* * *

У следователя Рожкина была на этот счет своя версия, которую он пока что никому не озвучивал. Дело в том, что в тот самый день, когда отравился Василий, в арке у Казанского вокзала обнаружили труп бомжа, в руках у которого была недопитая бутылка «Моей Московской», правда, не в сувенирной, праздничной, а в обычной пол-литровой бутылке. И уже были получены результаты экспертизы. В бутылке был, мягко скажем, некачественный алкоголь, а проще – паленая водка.

Когда капитан Рожкин начал расспрашивать дежуривших на вокзале милиционеров, один из них признался, что заметил, как Татарин, как звали бомжа, направлялся в эту арку с двумя мужчинами. Один в военной форме, другой в сером свитере и домашних тапочках. Что-то подтолкнуло Рожкина (он сам иногда удивлялся своей интуиции), и он показал милиционеру фотографию Василия. Ведь когда тот разозлился на Владимира и выскочил на улицу, на нем действительно были серый свитер и домашние тапочки. И Василий вполне мог захотеть добавить, а поскольку он был уже выпивши, ему было совершенно все равно, с кем и где это сделать. Как ни удивительно, милиционер узнал его. Именно Василий действительно был третьим в компании Татарина и военного. То есть можно было предположить, что они сообразили на троих и Василий отравился той самой водкой, от которой погиб Татарин.

Бомж по кличке Татарин был хорошо известен местной милиции. Несколько лет назад его даже задержали по обвинению в соучастии в организации ограбления.

Были свидетели, которые утверждали, что именно Татарин подпоил и отвел на снятую на сутки квартиру возвращавшегося в часть из отпуска солдатика, которого назавтра нашла хозяйка съемной квартиры не только без денег, но и без его формы и без документов. Солдатик ничего не помнил и никого не узнал. Татарин свою вину напрочь отрицал. Но его отпустили, скорее всего потому, что он помог по наводке или просто случайно выйти на более серьезных преступников. И возможно, и теперь он тоже работал сразу на несколько фронтов.

Этим делом, как случайно узнал у одного своего знакомого капитан Рожкин, занималось ГРУ. В последнее время сразу в нескольких российских городах орудовала целая банда преступников. Они грабили солдат и офицеров и забирали у них документы и форму. Потом эта форма и документы использовались для провокаций на Кавказе и в других горячих точках. И действовал этот детонатор народного гнева безотказно.

Ограбят где-нибудь в дальнем горном селенье стариков или убьют с особой жестокостью, изнасилуют местную девушку, а на месте преступления находят убитого мужчину в военной форме российской армии, да еще с документами. Лицо, как правило, так обезображено, что не узнаешь. И так все обставлено, что сомнений не остается: российский военный и есть преступник. Случаи эти происходили в разных городах и селах, поэтому не сразу их свели воедино и поняли, что это провокации, за которыми стояли даже не местные боевики, а те, кому было выгодно поддерживать нестабильную обстановку в регионе. Ведь на каждый такой случай местное население реагировало адекватно. Зуб за зуб, кровь за кровь. Кровная месть. Раз русский солдат виноват, то мстили всем русским без исключения, порой не жалели ни детей, ни женщин, ни стариков.

Но один дотошный местный страж порядка, когда обратились к родственникам, а те сказали, что их сын, документы которого были у трупа, жив-здоров и только что звонил, спросил у них: «Может, терял он свои документики?» Выяснилось, не просто терял, а их у него вытащили. И теперь их сыну даже было назначено какое-то там наказание. Тогда милиционер проявил смекалку и проверил по Интернету еще несколько найденных у трупов при подобных обстоятельствах документов. И они тоже были утеряны или украдены. Как только эти сведения попали в ГРУ, там вплотную занялись расследованием этих дел.

И товарищ Рожкина обращался к нему с просьбой отслеживать подобные случаи.

