– Список очень длинный, – усмехнулась Лика. – Я была благополучная девочка из уважаемой семьи. Сейчас я нищая бездомная журналистка, которой запросто можно предложить стать любовницей, и никто за это даже морду не набьет.

– Но ты же не соглашаешься, – возразила Миранда и перехватила волосы резинкой, от чего ее лицо сразу стало моложе и суровее. – Самое главное – чтобы ты не изменила себе, за остальных ты не отвечаешь.

– Эх, Мира, – вздохнула Лика, откидываясь на стуле и выпуская дым. – Если бы я знала, кто я такая, чтобы не изменять себе. Всю жизнь меня попрекали тем, что я лишений не знала. И что теперь?

– А что теперь?

– А то, что я не готова. Не готова к этим проклятым лишениям. Они оказались слишком унизительны.

– Я не думаю об этом, у меня ребенок. Причитать бесполезно, надо выживать.

– А самое страшное знаешь что? – Лика посмотрела на Миранду в упор. – Они тоже оказались не готовы. Старшие. Взрослые. Опытные и искушенные. А виновата я одна.

– В чем виновата? – не поняла Миранда.

– В том, что я слишком послушная дочь, – рассердилась Лика. – Я даже не успела понять, когда все потеряла! В один момент не стало ничего, вообще ничего. И кто виноват? Конечно, я сама.

– Ты слишком драматизируешь, – снисходительно бросила Миранда.

– Сначала у меня отняли мое прекрасное будущее. Потом дом, потом семью, друзей, защиту. А сейчас еще и война! Эта война отняла у меня подругу Кристину, и теперь мы по разные стороны. Мне больше не с кем вспоминать студенческие годы, попугая Гошу, которого она снимала с карниза, мне никто не расскажет сагу о прекрасной соседке Мадине, и я не смогу приехать к ним домой, а она не сможет приехать ко мне. Конечно, это пустяки.

– Ладно, не ной, – Миранда пальцем вздернула очки на носу. – Ты же не одна такая. Главное, не иди ни к кому в любовницы, а кофе я тебе всегда налью. В следующий раз привезу классные штаны, идет?

Случайный букет

– Смотри, что тебе принесли, – еле удерживая губы и сверкая глазами, входит машинистка Оля. В руках у нее – огромный розовый букет.

– О-о-о-о, – хором вздыхают тетки в кабинете. – Что значит – молодая! На выданье!

– А кто приходил? – ошарашенно строит догадки Лика: вроде не было у нее никаких таких знакомых.

– Сказал, его зовут Лаша, и передал спасибо!

Лика уставилась на букет: разбудите меня, я сплю.

Или отвезите в дурку.

Кто такой Лаша?! Кого я знаю с таким именем, да еще и способного подарить розы?! И главное – «спасибо»! За что?

Пошла к Оле разъяснять вопрос:

– А как он выглядел?

Бледная немочь Оля стучит по клавишам с видом оскорбленной добродетели – Лика ее, судя по лицу, разочаровала. Девушке принесли цветы и «спасибо», а она даже не помнит кто!

– Оля, – взмолилась Лика. – Клянусь мамой, нет у меня таких знакомых. Может, розыгрыш? Подруги у меня, знаешь ли, девочки добрые и с юмором, могли и подшутить.

Такая версия растопила Олино сердце: ну, раз никакого поклонника нет, а только фикция, тогда не стыдно.

– Высокий, светленький, симпатичный, – старательно перечисляет она. – Правда, лет на десять – пятнадцать взрослее тебя выглядел.

– Как одет был? – без надежды на успех схватилась Лика за последнюю соломинку.

– Куртка джинсовая, очень модная, – загорелись глаза у Оли, которой вечно не хватает денег на шмотки сыну.

Куртка. Джинсовая. Светлые волосы. Взрослый.

Стоп!

А не этот ли чувак подвез ее недавно домой? Правда, Лика не помнила, как его звали: каждый раз так боялась, что потом память стирала все подробности.

Возвращаться домой поздней ночью пешком стало ее почти еженощным подвигом.

Она шла по пустой темной улице, цоканье каблучков гулко отдавалось и прокатывалось вдаль, каждая тень обещала маньяка, каждый звук – напрягал до судорог. Держала напряженную спину, шаг стремительный: пока маньяк соберется с мыслями, ее уже – фьюить! – и нету.

