Вот поэтому и море оказалась спокойное, что после землетрясения. Основные толчки произошли 26 июня 1927 г. Сила землетрясения в этот день составила на Южном берегу 6 баллов. Только в Севастополе общая сумма убытков превышала миллион рублей. Досталось и Керчи, особенно старым зданиям, многие из которых были и раньше ещё повреждены в Гражданскую войну.

Глава 11

– Скажите, а где вы приобрели груз? У вас и накладные на него есть? Мы же можем и арестовать груз как контрабанду – обратился ко мне Патоцкий, пока я немного «завис» и вспоминал, что я помню о землетрясениях 1927 года в Крыму. Вроде ещё должно быть и посильнее, вот только не помню когда именно.

– Ну, это уже наглость. Без боя вы ничего не получите, я взорву вас и свою шхуну. Выметайтесь с моей шхуны. Вы тут совсем со своим коммунизмом рехнулись. У вас страна под санкциями находится. В цивилизованном мире капиталисты с прошлого года запретили поставлять вам любую технологическую продукцию. Ваше руководство кинуло клич помощи по всему миру, везите, мол, к нам в страну, не обидим, а тут «дубы» на таможни – разошёлся я, махая руками.

– Всё, всё – поднял ладони перед собой Патоцкий и улыбается. – Успокойтесь, это была проверка.

– Идите вы знаете, куда со своей проверкой…Прав был капитан, незачем было идти в Россию. Всё ничего вам продавать не буду, и другим это скажу – продолжаю я «бушевать».

Последние мои слова, похоже, напугали Потоцкого больше всего.

– Да пошутил я, а вы сразу так близко к сердцу приняли – принялся успокаивать меня «ответственный товарищ».

– Дураки вы, и шутки у вас дурацкие – вот пусть теперь и терпит. – Неужели вы думаете, я не подстраховался, идя сюда с таким грузом. Да за мной многие судовладельцы и капитаны судов следят, можно ли с вами иметь дело? – «чешу» как по писаному. – Вы подумали о последствиях? Да ни один ваш корабль с Дарданелл тогда не выйдет. И будут вам только бракованный скот привозить.

– Почему бракованный? – опешил Александр Александрович.

– Потому, что только дурак к вам после все этого повезёт что-нибудь стоящее.

– М-да – видно представил он себе эту картину. – Хорошо, мы обязательно договоримся к обоюдному согласию. Но прежде чем договариваться о такой покупки, такой товар должны оценить наши специалисты. А они у нас есть только в Таганроге. Соглашайтесь. Пожалуйста – сбавив «обороты» и «добреньким» голосом Потоцкий.

– Оценить я дам, а договариваться о продаже я буду только с вашим руководством в Москве. Предоставите список руководителей.

– Почему? – осторожно так спросил Потоцкий.

– Потому что у вас ни денег, ни товара на такую сумму просто нет. И меня ждут в греческом посольстве, так что не затягивайте – подвёл я итог спора. Фу, аж голова разболелась от волнения…

Сначала «Ленин», а потом я на своей шхуне и под его охраной или арестом, идём в Таганрог. Этого я в принципе и добивался. На путь в 200 морских миль нам понадобился почти день, так что прибыли мы к обеду следующего дня.

Таганрогский порт довольно удобный, но неглубоководный, сейчас вяло перестраивался. В порту стояли в основном каботажные суда с небольшой осадкой и рыбацкие баркасы. Сам Таганрог находится на узкой части Миусского полуострова, в очень удобном месте. Не зря даже в минувшей Гражданской войне тут располагалась ставка Деникина.

С пароходика «Ленин» спустили шлюпку и на берег съехали Патоцкий с Сафоновым и в течение двух часов, при помощи местных разогнали каботажные суда от причала. Сначала пароходик «Ленин», а потом и нас рядом к причалу поставил старый безымянный буксир, тяжело пыхтя и выпуская огромные чёрные клубы дыма, что говорило об использовании плохого угля.

Не успели ещё мои матросы закрепить концы, как на палубу заявились Сафонов с Потоцким.

– На, как обещал – и подаю пару французских ботинок 42 размера Сафонову. Тут я действую из меркантильных интересов, так как надеюсь приводить корабль и не один раз. А задержка на рейде и всякая ерунда мне точно не надо, да и времени у меня на это нет.

