– Или для нападения на участников какой-нибудь антирасистской акции, на которых, как правило, собираются семьи с детьми, – добавил он и, достав свой мобильник, показал на нем фотографию стола, заваленного оружием, сделанную в экспертной лаборатории. – Слезоточивый газ, наверное, принесли люди из АФА. Он был не нужен нацистам. Они, похоже, сидели в засаде в лишенной окон серверной. Да они первыми бы задохнулись, если бы распылили его в комнате, пока избивали непрошеных гостей.

– Противогазы?

– Нет. Если верить Эзги, попавшей в больницу девице из АФА, на них были только балаклавы. Полицейским, прибывшим на место, она, помимо своего имени, успела сказать только это, прежде чем отключилась. Шокер тоже принадлежал АФА. Он находился у Эзги, когда вошли парни из пикета. Она так и не успела его достать, когда на нее напали.

– И слава богу. Иначе ее, пожалуй, застрелили бы. Да и он все равно помог бы только против одного нападавшего. Нам удалось связаться с ее близкими?

Эрик кивнул.

– Коллеги из Флемингсберга установили ее личность по карточке членства в фитнес-клубе, валявшейся в ее рюкзаке. В остальном при ней не было ни документов, ни мобильника, – сообщил он.

Рикард просмотрел фотографии из материалов расследования, присланных на его телефон. Бутылки из-под бензина. Шокер. Потерянный почти на самом берегу тепловизор.

«АФА тоже не самые безобидные люди», – подумал он.

Это полностью расходилось с болтовней Линн о пацифизме. И отсутствии насилия. Зачем тогда ее бывшие товарищи явились туда с оружием? Даже если оно не считалось смертельным. Ее аргументы казались фальшивыми. Он знал, что АФА много говорили о праве на самозащиту в борьбе с фашизмом. О превентивных акциях. О конечной цели, оправдывающей средства. Последний аргумент, с его точки зрения, уже принес немало страданий людям на земле. Никакие благие намерения, ведущие к насилию, не могли его оправдать.

Рикард скосил взгляд на Эрика, тот усердно барабанил по клавиатуре. Они с Линн недавно виделись. Он хорошо знал своего напарника и почти не сомневался, что тот в разговоре с ней упомянул о деле, связанном с АФА. Но в данном случае они не могли подключить ее. Даже если бы появились материалы, с которыми она могла бы помочь как эксперт по дешифровке.

Это слишком касалось ее лично. Она, пожалуй, с пониманием относилась к таким вылазкам АФА. А возможно, и одобряла вооруженные акции подобного рода. Ему хотелось бы верить, что это не так, но он не знал наверняка. Она уже связалась с ним, прислала эсэмэс. И правильно сделала. Им нужно было поговорить.

Но о еще одном расследовании совместно с экспертом по компьютерам, ранее входившим в АФА и осужденным за антигосударственное преступление, сейчас не могло быть и речи.

– Кофе?

Эрик последовал за Рикардом в кафетерий. Кофемашина сначала жужжала, перемалывая зерна, а потом завибрировала, когда вода нагрелась, и горячий напиток стал наполнять бумажные стаканчики. Эрик взял себе кофе с молоком. Кивком головы он указал на свой мобильник.

– Я проверил немного, что там у них происходит. Нацисты стали активнее. Павич и Клара Рессель принадлежат к отщепенцам из «Скандинавского копья». У них, похоже, продолжается внутренний конфликт между разными группами. В основном они не сходятся во мнении касательно того, как привлекать к себе внимание. Многие хотят отполировать аргументы, смягчить лозунги и сделать свой имидж более привлекательным, чтобы пойти по стопам социал-демократов. С этим не согласны члены «Скандинавского копья» и агентства «Скрытая правда», с которым они объединились.

Он сделал пару манипуляций с телефоном и показал его Рикарду.

– Этих полудурков ты наверняка помнишь.

Рикард наклонился и посмотрел на экран. Сайт «Скрытой правды». Английская статья. «Malmoe, rape capital of Sweden»^[7]. Эрик кликнул по другому заголовку: «Марш против предателей. Тренировочный лагерь. 20 марта». Он поднял глаза на напарника.