Лика шла пешком, потому что общественный транспорт в такое время уже не ходит. Такси исчезли как класс, есть попутки, но это еще страшнее – чистая лотерея, мало ли кто попадется, села в машину, и все, ты во власти незнакомца. Когда идешь пешком, хотя бы можно убежать или поднять крик – но кто тут выглянет в такое время!

Иногда увязывался какой-нибудь полуночник, бедовый парнишка на районе, – эти неопасные, с ними нужно сразу дружелюбно, но строго, у них сохранился пиетет к честным трудящимся девушкам.

Но чаще всего в этом городе треклятые ливни, в любое время года, и под ними не походишь. Как же Лика любила когда-то дожди, чтоб их черти взяли!

А сейчас – либо потонешь, либо воспаление легких подхватишь. И страшнее в сто раз, потому что никто не увидит и не услышит, если тебя схватит маньяк и ты начнешь кричать.

И в такое наводнение Лика остановила машину. На вид водитель был вполне приятный человек, неопасный, с открытым взглядом, да и в самом деле таким оказался.

Всю дорогу мило флиртовал, выспрашивал, где Лика работает, почему так поздно идет домой, почему ее никто не провожает и не встречает, в общем – проявил участие без всяких задних мыслей.

Заронилось горчичное зернышко надежды: а вдруг будет продолжение? Симпатичный, выглядит превосходно, машина есть. Вон цветы принес зачем-то – Лика сдуру сказала, где работает. Напрягла память и вспомнила его фамилию, пошла к Наташе выведывать досье: та всегда все знает.

– Этот Лаша женат уже сто лет, – вылила на Ликины надежды ведро ледяной воды Наташа, она сурова и не церемонится с обманщиками. – Двое детей. Старшему вообще шестнадцать. Бабник страшный, как и его престарелый папаша.

– И что? Выкинуть цветы? – обескураженно спросила Лика.

– Почему выкинуть, цветы пусть стоят, – рассудила Наташа. – А его самого – в жопу.

– Это само собой, – поддакнула Лика, думая про себя уже совсем нехорошее.

Неужели я так жалко выгляжу, что на меня ведутся женатики?

И что же делать, чтобы не шастать в опасное время одной?!

В этом городе вы хотя бы раз подвозили попутчиков бесплатно, если водите машину, и хотя бы раз сами были таким пассажиром.

Следы на снегу

– Почему все так по-идиотски? – возмущалась Лика, сидя вечером за ритуальным кофепитием. – Генрих уехал и оставил меня одну, и теперь всякая шваль может ко мне подкатывать. А я даже не могу ему пожаловаться!

Миранда выпускала дым и молча слушала.

– Что ты так вцепилась в этого козла? – спросила она наконец.

Лика передохнула и провела рукой по лицу.

– Не знаю, – медленно сказала она. – Разве я вцепилась?

– Что он для тебя сделал? – решительно начала Миранда непривычно строгим тоном.

Лика удивленно посмотрела на нее и пожала плечами.

– А я тебе скажу. Ничего и никогда он не делал. Что ты там любишь, я тебя умоляю?!

– Мам, ну чего ты, – влезла Клара, молча сидевшая до сих пор на ковре.

– А то! – покраснела Миранда. – Мой негодяй тоже козел, но у нас есть целая история. Мы были вместе, ссорились, мирились, провели бок о бок какой-то кусок жизни. А у тебя что?!

– Мам, успокойся, – осадила ее Клара. – Лик, расскажи про него, ну.

Лика легко засмеялась.

– Вспомнила! Один раз он подарил мне цветы. Просто так, нипочему. И еще плакат!

– Счастья полные штаны, поздравляю, – иронически поклонилась Миранда. – И что теперь?

– А еще! Был большой снег, и мы пошли гулять. Гуляли по белоснежному городу и закапывали друг друга в сугробы, а потом вышли на берег, и там – чистое ровное поле, и дальше – море. И когда я попала ему снежком по лицу, он погнался за мной, и было так страшно, что сердце вылетало вон, и морозный ветер свистел в ушах, и мне казалось, что я лечу над облаками.

