– Результаты вскрытия будут к утру. Вы же знаете, – начал Кожинов.

Поливода, который заметно нервничал, несколько повысил тон:

– Мы не на брифинге, генерал, меня интересует мнение врача, который осматривал тело на месте. Любой опытный хирург способен предварительно определить, утоплен человек или повешен… Или что-нибудь еще…

Кожинов наконец увел их из сортира, и вся группа остановилась у кресел в курительной комнате.

На раздражение Поливоды Кожинов не обратил ровно никакого внимания:

– Есть следы ударов каким-то тупым предметом – на голове; рассечена кожа, отсюда и кровь. Есть следы травм на шее и на лице, сильно повреждены шейные позвонки… Так что причину выбирайте сами, я не в силах до экспертизы определить, что именно привело к смерти.

– А врачи определят? Как вы полагаете?

– Затруднительные случаи бывают и у патологоанатомов.

– Где находится тело? – Бондарович решил осмотреть его во что бы то ни стало, желательно – со своим патологоанатомом.

– В четвертом госпитале.

– Мне нужен будет пропуск туда или удостоверение от СБП о том, что вхожу в следственную группу и т. д.

– Вы его получите, – обещал генерал Кожинов.

Бондарович тут обратил внимание, что все распоряжения Кожинова фиксирует в блокноте все та же молодая женщина, что сопровождала их даже в туалет. «Секретарь-референт, и любовница, и на все случаи жизни», – решил Александр, но тут же остановил себя, поняв, что незаслуженно переносит на красивую женщину свое раздражение.

– У меня, к сожалению, очень ограничено время, – заявил Кожинов, теряя интерес к майору ФСБ. – Чем я еще могу быть вам полезен?

Обратился он только к Бондаровичу, игнорируя присутствие Секретаря Совета безопасности.

«Не очень-то уживаются эти два медведя в одной берлоге», – отметил Бондарович с затаенной ухмылкой.

В какой-то – очень маленькой – мере, его даже забавляло параллельное наблюдение за этими первыми лицами «королевства», за их вполне человеческими и объяснимыми слабостями и повадками. Картину смазывало только отчетливое ощущение властности и опасности, исходящее от этих людей. Впрочем, Сева Могилев тоже был смертельно опасен. Отличие этих людей немного иное, Бондарович нашел наконец точное определение: они как бы были недосягаемы, будто из другого измерения или даже – из антимира… По крайней мере, чувствуют себя такими… Ну и, разумеется, держатся соответственно тому, какими себя чувствуют. Обаяния это им точно не прибавляет…

Александр отлично знал, что ему еще нужно:

– Мне необходим список людей, которые находились в момент совершения преступления на этаже. И еще видеокассеты, на которых зафиксированы их приход и уход через контроль на входе в блок, – я видел камеру слежения в холле.

На лице Кожинова ничего не изменилось, разве что дрогнули зрачки:

– Список вам будет немедленно предоставлен. А для просмотра видеозаписи вам потребуется специальное разрешение Президента, утвержденное Госдумой. Можете поговорить с лейтенантом Репекой или получить копию его письменных показаний, – генерал слегка кивнул на Репеку.

– Да, я уже знаком с ним, – вставил Александр.

– Остальные вопросы решайте с лейтенантом Макаровой, она выделяется для взаимодействия нашей группы с ФСБ и при необходимости обратится ко мне. Все?

Александр Бондарович посмотрел на него ясными глазами:

– Скажите, товарищ генерал, а кто старший следственной бригады?

– Н-да, – только и сказал Кожинов, повернулся и вышел.

Тимур Гениатулин и Светлана,

9 часов 45 минут ночи,

23 марта 1996 года,

бар «Exsomnis» на Тверской, квартира

Посетителей было много. Зал стал наполняться, как обычно, часов после шести вечера, – когда освободился «средний контингент»: молодежь, интеллигенты и полуинтеллигенты. Народ покруче посещал более дорогие и престижные заведения, многие из которых были оформлены как клубы – один только вход в них стоил недешево. Работяги, как и в прежние времена, удовлетворялись черными пивнушками.

Светлане помогали за стойкой и Лена – посудомойка, и Надежда – повар.

