– Дочери барона?

Она, наверное, моя ровесница или чуть старше. Я никогда с ней не разговаривала.

Жители деревушки обычно видели семью барона один раз в году, 21 декабря, в церкви, когда поданные королевства встречают ночь Тьмы, – самую длинную ночь в году, заменившую им старое доброе Рождество.

Что общего у брата с баронессой? Он из простолюдинов, к которым вампиры относятся как к скоту. Она – благородная смертная, приближенная к элите.

Если только?.. Я вдруг вспомнила о прошлогоднем приглашении в замок. Дело было летом. Барон заказал Бастьяну портрет дочери, достигшей брачного возраста. Сейчас, как и тогда, удачный портрет был лучшим способом найти достойного жениха в чужих краях.

Но, как и умелых садовников, художников на Крысином Холме не сыскать. На самом деле мой брат – единственный во всей округе, кто мог справиться с этой задачей. Две недели провел Бастьян в доме барона, рисуя наследницу.

– Диана и я… Мы любим друг друга, – застенчиво пробормотал он, подтверждая мои догадки. – Я поклялся спасти любимую от брака по расчету, для которого ее отец заказал портрет.

Бледная улыбка озарила потное лицо брата. Улыбка невинного романтика, несмотря на полный кошмар в реальности.

– Мы решили бежать, она и я.

Бежать? Куда? Мне вдруг захотелось схватить его и хорошенько встряхнуть. Я тоже, сколько помню себя, мечтала уехать! Бросить вызов закону о невыезде, навсегда, до самой смерти приковавшему простолюдинов к родным местам! Но я – не наивная мечтательница, как брат! Я знаю: это невозможно.

– Диана поможет на время спасти наши шкуры, – продолжал Бастьян, поднимаясь по скрипучей лестнице. Голос его вибрировал от радужных надежд. – В глубине комнаты стоит глубокий шкаф. Там я частенько скрывался, когда появлялся слуга.

– Ты хочешь сказать… Вы виделись и после окончания сеансов позирования? – изумилась я.

– Каждую неделю, в течение года. У нас нет секретов друг от друга.

Поднимаясь по последним ступеням, я припомнила летние послеобеденные часы. Бастьян подолгу отсутствовал, возвращался поздно и без единого эскиза. Теперь понятно, где он проводил время: в объятиях девушки, поцелуй которой, если о нем узнают, может обречь брата на смерть!

В коридоре, наполненном мерцающим светом масляных ламп, мы остановились возле лакированной двери.

Бастьян осторожно процарапал замысловатый узор на стене, который, видимо, являлся своеобразным паролем для входа в комнату. Открытая дверь приведет нас либо к спасению… либо к нашей погибели.

3
Убежище

ДВЕРЬ РАСПАХНУЛАСЬ, и мы увидели баронессу в длинном пеньюаре.

Этот вид домашнего платья, изобилующего кружевами, соответствовал представлениям аристократов о простоте, когда их неожиданно заставали в домашней обстановке.

Девушка сидела за туалетным столиком возле открытой стеклянной двери балкона и расчесывала длинные светлые волосы. Легкая прозрачная занавеска едва заметно колыхалась от дыхания ветра. В наступивших сумерках единственным источником света служил канделябр с оплывшими свечами. Из темноты над мраморным камином с тлеющими угольками улыбался ее портрет. Я догадалась: работа моего брата, вернувшаяся в отчий дом после путешествия в неизвестный королевский двор. Остальная часть комнаты была погружена в полумрак.

– Диана! – воскликнул Бастьян, протянув к ней дрожащие руки.

Диана – имя римской богини охоты. Барон – страстный любитель псовой охоты – не стеснялся пускать коня по полям пшеницы, чтобы загнать оленя.

– Случилось непоправимое. Мой отец, мать и Валер…

Голос брата сорвался, сдерживая рыдания. До самой встречи с возлюбленной Бастьяна поддерживали безумные призрачные ожидания. Но упоминание о родных вернуло к кошмарной реальности.

– Они убиты, – закончила я за брата. – Мы – единственные выжившие.

У меня нет выбора: я должна доверять этой девушке, на которую Бастьян возлагал надежды. Баронесса пропустила нас и бесшумно закрыла дверь.