Так что случай на вокзале с Татарином, Василием и неизвестным военным вполне мог быть из той самой цепочки. Капитан Рожкин, включив элементарную логику, поинтересовался, не поступали ли за последние сутки сведения о пропавших в Москве в районе Казанского вокзала военнослужащих, о неопознанных трупах или больных, оставленных на съемных квартирах.

Очень скоро через свои каналы Рожкину удалось узнать, что действительно в одно из районных отделений милиции поступили сведения о том, что в Η-ской подмосковной части пропал военнослужащий, последний раз которого видел его товарищ на Казанском вокзале. А в больницу Склифосовского был доставлен неопознанный молодой человек с тяжелейшим отравлением, по всем признакам совпадавшим с тем, с которым поступил в больницу Василий.

Солдат срочной службы Миша Шишков еще лежал под капельницей и не пришел в себя, а во всероссийский розыск были отправлены сведения о возможном появлении трупа с документами на имя Михаила Константиновича Шишкова.

И когда такой труп действительно в скором времени появился возле жестоко истерзанной девушки на улице одного из небольших горных селений в Закавказье, ГРУ наконец практически смогло взять след банды.

Капитан Рожкин даже получил благодарность за бдительность. Однако вопросами организации провокаций в Закавказье должно было заниматься ГРУ. Для Рожкина сейчас было самым важным выяснить, откуда Татарин (а угощал всех троих явно он) взял паленую водку. Хотя вполне возможно, что водку эту, не просто паленую, а с определенным включенным в нее химиками заказом отключать память, дали Татарину те, кто «заказал» ему солдата. Но что-то, очевидно, не сработало или сработало не так.

Хотя, как человек педантичный, привыкший прорабатывать все версии, капитан Рожкин не исключал и варианта, что в этот раз для организаторов важным было убрать всех возможных свидетелей, в том числе и Татарина. Тем более если он действительно «постукивал» на бандитов. А может, даже стал ключевым звеном цепи, которую раскручивало ГРУ. Ну а Василий, ясное дело, оказался в компании Татарина и солдата по чистой случайности.

Взвесив все возможные варианты, капитан Рожкин решил поговорить с дежурными стражами порядка на всех московских вокзалах. Его интересовали бомжи или «путешественники», которые предлагают водку, и особенно настойчиво солдатам и офицерам.

И на Киевском вокзале ему повезло. Внимательный и дотошный молодой лейтенант Котиков прямо из окна своего кабинета показал капитану Рожкину такого человека. Был это почти пацан в подранных джинсах и синей куртке, с взъерошенными рыжими волосами.

Он прохаживался по платформе с сумкой через плечо.

– Он у меня в личной разработке, – гордо сказал лейтенант Котиков, – я приказал, чтобы его без меня не брали.

– А может, я тебе его спровоцирую, чтобы поскорее ты его, как говорится, оприходовал?..

– Это как? – не понял лейтенант Котиков.

– Ты солдата мне найди! Или офицера. Одним словом, военного.

– Не понял…

– Да сходи в зал ожидания или на перрон, найди человека в военной форме и приведи сюда.

– На живца, что ли, брать будем?

– Что-то вроде того… – кивнул следователь Рожкин.

– Так может, чтобы не спугнуть, вы сами сходите и найдите, кто вам нужен.

– Нет, мне нельзя светиться. В качестве, как ты выражаешься, живца не солдат, а я буду действовать. Так что мне надо, чтобы, главное, форма подошла.

– Вы?! – удивился лейтенант Котиков, окинув взглядом коренастую, широкоплечую фигуру капитана Рожкина.

– Ну да, а что ты так удивляешься, лейтенант?

– Да нет, ничего… – пожал тот плечами.

Через несколько минут в дежурку вошел лейтенант Котиков, строгий, можно даже сказать, суровый, и вместе с ним розовощекий молодой солдатик.

– А в чем, собственно, дело? – спросил солдатик с волнением.

– Проверка документов, – сказал лейтенант Котиков.

– Следователь по особо важным делам капитан Рожкин, – представился Рожкин и почти приказным тоном сказал: – Мы проводим секретную операцию, и для ее выполнения мне необходимо переодеться в твою форму.

