Боезапас у крамба в любом случае получался не ахти каким большим. И производить много, а главное быстро он будет не в состоянии. Такой недостаток боевого юнита устроить Роева не мог.

– Хоть матку по производству боеприпасов делай, – с досадой буркнул он.

– Почему бы и нет? – пожала плечами Эхинацея. – Так даже лучше будет в плане простоты конструирования организма. Лучше сделать два простых, чем один сложный.

– Хм-м… это уже интересно…

Владислав представил себе картинку, как огромная матка крамба, размером с трейлер, сплошным потоком производит снаряды, носильщики разносят их по складским помещениям, а во время боя таскают на передовую и загружают в крамбов-дроидов.

«Вот только, куда эти снаряды им загружать? – подумал он. – Заставить их глотать? Или какое-то дополнительное приемное устройство спроектировать?»

«Зачем дополнительное, когда можно наоборот через имеющее выходное отверстие заталкивать», – хихикая предложила Эхинацея.

«Не, уж лучше пусть глотают!» – тоже засмеялся Роев.

– Жесть… Тогда возможности предполагаемой кровяной системы охлаждения не хватит при длительном бое. Из-за перегрева начнет тупить, потом потеряет подвижность, став более легкой мишенью, и, если его не подстрелят, то в итоге кровь у них просто вскипит, точнее свернется, и мы потеряем юнита… Нужно что-то другое делать, какую-то принудительную систему охлаждения проектировать.

– Сделаем им крылья – и пусть жужжат, обмахивая воздухом кровеносный радиатор.

Эхинацея предложила несколько вариантов.

– Слишком уязвимо. Один осколок – и сильная кровопотеря обеспечена…

– Место повреждения быстро закроется.

– Нет, кровь как отводитель тепла мне не нравится. Нужна какая-то автономная система с каким-нибудь хладагентом. Если эту систему повредят, то юнит еще какое-то время сможет продолжить бой, а не начнет терять эффективность из-за кровопотери.

– Можно и автономную систему смонтировать, – после короткой паузы кивнула Эхинацея. – Поставим второе сердце, и пусть гоняет по контуру охлаждения водичку типа лимфы.

– Вот это мне нравится больше.

После всех внедрений даже внешний вид крамба сильно изменился. Вертикальное тельце уменьшилось, горизонтальное тулово-брюшко наоборот увеличилось. На нем появились крылья с «лимфатическим радиатором». Что уж говорить о его внутренних преобразованиях, чего только стоит система подачи боеприпасов.

– Осталось только все это как-то воплотить в жизнь…

– В смысле? – не поняла Эхинацея.

– Ну, нужны ведь лаборатории, чтобы внести в геном крамба все эти наши хотелки. Даже боюсь представить, сколько на все уйдет времени, ведь сколько опытов предстоит провести… – тяжело вздохнул Роев.

– Лаборатории нам не нужны… как не потребуется и много времени. По крайней мере не годы, как ты подумал.

– Как это?

– Мы псионы, – как маленькому пояснила Владиславу Эхинацея. – Нам нужно только четко представить, что мы хотим получить, и заставить геном существа выполнить наш приказ. А уж как местные твари легко генетически изменчивы, думаю, не нужно тебе объяснять. Нужно только сформировать желаемый образ чуть ли не с первого момента после оплодотворения икринок или эмбриона.

– Действительно… Все никак не привыкну к своим псионическим возможностям, знаю о них и все равно… невольное психологическое отторжение непривычного происходит. Но ладно внешние и внутренние изменения пси-приказом сформируем, а крылья как? У крамбов ведь их нет… и спящих генов вроде тоже.

– Верно… – кивнула после короткой паузы Эхинацея. – Крылья внесем извне…

Благодаря абсолютной памяти она помнила генетические коды всех изученных монстров. Как, собственно, знал их теперь и Роев.

Владислав даже не стал спрашивать «как», на этот раз он не ступил.