– Мне надо местные деньги и пошить европейскую одежду – обращаюсь к Потоцкому.

– Можно в банке валюту поменять.

– Ещё чего. У меня куча разного барахла, надо срочно продать – перебиваю его. Ещё чего удумали, буду я тут валютой разбрасываться.

– Налоги – затянул уже Сафонов.

– Тогда купите у меня новую французскую авиабомбу за золото, и я заплачу налоги – опять перебиваю, теперь уже Сафонова.

– У вас и это есть? – удивляется Потоцкий.

– Как вы смотрите на свободную продажу оружия на рынке – поддеваю их и наблюдаю их задумчивые рожи. Задолбали со своей жадностью. Раз уступи, потом точно не отделаешься. Не, так не пойдёт.

– Так. Хорошо. Поедете на рынок, там можете продать немного вещей и купить что-то себе. Ваш экипаж пусть пока посидит на шхуне. А там посмотрим – принял решение Потоцкий. Он понял, что уступать я не намерен, категорически. Да и ещё явно нажалуюсь наверху о глупых притеснениях. А сейчас такое время и не поймёшь, кто прав, а кто виноват.

– Тогда позаботьтесь о нормальном экипаже. Оплачу – ставлю точку спора. Ох, придётся мне с этими «шкурами» нелегко. Обсудив ещё пару вопросов, расстались…

Ранним утром в неказистом экипаже для четверых человек, кроме Сафонова приехали и трое военных. Два рядовых и старшина с «пилой» на рукаве гимнастёрки и стали охранять судно с берега. Это не считая того, что с «Ленина» пролетарии смотрели на нас буржуазию, через прицелы пулемётов. Обратил внимание, что приехавшие были явно приодеты в новую форму, а на ногах брезентовые сапоги. Надо себе тоже, что-то такое заказать, а то в кожаных высоких ботинках слишком жарко.

– Похоже, моему экипажу тут с контрабандой совсем не светит – усмехнулся я. Рассмотрев запряжённую савраску, прежде чем садится в коляску и расстроился. У арабов лошади в сто раз лучше этой колхозной клячи.

– Сафонофф, ты, что не мог нормального извозчика взять? Я что должен на этой развалюхе ехать – злюсь.

– Этот наш экипаж из милиции, а нэпману платить придётся. Чай, не баре – последовал ответ.

– Придурок – тихонечко матюгнулся, садясь в экипаж.

Смотрю по сторонам. Сейчас Таганрог ещё совсем маленький город, больше на большую деревню похожий. На вид численность населения 50–60 тыс. с большими окраинами. Центр с каменными зданиями совсем не большой и неказистый, в основном трёхэтажные здания. Но уже на окраине города видно пару труб работающих заводиков.

На большом колхозном рынке и в нэпманских магазинчиках вокруг него довольно многолюдно. Народ одет по-разному, но в основном бедно. Обратил особое внимание на плохое качество материала одежды. Много и самотканой одежды, особенно у крестьян. Но на удивление много самодельной кожаной обуви. Особенно удивили кожаные лапти за 14 рублей, а нормальные короткие ботинки уже 25–30. Спросил об этом Сафонова. В Таганроге, оказывается, есть кожевенный завод, который неплохо работает. Это не есть хорошо для меня. Хотя у меня кожи не особо и много, да и намного лучшего качества. Товар на рынке достаточно однообразный, в основном больше сельскохозяйственный. Особенно бросилось в глаза малое количество металлических вещей и всё что связанное с металлом, и большими ценами на эти вещи. Есть неплохой выбор разных самодельных зажигалок, которые делают кустари. Пощёлкал, приценился, спросил, могут сделать и на заказ. Я сразу вспомнил про Зиппо, надо подумать. Довольно дорого стоили чай 3,5 и натуральный кофе 6 рублей, конфеты-монпансье 9 рублей всё за 100 грамм. Удивился огромной цене и на специи. Надо бы тоже часть продать, а то в каюте дышать невозможно и голова болит из-за них.