Иван – правая рука хозяина – заглядывал часов в восемь. Посмотрел, в какой они запарке и покачал головой. Он когда-то был барменом – еще в социалистические времена. Какие тогда были бармены – название одно… Иван и сам часто говорил об этом, наблюдая, как работают нынешние парни… Но – тряхнул стариной, помог полчасика, приложил золотую ручку к фирменным коктейлям.

Светлана взглядывала на часы у себя за спиной – на табло видика. Ночной бармен Эдик обещал быть пораньше, но, кажется, не намеревался сдержать свое обещание. Эдика называли Ночной Бабочкой. По двум причинам: потому что он предпочитал вести ночной образ жизни – уже втянулся и не хотел менять; и потому что был – бабе: женоподобная фигура, смазливое личико, высокий голосок, холеная кожа… Полная противоположность тому парню, что заглядывал днем… Как его?.. Тимур… Какой-то нерусский. Но мужчина – за версту видать. Силой так и пышет. И взгляд какой-то жесткий, властный…

Играла музыка, стоял дым коромыслом. Шум, гам… Пару-тройку пьяниц ребята уже выбросили вон…

– Привет!..

Светлана подняла глаза от мензурки.

Это был Тимур. Жесткий, властный взгляд… Смуглое лицо. Сдержанная улыбка.

Светлана к собственному удивлению слегка покраснела:

– Я думала, ты не придешь.

– Но я же говорил «до встречи».

– Здесь многие так говорят, – чтобы скрыть свою неожиданную реакцию, Светлана стала поближе к жаровне.

– И тебе?

– И мне.

– Потом приходят?

– Не всегда.

Тимур кивнул:

– Я всегда прихожу, если обещаю.

Теперь Елена, понявшая ситуацию, готовила коктейли. Скосив глаза на Тимура, вопросительно взглянула на Светлану.

Светлана улыбнулась и под стойкой наступила подруге на ногу. Улыбка ее адресовалась, конечно, Тимуру:

– Тебе опять кофе?

– Да. Ты же знаешь, ничего крепче я не пью.

– Потому что за рулем?

Он посмотрел на нее как бы с удивлением:

– А ты умная…

Светлана сочла это за комплимент:

– Поработаешь годик-другой в баре – всякого насмотришься. Поневоле станешь умным.

Тимур, принимая чашечку кофе, засмеялся:

– Да, машина ждет неподалеку.

– Наверное, крутая машина?

– «Тойота», джип.

Он с удовольствием пил кофе. Светлана обратила внимание: чашечка была такая маленькая в его больших узловатых руках. Казалось, чашечка вот-вот хрустнет и сломается.

Тимур взглянул на часы позади Светланы, но ничего не сказал. Она заметила его взгляд:

– Вот-вот придет Ночная Бабочка, и я освобожусь… Если, конечно, ты не передумал меня провожать.

– Ночная Бабочка? Она хороша?

Светлана засмеялась:

– Я никогда не каталась в «Тойоте».

– Что ж, прокачу. Куда прикажешь?

– Я подумаю, – она кокетливо потупила глазки под его взором; впрочем, тут же подняла их, взгляд у нее теперь был изучающий.

Но Тимур в этот момент не смотрел на нее, рассматривал островок пенки в кофе:

– Подумай… – он повернул лицо к залу.

Взгляд остановить было как будто не на ком, но вот рядом прошла одна женщина – явно из тех, на кого положил глаз кто-то из «новых русских», – залетная пташка здесь; слишком нарядная для бара «Exsomnis» и эффектная – она была здесь, как бусинка на затоптанном ковре; но – сильно навеселе; наверное, гуляла где-то, потом ушла, но показалось мало и решила добавить; от нее потянуло дорогими духами… Тимур поймал этот запах, блеснул глазами, ноздри его расширились…

Елена толкнула Светлану под стойкой ногой и шепнула:

– Парень – что надо! Не упусти…

…Впрочем, незнакомка оказалась со спутником, который тоже хотел добавить. «Новый русский» собственной персоной. Он был маленький и круглый, как футбольный мяч – поэтому Тимур его не сразу и заметил… Довольно комичная парочка была. Еще от них пахло хорошим вермутом.

Тимур отвернулся.