9

Откладывать в долгий ящик псионо-генетические эксперименты парочка не стала. Времени на раскачку действительно не было. О чем свидетельствовала легкая вибрация, исходящая сверху, то и дело перемежающаяся сильными сейсмическими ударами. То есть противник интенсивно копал новый ход к бункеру с применением взрывчатки на особо сложных участках. Вопрос только в том, сколько времени на это уйдет, но вряд ли так уж много…

Мучиться и искать по всему бункеру недавно оплодотворенных крамбов не стали, поступили проще, поймали несколько женских и мужских особей, женских особей зачистили, проведя своеобразный аборт, ментальным приказом, и заставили их спариться. Хотя с мужскими особями можно было и не мучиться, так как женские особи при отсутствии мужских все равно могли воспроизводить потомство. К слову сказать, такая функция имелась у большинства местных тварей всех родов и видов.

После того как начали развиваться эмбрионы, принялись за опыты псионического программирования генетического кода будущего потомства, буквально с первых минут развития, потому как из-за высокой скорости роста, когда эмбрионы формируются в считаные минуты, даже секунды терять не стоило.

Что касается формирования у крамбов крыльев, то сделали это внесением дополнительного генетического материала, отвечающего за их существование, взяв таковой у летающих тварей.

Как?

Довольно просто. Все благодаря той же псионике.

Не пришлось даже колупаться с микроскопом, микроскальпелем и микропипеткой, выделяя и вырезая необходимые участки в хромосомной нити, тем более что ничего из этого у экспериментаторов в наличии не имелось. Псионы сами по себе являются мощными микроскопами, скальпелями и пипетками, потому как эта сила позволяла им оперировать куда как на более тонком уровне, чем это даже могли делать современные медкомплексы последних поколений.

Наловчившись в тонкой манипуляции, загубив при этом сотни эмбрионов, Владиславу и Эхинацее в конце концов не составляло труда чуть ли не играючи менять геноблоки в клетках.

В их сознании эти тончайшие и хрупкие молекулярные нити ДНК виделись толстыми скрученными канатами, соединенными между собой молекулами кислот, которые разрезались мысленными же ножами, после чего вырезанные участки удалялись телепортацией и телепортацией же вставляли молекулярную спиральную нить от другой твари, сращиваясь.

Лично Владислав был в полном восхищении от таких поистине безграничных возможностей псионики. Более того, он осознал, что даже если бы не имел информации о том, какой участок ДНК за что отвечает, то смог бы понять это благодаря все той же псионике!

Если очень примитивно, то Роев как бы убирал часть нити ДНК, а потом прокручивал вперед развитие эмбриона и смотрел, что в итоге получилось. А получалось, что у маленького крамбика то не хватало лап, то хитиновой брони на каком-то участке тела, то глаз, то еще чего-нибудь.

А если еще и интуицию удавалось задействовать, то вероятность ошибки практически исключалась.

Хотя, конечно, уже имея расшифровку ДНК крамба, работать было легче, чем если бы все пришлось познавать с нуля.

Так, у крамбов убрали звено генов, отвечающих за две хитиновые пластины на спине вертикально стоящего тела, и вставили геноблоки, отвечающие за крылья, от одной из летающих тварей. Для разнообразия крылья брали от разных тварей, чтобы потом выбрать лучше всего получившийся результат. Плюс к этому второму подвиду в хитин внедрили геном хамелеона. Но это понятно, чтобы юнит смог полностью замаскироваться на позиции.

Имея способность прокрутки вперед по времени, Роев и Эхинацея проводили первичный контроль качества генетически измененных клеток. То есть выявляли откровенно неудавшиеся результаты и удаляли их из общей массы. Хотя это не гарантировало, что у остальных все будет хорошо, ведь прокрутка показывала лишь один из самых вероятных результатов из возможных, остальные вероятные варианты отнюдь не исключались.