– Красиво, – после молчания обронила Клара, а Миранда закатила глаза.

– Ты права, конечно, – задумчиво протянула Лика, постукивая пальцами по теплой кружке. – Ничего не происходит, понимаешь? Как будто я всю жизнь готовилась к выступлению, нарядилась, стою как звезда и сверкаю, занавес открылся – а там никого.

– Удивляете вы меня, девочки, – покачала головой Миранда. – Из-за какого-то недоноска ломать себе жизнь!

Лика и Клара переглянулась и засмеялись, на что Миранда надулась и сказала, что они соплячки и пусть поживут с ее.

– Я хотя бы замуж вышла и родила, – ядовито подчеркнула она. – А не мечтала о всяких идиотах.

– Зато сейчас… – не утерпела Клара и увернулась от летящей в нее щетки.

Лика повеселела было, но снова задумалась и сказала:

– В общем, так, дорогие мои. Выпила я свой сиктур-кофе, а теперь уеду на пару дней. Хоть новостей вам привезу!

Дневник.

Такое-то число такого-то месяца.

Столица

За мной, читатель!

Созрела необходимость поехать в столицу.

Меня туда направила врачиха – на какие-то диковинные анализы, а Басе нужно сдать документы в институт насчет перевода.

Путешествие на поезде в наше время – это путь в неизведанное.

Поэтому я упаковала в свой исторический чемоданчик бальное платье, канареечные замшевые туфли на каблуке в 12 см и… не взяла ни одной теплой вещи.

Едем же всего на три дня!

Для Баси институт – официальная причина, на самом деле она едет выковырять из окопа удравшего от нее поклонника.

По правилам мирного времени, поезд должен был стоять на перроне ровно в половине одиннадцатого ночи. Мы прождали его до четырех утра.

Кажется, мы почти единственные пассажиры в вагоне.

А какой вагон!!

Ни одного целого стекла, все двери исчезли, нет даже проводника.

В поисках более или менее приличного купе мы прошли весь коридор и наткнулись на двух испуганных женщин, мать и дочь: решили держаться кучкой.

Поезд ехал двадцать часов.

Двадцать!

Четыре из которых нам удалось подремать, а оставшиеся шестнадцать пришлось угрюмо слушать нескончаемый треп молодой соседки: она едет из Стамбула, где учится турецкому языку, работала на телевидении, замуж не хочет, купила восемь пар новых туфель…

Поезд почти все время стоял, двигался короткими рывками, и за стеклами расстилался практически один и тот же пейзаж: безлюдные поля и полуразрушенные здания.

Когда все успело так обветшать – недоумевали мы и принимались есть свои дорожные припасы. За трапезой поневоле сблизились с попутчицами, как будто знаем друга друга последние десять лет.

Прибыли глубокой ночью следующих суток.

Столица была тиха и выглядела опасно, поэтому соседки пригласили нас к себе переночевать.

Утром мы отправились по своим делам и вполне благополучно сдали анализы и документы.

Оставалась задача с поимкой скрывшегося поклонника. Бася набирала все его известные номера с такой яростью, что стерла палец. Везде отвечали разное: то уехал, то на работе, то спит.

Решили разработать «план Б»:

1. Позвонить ему от имени родственников трагически погибшей любовницы и сообщить, что у него остался ребенок.

2. Позвонить от имени Стивена Спилберга и предложить роль в космическом боевике.

3. Позвонить от имени группы британских бизнесменов и предложить кредит от Ротшильда.

И так до бесконечности, до трех часов ночи.

Уснули охрипшие от хохота и вконец растерянные.

Наутро Бася позвонила снова и нарвалась на визгливую молодую женщину. Та сообщила, что является супругой искомого поклонника, и поинтересовалась, что ему передать.

Все происходит в первый раз. Вот и настал тот час, когда юное доверчивое сердце грубо разбито искателем приключений.

Пожалуй, нам тут больше нечего делать, надо покупать билеты обратно.

И тут внезапная новость: поезда бомбят.

Родственники звонят наперебой и в страшной тревоге требуют оставаться в столице.

А у нас – ни денег, ни одежды, ни дел.

И обуяла нас тоска по родному городу нескончаемых дождей и ржавых зонтиков!