Светлана улыбнулась ему. Он обратил внимание: у нее были необычного – фиалкового оттенка – голубые глаза и пухлые красные губы. Она была симпатяга – практически никакой косметики. Если на нее немного потратиться, та шкура, пахнущая вермутом, не пойдет с ней ни в какое сравнение.

Светлана, видно, догадалась о его мыслях по выражению глаз, – должно быть, Тимур смотрел на нее с неподдельной приязнью. И отмела всякие сомнения:

– Я подумала уже. Есть идея. Правда не знаю, понравится ли она тебе…

Тимуру интересно стало услышать: что же такое ему может не понравиться…

Но тут появился за стойкой улыбчивый молодой человек – рыхлый и розовощекий, – ис ходу стал на коктейли:

– Привет, девочки!.. – у него был высокий голосок.

– Эдик, ты не держишь слово… – Светлана не стала ему выговаривать при Тимуре, но взгляд адресовала бармену очень укоризненный.

Тимур понял, что Эдик – это и есть Ночная Бабочка.

Бутылки разной формы и с разными этикетками мелькали в руках Эдика с невероятной быстротой, очередь жаждущих коктейля быстро сошла на нет. Эдик оказался настоящий профессионал своего дела.

Светлана сказала:

– Ты же обещал прийти раньше…

Ночная Бабочка с интересом взглянул на Тимура:

– Ты не поверишь, Светик, я проспал.

– Проспал?

– Для меня это очень рано. Примерно как для тебя – шесть утра.

– С ума сойти!.. – Светлана улыбнулась Тимуру.

Тимур отодвинул чашку:

– В машине подожду… Найдешь? Темновишневого цвета…

Когда он ушел, Эдик спросил:

– Чей мэн? Твой? – Ночная Бабочка повернулся к Светлане.

– Пока еще ничей. Я с ним только познакомилась.

Интенсивные манипуляции с бутылками, стаканами, мензурками, соломинками не мешали Эдику разговаривать:

– Нос у него какой – видела?

– Какой?

– Как у ястреба.

– Ну, и что? – не поняла Светлана.

– Осторожнее с ним.

Женщина пожала плечами:

– Скажешь тоже…

Ночная Бабочка ей подмигнул:

– Постоишь за стойкой с мое – глаз как алмаз будет. Всякого поймешь с первого взгляда…

Спустя пять минут, Светлана уже сидела в джипе:

– Вот и я! – на ней были легкая шубка из искусственного меха и белый берет.

Тимур повернулся к женщине и запустил руку к ней под воротник:

– Ты говорила о какой-то идее…

Рука у него была горячая. Светлана отметила: приятно горячая.

Женщина сказала:

– На дворе не месяц май, правильно? И время позднее…

– Правильно, – он с тонкой улыбкой кивнул.

Светлане так приятно было тепло его руки, что женщина едва не мурлыкала:

– А поехали ко мне…

– Это и есть твоя идея? – в полумраке салона блеснули в улыбке его красивые ровные зубы. – Но почему ты считаешь, что она мне не понравится?

Светлана пожала плечами:

– Не знаю… Ты можешь подумать, что я ухватилась за тебя и сразу потащила к себе…

– В постель?

Она вздрогнула:

– Да, и в постель…

– Ерунда, – он перестал ласкать ей шею и положил руки на руль. – Все равно этим должно кончиться, если чувства… если влечение… настоящие.

– Или начаться… – поправила Светлана.

Тимур взглянул на нее уверенно; теперь и взгляд его был горячим:

– Тогда чего же мы стоим? Называй адрес.

Она назвала.

Светлана жила в хорошем месте – рядом с МХАТом в четырехэтажном старом доме.

Когда они вошли в подъезд, Тимур спросил:

– Ты, наверное, коренная москвичка?

– Ты имеешь в виду этот дом? – Светлана поднималась по ступенькам первой. – Нет. Я жила тут на квартире у старушки. А вообще я из Вятки. Или, если будет понятней, – из Кирова.

– А сейчас?

Квартира была на третьем этаже.

– Старушка два года назад умерла. Я наследница – я долго ухаживала за ней. Дети с ней давно переругались и не посещали ее много лет. Я их на кладбище увидела – в первый и последний раз…