Посмотрев на себя в последний раз в зеркале – проверив макияж и платье, я села в машину и поехала на корпоративную вечеринку. Я не испытывала никакого воодушевления от праздника. Мне было грустно, хоть и выглядела я как никогда прекрасно. На мне было закрытое спереди и открытое со спины тёмно-синее платье в пол с длинными рукавами. Оно выгодно облегало фигуру и распадалось книзу в юбку-клёш. Элегантно, не слишком броско, но и не чопорно. К нему я надела туфли на шпильках. Волосы накрутила на плойку, уложила набок и они густыми волнами струились по моему плечу и груди. Помада цвета бургунди завершала элегантный образ. Коллеги встретили меня восторженными возгласами. Я всегда любила модно одеваться, была в курсе всех трендов, и на мне всё смотрелось не хуже, чем на фотомодели. Можно ли назвать меня модницей? Да. Красивая одежда – неотъемлемая часть меня. Я тщательно слежу за собой. Мне это важно. Внешний вид составляет большую часть успешности. Ведь встречают по одёжке, а провожают по уму. Добиться желаемого проще, если произвести на собеседника правильное впечатление. Ничто не способно меня поколебать, когда я знаю, что блистательна во всех смыслах.

С гордостью и уверенностью я вышла на сцену, остроумно пошутила с ведущим, тем самым разрядив обстановку, а потом произнесла подготовленную накануне ночью речь. Публика повеселела и оживилась. Я задала празднику нужное настроение. Сама же я жутко вымоталась, но не показывала этого. Я никому не позволяю видеть свои слабости. Так уж получается, что я всегда в центре внимания. Вокруг меня много завистников и злых языков. Нужно быть осторожной. На корпоративе тоже. Стоит раз облажаться, и тебе конец. От меня везде ждут профессионализма, и я его показываю.

В этот вечер я знакомилась, улыбалась, пила, беседовала со всеми и плясала. Всё шло замечательно. Вот только из-за господина Вольфа неизменно ощущался дискомфорт. Какой бы популярностью я ни пользовалась на вечере, как бы ни держала марку и как бы удачно ни выполняла свою миссию, внутренний голос назойливо нашёптывал, что я неудачница. Мои глаза с лёгкостью выискивал его в толпе людей. Стоило поднять взгляд, везде был он. Этот засранец даже костюм надел того же цвета, что и моё платье. Как проклятье какое-то.

Уныло вздохнув, я хотела пойти проверить, как там господин Шульц – не валяется ли он под столом и не пора ли ему вызывать такси, но в этот момент меня схватили за руку. От испуга я вздрогнула и резко обернулась.

– Кто это у нас тут такой грустный, несчастный и отверженный?

Мне улыбался во все тридцать два белоснежных зуба исполнительный директор компании, господин Миллер. Я клацнула языком. Только этого мне ещё не хватало – беседы с этим невыносимым типом.

– Вы не в себе? Слишком много выпили?

– Ой, да ладно тебе! – он махнул рукой, продолжая улыбаться. – Как будто я не знаю, что ты подкатываешь к моему другу.

Вот и приехали. Последний человек, с которым мне хотелось говорить на эту тему – Эндрю Миллер. Ну за что мне такое испытание и именно сегодня? Я скрестила руки на груди.

– Вам показалось.

– Не-а, – помотал он головой.

Не сработало. Раз такой уверенный, значит, уже успел провести разведку.

– Эмма сказала? – предположила я.

– Нет. С чего бы. Ты за ним так усердно таскаешься, что жалко смотреть. Только слепой бы не заметил твоё отчаяние. Скажи-ка, – он почесал бороду и приблизился ко мне. Я отшатнулась. – Ты никогда не шла в наступление первой. Обычно ты выжидаешь, что добыча сама попадётся в твои сети. Когда ты стала такой настойчивой? Что у тебя к Роберту? Азарт завоевать неприступную крепость или настоящие чувства?

– Мне обязательно отвечать?

– Хм… – Эндрю состроил задумчивую мину. – Наверное, нет, но от твоего ответа зависит, буду ли я на твоей стороне или же выступлю против тебя. Он мой лучший друг, и мне не хочется, чтобы его чувства ранили.

– Какой заботливый друг, – сострила я.

Он меня не проймёт. И признаний не дождётся. Я сама решаю, с кем мне делиться своими чувствами, а с кем – нет. Мне плевать, поддержит ли он меня. Тем более, я вроде как сдалась.

– Тебя Шульц опять запряг пахать за него? – сменил он вдруг тему и посмотрел вдаль. Там что-то с грохотом упало, а потом послышался звон бьющейся посуды. Я тоже стала разглядывать, что случилось, и увидела своего начальника, который упал со стула. Он пытался удержаться за скатерть, после чего со стола полетели тарелки и стаканы.

– Вот же свинья. Бедная его жена и дети, – пробубнила я себе под нос.

Так и знала, что он налакается. Несчётное количество раз я вытаскивала его тушку с пьяных вечеринок, придумывала ему алиби и прикрывала перед женой, и столько же раз он обещал, что исправится. Результат налицо. Я хотела уже ринуться на место происшествия, но директор меня удержал:

– Не надо, не ходи. Там разберутся.

Господина Шульца окружили другие коллеги из нашего отдела. Они подняли его, оттряхнули и предложили стакан воды. Кто-то звонил по телефону, наверное, чтобы его забрали.