Тишина, мертвенно-бледное лицо и ослепительно белое платье девушки делали ее похожей на… привидение. Неужели известие о судьбе моей семьи привело ее в такое состояние? Нет: мне кажется, на ней не было лица уже тогда, когда отворилась дверь…

Бастьян заполнял молчание возлюбленной беспорядочным потоком слов:

– Появился инквизитор… В сопровождении солдат… Они обнаружили секретную лабораторию родителей. Ту самую, о которой я тебе рассказывал…

Каждое его слово, словно удар кинжала в сердце. Бастьян не только рисковал жизнью, ухаживая за дворянкой, ведь титул барона – высший ранг смертной знати. Он рисковал жизнью всех нас, посвятив предмет своей любви в страшную тайну, которая мне стала известна менее чем час назад.

Брат признался ей, что наша семья в сговоре с Фрондой. Ей, дочери вельможи, следящего за исполнением законов Короля на Крысином Холме! Осознает ли он свое безрассудство? Или настолько ослеплен любовью?

– Инквизитор прибыл в эбеновой карете, – продолжал Бастьян, прерывисто дыша. – Но вампир, сидящий в ней, и не подумает прийти за нами сюда, в замок. В твоем платяном шкафу мы с сестрой будем в безопасности. Аромат твоей одежды замаскирует наши запахи, скроет наш след, ведущий от деревни. На рассвете карета уедет, и мы тоже покинем замок, как я тебе обещал. Ты и я, и моя дорогая Жанна! Втроем пересечем моря и доберемся до далекой Антиподы.

Антиподы? Той вымышленной страны, которая, согласно легенде, свободна от вампирического ига, господствующего во Франции, Европе и во всем известном нам мире?

– Но Антиподы нет, Бастьян! – вмешалась я.

– Откуда ты знаешь? Ты часами зачитывалась романами, представляя, как плывешь по семи морям, чтобы попасть на край света. В Америку. В Африку. Или даже в Японию. Так почему не в Антиподу, а, ласка?

– Вот именно: представляла! Я фантазировала, точно так же, как мы с тобой забавлялись, разглядывая облака!

На протяжении многих лет оптимизм брата вызывал улыбку, раскрашивая мрачный мир вокруг. Но сегодня он меня разочаровал.

– Облака – это сгустки пара, Бастьян! Мираж! – повысила я голос. – И я не ласка: я простолюдинка, осужденная, как и ты, на вечный закон о невыезде. Выхода нет. Тьма повсюду. По всей Вампирии и за ее пределами.

Но брат не желал меня больше слушать. Вечно погруженный в свои фантазии, он действительно оторвался от реальности и уже торопился к знакомой дверце шкафа.

В этот момент, впервые с тех пор, как мы вошли в комнату, Диана де Гастефриш открыла рот. Ее голос был похож на нее саму: призрачный, легкий, словно дуновение ветерка. Хрупкий, как безжизненный род, последним представителем которого она являлась.

– Мне очень жаль, любовь моя, – прошептала она.

– Нам надо быть смелыми, муза моя, – ответил Бастьян. – Ты должна вести себя так, будто ничего не произошло, и лгать отцу до самого побега. Мы же с Жанной будем оплакивать ушедших, но позже.

У меня сложилось ужасное впечатление, что он неправильно понял смысл слов Дианы. Опьяненный собственными чувствами, он не уловил в голосе возлюбленной ноток вины.

– Почему же вам жаль, Диана? – спросила я, охваченная тревожным предчувствием.

Она обратила ко мне тусклые, затуманенные глаза.

– Это не моя вина, – залепетала девушка. – Я не выдавала тайну вашего брата, клянусь. Но…

Она захныкала. Слезы потекли по ее бледным щекам.

– Но?.. – повторила я, чувствуя, как учащенное сердцебиение отдается в моих висках.

– Но отец подслушивал за дверью, когда Бастьян приходил сюда в последний раз. Он узнал о нас. О нашей связи, плане побега, о тайне вашей семьи. Ему известно все. Он мог бы схватить Бастьяна на месте преступления, но предпочел отпустить его, чтобы позже избавиться от вашей семьи. Я хотела сбежать, чтобы предупредить, но не смогла. Меня посадили под замок и приставили охрану.