– А я? – удивился солдат. – У меня поезд через три часа.

– Три часа погуляешь по вокзалу в штатском, – сказал следователь.

– Я на Красную площадь хотел сходить… – замялся солдат.

– Это не запрещается, – весело сказал следователь Рожкин, сбрасывая куртку.

Через некоторое время из дежурки вышли следователь Рожкин в полной солдатской амуниции и переодетый в его штатское солдат.

Следователю Рожкину теперь предстояло как можно правдоподобнее исполнить роль солдата-срочника.

Рожкин вышел на платформу, вальяжно и гордо прошелся туда-сюда, а потом сел на лавочку и, достав сигарету, начал стрелять глазами, у кого бы прикурить. Ждать, пока рыжий парень в синей куртке его заметит, у него не было времени, и поэтому он сам подозвал его:

– Эй, рыжий, дай прикурить!

Рыжий заинтересованно зыркнул на солдатика глазами и, подойдя, достал зажигалку.

Закурив, Рожкин вздохнул:

– Если б еще счас глоток водочки, я б стал абсолютно счастливым!

– А ты куда? Домой или из дому? – поинтересовался рыжий.

– Из дому. Разве не видать?

– Так а как же ты в часть да пьяный?

– Чего пьяный… я просплюсь… Я так, глоток бы глотнуть где в подворотне. А там еще три часа до поезда. Не знаешь, где здесь можно отовариться?

– Ну, я могу тебе дать выпить. Только пошли отойдем…

– Пошли, – кивнул Рожкин.

Когда они зашли в подъезд одного из ближайших домов, рыжий достал из сумки бутылку и протянул Рожкину, который отлично справлялся с ролью солдата.

Рожкин, умеющий профессионально притворяться пьяным, взял бутылку, отвернулся к стене и сделал вид, что отпил несколько глотков. После того тут же закатил глаза и пошатнулся.

– Эко тебя сразу развезло… – покачал головой рыжий, подхватив под руки Рожкина и набирая на своем мобильнике номер, который Рожкин, делающий вид, что находится в невменяемом состоянии, тут же зафиксировал в своей памяти.

– Клиент готов, – сказал рыжий.

И буквально через пару минут сверху спустился здоровенный амбал, взвалил Рожкина на плечо и потащил наверх.

Рожкин зря времени не терял и вытащил из заднего кармана у амбала пистолет. И когда рыжий отпер дверь и они все оказались в прихожей, Рожкин, почувствовав, что в квартире никого, кроме них троих, нет, действовать начал решительно и резко. Стоило амбалу положить Рожкина на пол и попытаться стянуть с него куртку, как тот наставил на него пистолет. Амбал настолько растерялся, что даже не стал выяснять, кто и почему тычет в него его собственным пистолетом.

Рыжий, почувствовав, что запахло жареным, тут же поспешил ретироваться.

Капитан Рожкин, применив несколько хитрых приемов, уложил амбала на пол, затянул ему руки веревкой, которую, очевидно, преступники готовили для него, и, угрожая пистолетом, прокричал прямо в ухо:

– Говори, кому потом должен был сдать форму?

Амбал молчал.

– Запомни, этим делом занимается ГРУ! И я сейчас замкну цепочку на тебе, и загремишь ты как организатор!

– Да не знаю я кому, знаю только куда! – закричал амбал.

– Говори, куда! – приказал капитан Рожкин.

– В ячейку на вокзале. На Киевском.

– Номер ячейки!

– Пятая! – простонал амбал и попросил: – Да отведи ты пистолет, гражданин начальник! Не тычь мне им в нос!

– Шифр!

Амбал назвал.

– А водку кто где давал?

– Водку – это не мне, это рыжему…

– А если подумать?! – опять наставил на него пистолет капитан Рожкин.

– Да там, в ячейке… Водку я должен в ячейке забрать…

– В чем ты обычно носил форму в ячейку? – спросил капитан Рожкин.

– В сумке. Здесь. В коридоре. Красная.