– Они стали более агрессивными. И активнее. Это, пожалуй, не касается тех компьютерных ботанов из офиса на Грев Турегатан, с которыми мы столкнулись в мае. Но не они идут в авангарде, – сказал он.

Рикард кивнул.

– Я получил в СЭПО последний известный адрес Клары Рессель. Оперативники уже там, но пока она не появлялась у своего жилища, – сообщил он и направился к двери, но по пути повернулся и поинтересовался: – Что сказала Линн, когда вы встретились?

– Она была взволнована. Беспокоилась, что может знать кого-то из пострадавших. Интересовалась подробностями.

– Не говори ей ничего о расследовании, – сказал Рикард и посмотрел внимательно на Эрика, пытаясь понять, как много тот уже успел рассказать. – Это слишком сильно касается ее. Сам знаешь, что может произойти, если она поддастся эмоциям.

Эрик отвел взгляд в сторону. Он знал. Воображение уже рисовало ему горящие яхты, взорванные автомобили, умирающих сторожевых собак, взломанные компьютеры. Но он же ничего не рассказал. Почти ничего. Рикард угрюмо кивнул и вышел в коридор. Мобильник в кармане завибрировал. Он открыл сообщение и прочитал его.

– Я выезжаю в больницу к Эзги. Ее родители только что были там. Ее вывели из комы. Она не в лучшем состоянии, но с ней можно общаться, – сказал он догнавшему его Эрику.

– Прекрасно, – ответил тот.

Рикард кивнул.

– Нам надо найти других членов АФА, находившихся с ней в том доме. Может, они видели что-то. Достаточно, если только один из нас поедет к ней, чтобы это не выглядело как спецоперация группы силовой поддержки. Возможно, она настроена так же, как Линн, когда мы впервые встретились. Считает, что полиция ничем не лучше нацистов, – сказал он и, взяв свою куртку, уже собрался пойти к лифтам, но на мгновение остановился и добавил: – Проверь еще в регистрах «Скандинавское копье» и «Скрытую правду». Созвонимся позднее вечером.

Рикард наблюдал за лежавшей на больничной койке женщиной сквозь стеклянную перегородку. Она напоминала ему мумию. Ее голова была полностью перебинтована. Поврежденная нога покоилась в неподвижном положении. Он переговорил с родителями Эзги по дороге. Они были крайне обеспокоены. Но не знали ничего о случившемся. А также ничего не могли сказать о тех людях, с кем она обычно общалась, кроме их имен.

Ее врач неохотно дал ему лишь пять минут. Не более.

Он осторожно открыл дверь. Эзги с тревогой посмотрела на него, хоть он и был в гражданском. Потом ее взгляд начал блуждать по сторонам. Рикард увидел налитые кровью, наполненные страхом глаза, опухшее лицо, напоминавшее единый синяк там, где его не скрывала повязка. Он встал рядом с кроватью и представился, стараясь использовать как можно более мягкий тон. Наклонился вперед.

– Медсестра говорит, что вы идете на поправку. Вам повезло, – сказал он и еле заметно кивнул. – Вы не видели лиц напавших на вас?

– Они были в масках. Шесть или семь человек, – прошептала она едва слышно.

– Что вы делали там?

Никакого ответа.

– Кто был с вами?

Она снова промолчала. Ничего иного он и не ждал.

– Фредрик. Антон. Ваши родители назвали мне несколько имен. Но у них нет ни телефонных номеров, ни адресов. Нам необходимы свидетели, чтобы мы смогли задержать кого-то из нападавших и предъявить им обвинение.

«Чтобы посадить тех, кто чуть не убил тебя», – подумал он.

Эзги еле заметно покачала головой и простонала от боли.

– И вы знаете. И я знаю. Это бесполезно, – промямлила она дрожащим голосом.

