорично сказала Ирка, – это вызовет массу подозрений. Расспросы усилятся. Тебе это надо?

– Нет, – честно сказала я.

– Тем более жучка там может и не быть. Тогда вообще выйдет глупо.

Я вынужденно согласилась.

– Все идет по плану! – радостно сообщила мне подруга. – Теперь ты у них на крючке. Это нам на руку! Мы может втюхивать им дезинформацию!

И изложила мне хитроумнейший план дезы. Уж с чем-чем, а с фантазией у Осокиной всегда было хорошо.

– Предположим, – говорила Ирка, – ты можешь кому-нибудь рассказывать в машине, что меня похитили те, кто хочет перехватить квартиры. Ну, если ими так легко завладеть – почему бы этим не воспользоваться другим злодеям? Похитители меня хотят выведать у меня информацию о квартирах и перехватить инициативу.

– И зачем нам это нужно?

– Злоумышленники расстроятся, – сказала Ирка, подумав.

– …И?

– Запаникуют.

– И что будут делать? – я все еще не могла уловить Иркину мысль.

– Будут следить за тобой. Поскольку моего местонахождения они не знают.

– Так они и так за мной следят. Судя по всему.

– Да, – согласилась Осокина, – но эта информация их дезориентирует.

– Нет, знаешь, – я все же умею сопротивляться Иркиным авантюрам, когда подумаю хорошенько, – давай все же придерживаться той версии, что я не знаю, где ты, что мы не на связи. А если я знаю, почему тебя похитили, – значит – мы на связи.

– Совершенно не обязательно. Тебе могли сообщить об этом похитители.

– Зачем?

– Ой, ну, какая ты нудная. Затем! Сообщили и все.

– Подумаю, – сказала я.

И это прозвучало, как угроза. Причем вполне выполнимая. Я твердо решила: не буду больше поддаваться на Иркины провокации. Однако – иметь канал дезинформации – не помешает.

Не успела я порадоваться своей решимости, как раздался звонок: это была Инга. Сколько же у них времени там, в Америке?

Пока я ехала домой, Инга мне все рассказывала и рассказывала про свою загубленную жизнь…

– Все-таки Роберт – сволочь! Нельзя жить со сволочью – даже за деньги. Потому что сволочизм разлит в воздухе. Даже если сволочь ничего не предпринимает, даже если не совершает своих сволочных поступков – она сволочь. Это медленная отрава. И ты травишься, травишься, травишься каждый день. Ты – умерла уже. Тебе только кажется, что ты живешь. Потому что ты живешь со сволочью. А это – смерть.

– Но, Инга, все уже позади.