Голова моя пошла кругом. Вот кто привел инквизитора на Крысиный Холм! То была не проверка, нет. То был донос!

Глаза брата расширились, как у лунатика, очнувшегося на пороге пропасти. Он отпустил дверцу шкафа. Я взялась за ручку входной двери, но она провернулась под моими пальцами прежде, чем я потянула ее на себя. Снаружи кто-то был. Кто-то с силой толкал ее!

– Бастьян! – вскрикнула я, отскакивая.

Дверь с грохотом открылась. Стражник, который, как мы думали, дремал в коридоре, теперь бодрствовал, размахивая шпагой. Зловещая тень нависла за ним. Барон.

– Я так и знал! – завопил он. – Нищий, посмевший прикоснуться к моей дочери, пришел искать убежища здесь, за ее юбками!

От злобы и гнева тяжелый пыльный парик, похожий на шкуру околевшей овцы, съехал на его морщинистый лоб. Полинявшие желтые кудри разметались по сгорбленным плечам и худой груди.

– Несчастный! Может, тебе и удалось сбежать от инквизитора, но твоя жалкая попытка закончится здесь. Матюрен, проткни его, как грязную свинью!

Обнажив клинок, охранник бросился на брата.

– Отец, смилуйтесь! – выкрикнула Диана.

Я не успела вмешаться, а застывший от шока Бастьян увернуться. Железо вонзилось в живот любимого брата. Он согнулся пополам без единого стона. Я потеряла дар речи. Диана заорала так, будто это ее пронзил стальной меч:

– Нет!

– Молчи! – приказал барон. – Лучше погляди на преимущества: убив этого ползучего гада, я, возможно, наконец-то получу свою трансмутацию, которую ждал целую вечность!

Опьянев от боли, со слезами на глазах, я пыталась восстановить дыхание. Мой Бастьян мертв, а рядом гнусный старик предвкушает радость от предстоящей покупки трансмутации. Этого Грааля всех смертных вельмож, желающих подняться на вершину вампирической знати до своей смерти!

Пошатываясь от отчаяния и ненависти, я вышла на балкон. Охранник вынул клинок из тела Бастьяна и вопросительно посмотрел на хозяина.

– Чего ты ждешь, идиот? – рявкнул барон. – Прикончи ее!

Бездушный солдафон, опустив голову, бросился за мной. Надо взять себя в руки! На охоте я попадала в переделки и похуже. Меня преследовали кабаны, намного превосходившие в массе тела. В таких случаях хитрость – единственное решение, чтобы выжить.

Глотая слезы, я быстро спряталась за занавеской балкона. Стражник бросился в мою сторону, чтобы пырнуть ножом. В этот самый момент я отпрыгнула в сторону. Не встретив моего сопротивления, сила ускорения увлекла массивное тело убийцы в пустоту, порвала хрупкую ткань шторы и сбросила мерзавца с пятнадцатиметровой высоты.

В оцепенении я отодвинула порванные занавески и повернулась лицом к комнате. Над безжизненным телом последнего члена моей семьи стояли представители рода Гастефриш. Дочь заливалась горючими слезами, а ее отец держал рапиру, украшенную золотой рукоятью.

Этому маленькому старичку, разлагающемуся под тяжелым старомодным париком, было глубоко за шестьдесят. Он стоял напротив, вооруженный длинным копьем. У меня же для защиты имелся только маленький перочинный нож для свежевания зайцев. Я в руках злодея. Сейчас он с легкостью пронзит меня насквозь, прежде чем я смогу хотя бы поцарапать его.

Не раздумывая, я прыгнула к Диане, прижав лезвие ножа к ее горлу.

– Еще один шаг, и я убью ее! – предупредила я, сдерживая страх, от которого дрожал мой голос.

Гримаса отвращения исказила пергаментное лицо барона.

– Я узнал тебя. Ты – дочь Фруаделака. Того, кто, по слухам, браконьерствует в моих землях. Тот глупый жандарм так и не смог поймать вас на месте преступления. Плевать на доказательства! Сегодня я сам вершу правосудие, как и полагается мне по праву господина! Я приговариваю тебя к немедленной смерти!