Линн сидела на скейтборде, уставившись на пустынный пляж в Танто. Деревянные причалы были белыми от инея. Крошечные сосульки свисали с альпинистской стенки, с которой летом молодежь обычно прыгала в воду. Недовольная, она закрыла полученное сообщение. Отправив зашифрованное послание через Hushmail, Линн получила ответ напрямую из отделения АФА в Линчепинге. И все равно ничего не узнала. Ей только подтвердили факт нападения на группу в Стокгольме. Ничего более. Особенно раздражало, что она не знала, было ли причиной такого ответа недоверие к ней, или они сами не располагали более подробной информацией о случившемся.

Но, в принципе, это не играло никакой роли. Она же практически порвала с ними. И решила не лезть в это дело. Да и пострадавшую вряд ли знала. А АФА вполне могли справиться без ее помощи. То же самое касалось полиции. Сначала они буквально умоляли ее помочь в двух предыдущих расследованиях, которые иначе и не смогли бы раскрыть. И пусть для нее это означало отказ от собственных убеждений, она все равно пошла им навстречу и оказала необходимое содействие. Своим бывшим врагам. Будучи в долгу перед тетей. И поскольку она постепенно стала считать и Рикарда, и Эрика своими близкими друзьями.

К сожалению, это чувство явно не было взаимным.

Она раздраженно пнула ногой кучу гравия. «Скандинавское копье». Название. Вот и все, что ей удалось вытянуть из Эрика. А Рикард даже не соизволил с ней поговорить, несмотря на эсэмэски, которые она отправила ему. Она собиралась припомнить им это, когда они зайдут в тупик с очередным закодированным жестким диском.

Линн поднялась, толкнула вперед скейтборд, выехав на мелкие камни, свалилась и, выругавшись, встала на него снова.

Эрик резко поднялся и убрал компьютер с кухонного стола. Он решил закончить с работой на сегодня. Не мог больше продолжать. Был слишком подавлен. Чересчур много ненависти исходило от сайтов, которые ему пришлось просмотреть, и от оставленных на них комментариев. Он натянул тренировочный костюм из полиэстра. От него исходил затхлый запах. Пот давно высох.

Он заставил себя отправиться на пробежку, чтобы очистить голову, и уже скоро лавировал между грудами льда на причале у набережной Норр Меларстранд. В темноте желтый свет окон плавучих домов притягивал как магнит. При минусовой температуре дым из каминов валил из труб столбом. Слабый запах марихуаны вырывался наружу через одно из вентиляционных отверстий. Строение показалось ему незнакомым. Джессика, у которой он как-то побывал на вечеринке летом, переместила свое переоборудованное из грузового суденышка жилище к Лильехольмскому причалу. Он колебался какое-то время и уже почти собрался прервать пробежку и постучать – а вдруг там обитал какой-то другой его знакомый, который пригласит его на пиво, но решил подождать до следующего раза.

После слишком уж бурной встречи Нового года он пообещал себе закалять характер – не пить по будням. Во всяком случае, каждый день. И ему показалось, что сдаваться через три месяца слишком рано.

Он надеялся, что выброс эндорфина после пробежки позволит ему избавиться от неприятного осадка, оставшегося на душе из-за просмотра огромного количества статей на сайте «Скрытой правды». Но это не сработало. Последней каплей стала заметка во вкладке «Иммиграция» под заголовком: «Племена каннибалов – не миф. Негры-людоеды угрожают Швеции».

Сайт, похоже, стал неофициальным рупором «Скандинавского копья». Во всяком случае, они уделили немало места рекламе большой манифестации, которую планировалось провести в Гетеборге через пару недель, в рамках которой все правоэкстремистские движения намеревались собраться под единым лозунгом «Остановить оккупацию и исламизацию Швеции».

Он проверил свой мобильник. Пришли последние результаты лабораторных исследований волос, пятен крови и слюны, найденных в доме в Тюресё. Из них выделили несколько ДНК, но все они отсутствовали в базе данных. Если не считать, конечно, ДНК Карла Павича и Клары Рессель, о чьем присутствии на месте преступления полиция уже знала. Но чтобы доказать их участие в избиении девушки, этого было недостаточно. Даже с учетом того обстоятельства, что Рессель ушла в подполье.