Заметил, что из-под полы торгуют самогоном. Хотя в магазинах сейчас есть и водка, прозванная «рыковкой» всего 30 градусной крепости за 1 рубль 10 копеек. Но не заметил, чтобы особо покупали. Вспомнил анекдот интеллигенции, что ходил в 1920-е годы, что в Кремле каждый играет в свою карточную игру: Сталин в «короли», Крупская – в «Акульку», а Рыков – в «пьяницу».

Спросил про заплаты, которые оказались от 35 до 60 рублей. В частности милиционер, который следовал за нами, получал 42 рубля в месяц. В общем, сильно не разгонишься.

Большинство местных смотрели на меня с любопытством. Ещё бы! Я был в своём восточном халате, чалме и с рюкзаком на животе. Походил по рядам, присматриваясь к ценам. Посматривал, чтобы вокруг меня не образовывалась много народа, боясь разных «тёмных» личностей. Таких тут тоже хватало. Криминогенная обстановка в городе явно не радовала. Хорошим «пугалом» был и Сафонов в своей военной форме, и в подаренных мной высоких ботинках. Плюс и местный усатый милиционер следующий чуть позади нас.

Сейчас ещё продолжался нэп, но заметил, что расплачиваются в основном бумажными деньгами или натуральным обменом товаром. Исчезли из оборота монеты из драгоценных металлов. Лишь изредка проскакивает медь, и так насмешившие меня полкопейки. Даже экономически уже чувствуется закат нэпа.

– Сафонофф, а почему в основном ходят бумажные деньги? Вы меня обмануть хотели? – а вот так ему, нападение лучшая защита.

– Ну, у нас сейчас напряжённые отношения с Англией и другими капиталистами. Империалистам не нравится первое в мире государство рабочих и крестьян – вдохновлённо начал он.

– Перестань гнать пургу, мы не на твоём митинге. Меня ваша политика не интересует. А вам надо самим меньше лезть к другим государствам со своими порядками – жёстко прерываю его. – Где нормальные деньги? Я что вам за ваши фантики продавать первоклассный товар буду? – так и хотелось добавить, или за трудодни, но это будет уже слишком.

– Народ войны боится – невнятно промямлил он.

– И поэтому у вас «официальный курс» за 1 доллар – 1.95 рубля, а за 1 один английский фунт – 8.7 рубля. Вы что издеваетесь? – этот курс я узнал, заскочив в банк. Смотрю на покрасневшего Сафонова. Мои вопросы часто ставят его в «неудобное» положение и ему постоянно приходится оправдываться.

Уже в 1926 г. в стране был ликвидирован валютный рынок. Период рыночной, товарно-денежной экономики сменялся новым огосударствлением экономики, что резко подстегнуло инфляцию и пропажу ряда товаров.

Но тут уж большевики сами виноваты в этом кризисе. Ещё толком не успели стать «на ноги» в России, как кинулись выполнять волю своих заокеанских и английских покровителей. Наперебой стали экспортировать революции в «нужные страны», провоцируя кризисы и «цветные» революции. Немецкая разведка в конце Первой мировой войны тоже разобралась и стала действовать так же, только чуть сделав это по-своему, что уже не понравилась англичанам. Англия совсем не желала именно сейчас развала Российской Империи. Черчилль вынужден был признать – «сейчас эта шайка необычных личностей, подонков больших городов Европы и Америки, схватила за волосы и держит в своих руках русский народ, фактически став безраздельным хозяином громадной империи». Так он охарактеризовал большевиков. Так что «цветные» революции, при которых разрушается государства и экономики, это далеко не изобретение 21 века, а 16–17 века англичан.

На момент революции 1917 года партия большевиков насчитывала всего пять тысяч членов партии, правда спаянных железной дисциплиной. Это уже говорит о том, что без разных спецслужб тут не обошлось. Уже через полгода, численность партии стала 120–150 тыс. человек, и ещё через полгода 250–300 тыс. человек. Самая же многочисленная партия на октябрь 1917 года, была партия эсеров, насчитывающая около 1 мил. человек.

Если английские дельцы требовали от большевиков больше «чудить» в Европе и Центральной Америке, то американские против английской империи, и её земель. Бездумно растратив награбленные огромные деньги и ценности русской буржуазии и царской семьи к 1927 году, большевики, принялись окончательно обдирать простой народ.