Собственно, забегая немного вперед, можно сказать, что так оно в итоге и вышло. Только один эмбрион из десяти, на первом этапе признанных Владиславом и Эхинацеей годными, развился более-менее нормально.

До полноценного рождения дожило вообще лишь два процента от первоначального числа зародышей. Остальные отсеялись как из-за все равно развившихся уродств, так и из-за того, что не у всех эмбрионов удалось сформировать желаемую конфигурацию тела. У кого-то получились кривые стволы, у кого-то не получилась система наведения, то бишь встали неправильно глаза, больше всего проблем возникло с внутренностями и так далее и тому подобное.

Девяносто процентов родившихся по мере роста пришлось забраковать из-за малейших обнаруженных дефектов. Их специально не правили псионическими способностями. Так как это первое поколение должно было дать потомство и в качестве родителей требовались идеальные образцы.

В изменении крамбов в итоге пошли сразу по трем направлениям.

Во-первых, это матка-завод боеприпасов.

Владислав, кстати, раздумывал на ее основе попробовать получить полноценную королеву по производству боевых юнитов, при этом оставив возможность этим юнитам воспроизводиться самостоятельно. Просто королева будет рожать постоянно, а не время от времени как обыкновенные особи, что в определенных обстоятельствах могло создать дефицит бойцов.

Во-вторых, носильщики, которые в боевых условиях будут разносить боеприпасы. Так же в их задачу входило собирание корма для неподвижной из-за огромного тела матки и при необходимости выполнение функций разведчика, так как размерами они будут небольшими, а главное быстрыми.

Ну и в-третьих, непосредственно крамб-солдат, до полутора метров высотой и два длиной с двумя пушками калибра тридцать миллиметров.

Владислав после более тщательного обдумывания конфигурации этого живого дроида все же решил отказаться от того, чтобы простые бойцы могли сами воспроизводить в себе боеприпасы. Идея, конечно, крайне привлекательная, но не для легкого бойца, коему требуются достаточно скромные габариты, а значит, высокая подвижность. Ставка была сделана на увеличение носимого им боекомплекта.

Что касается самовоспроизводства снарядов в боевых юнитах, то совсем отказываться от такого заманчивого варианта Роев не собирался. По его мнению, лучше это реализовать в более крупном и защищенном варианте. Взять того же черепахена. Его размер можно довести до по-настоящему гигантских величин, типа немецкого танка «мышонок». Вот ему уже можно будет и ствол стальной вживить.

Но, увы, такому тяжелому и не сильно поворотливому монстру не место в бункере, а значит, его оперативный простор – это внешний мир. Так что производство юнитов с такими характеристиками это дело достаточно отдаленного будущего, хотя моделировать его уже сейчас ничего не мешало.

Но на одних только крамбах Владислав все же решил не останавливаться. Ибо оружия должно быть много и разного, на все случаи жизни. Но и с этим, наверное, пока можно было подождать и выделить ресурсы на более актуальное оснащение.

– А что ты хочешь еще сделать? – поинтересовалась Эхинацея, когда Роев заговорил с ней об этом.

– Да много чего! Но я считаю, что нам не помешает доспех.

– А чем тебя не устраивает имеющаяся броня?

– Это не броня, а просто оболочка, тяжелая и неудобная. Крайне ограничивает подвижность. Да и как защита это чистая профанация.

– И чем ты ее хочешь заменить?

– Нужно вырастить живой доспех.

И Владислав начал мысленно воплощать свою задумку, на основе все того же крамба.

Серьезной модификации подверглась вертикально стоящая часть тела с клешнями. Она значительно увеличилась в размерах. В ней появлялась полость, в которой мог поместиться человек.

– В случае чего этот живой доспех может самостоятельно унести тяжелораненого оператора с поля боя, при условии, конечно, что он сам сможет передвигаться, – добавил Владислав. – Но так у него и лап целых шесть, две да останется…