– Ведь несправедливо же. Ты больше пяти лет работаешь в отделе маркетинга, а так дальше и не продвинулась. Разбираешься с личными проблемами Шульца, делаешь за него всю грязную и тяжёлую работу. Он совсем обленился, когда ты у него появилась. И ведь способности у тебя есть. Просто беда. Я не раз хотел тебя перевести, даже ссорился по этому поводу с Робертом. Тебе в отделе маркетинга совсем не место.

– Что вам надо? – прошипела я, начиная раздражаться, так как Эндрю вслух сказал то, что наверняка думали все.

Мне не то чтобы стыдно за своё положение в фирме. За работу секретаря у господина Шульца я получаю приличные деньги, но это, тем не менее, унизительно, когда ты застреваешь на одном месте и, несмотря на все старания, не двигаешься вперёд.

– Я к тому, что Роберт не такой хороший, каким может показаться.

Демонстративно я уставилась на Эндрю, чтобы показать, что я ни черта не понимаю из его слов и понимать не хочу. То, что господин Вольф меня не жалует, я уже и так хорошо поняла, особенно в последнее время. Неужели необходимо давить на больную мозоль?

– А ещё он совсем не тихоня, даже если создаётся такое впечатление, – добавил тот невозмутимо. – В постели он не должен тебя разочаровать. За это не переживай. Но всё равно минусов в нём предостаточно.

Я возвела глаза к потолку.

– Эндрю, прекрати уже, – сменила я деловое обращение на дружеское, чтобы он унялся наконец. – У тебя не выйдет меня разговорить. То, что происходит между мной и господином Вольфом, касается только нас двоих.

– А между вами что-то происходит? – опять включил он свою шарманку.

Ай-яй! Как же бесит! Он меня вообще всерьёз не воспринимает.

Снова я попыталась уйти и снова Эндрю мне не дал.

– Дослушай до конца. В студенческие годы у Роберта был роман с замужней женщиной. Он очень сильно её любил, но, как можно догнаться, для него всё кончилось плачевно. Муж узнал, Роба избили и в итоге бросили. Он долго страдал. С тех пор я не видел, чтобы он с кем-то встречался или проявлял к кому-то интерес. Но вот забавный момент. Стоит упомянуть твоё имя, и он начинает терять самообладание. Что раньше, что сейчас. Дожми его уже, если он тебе действительно нравится. Но учти, попробуешь его использовать – наживёшь себя серьёзного врага, – Эндрю угрожающе навис надо мной, положа себе руку на сердце, как будто произнося обещание.

– Ты его мамка, что ли? – спросила я с брезгливостью в голосе, чтобы не выдать, что ему удалось меня припугнуть. Да и вообще, когда это господин Вольф терял из-за меня самообладание? Он само хладнокровие. У него иммунитет к моему обаянию.

Эндрю вдруг засмеялся и был чертовски хорош при этом. Когда-то я любила этот смех, но сейчас меня не привлекало ровном счётом ничего в этом человеке. Бывает же такое. Может напрочь отбить весь интерес, хотя раньше сходила по нему с ума.

– Это он моя мамка. Ты это знаешь лучше всех. В кармане брюк. И надеюсь увидеть вас вместе на нашей с Эммой свадьбе.

Он похлопал меня по плечу, словно близкого приятеля, и пошёл прочь медленным шагом, оставив стоять одну в полном недоумении.

– Какой ещё карман брюк?! – крикнула я ему вслед, но ответа не последовало. «Он ненормальный, – заключила я. – Несёт по настроению бессвязную чушь. Как я раньше находила с ним общий язык? Уму непостижимо!»

Я глубоко вдохнула и выдохнула, чтобы успокоиться, а потом пошла за стол к коллегам. После того, как нашего начальника вывели с банкета и отправили домой, веселье продолжилось. Можно было по-настоящему расслабиться, смеяться и сплетничать. Пообщавшись в узком кругу, я направилась в дамскую комнату, а выйдя оттуда, решила скрыться ненадолго в углу, чтобы отдохнуть чуть-чуть от людей и выпить бокал шампанского без посторонних глаз. Мысли в голове все перепутались. Усталость, недосып, стресс от выступления, обилие информации плюс алкоголь вымотали меня окончательно. Я морально выдохлась. Наверное, неплохо бы взять отпуск на недельку и уехать куда-нибудь в глушь подальше от всего этого дурдома. Сотовый, естественно, выключить, чтобы Шульц не мог меня разыскать и выдернуть на работу посреди отдыха. Он нередко так бессовестно со мной поступал.

Я вытерла рукой покрытый испариной лоб.

Знала бы, что тут будет настолько душно, выбрала бы платье покороче. Даже не думала, что нас соберётся так много. Компания сильно выросла за последние годы.

«Как же домой хочется!» – промычала я в свой бокал. В этот момент рядом со мной раздался приятный баритон:

– Вы сегодня постарались на славу. Впечатляющая речь. Организаторы от вас в восторге.

Я посмотрела в сторону. Там стоял господин Вольф с бокалом шампанского. При его виде я остолбенела. Не ожидала, что он ко мне подойдёт, не то что сегодня, а вообще никогда.

– С-спасибо, – поблагодарила я его с запинкой.

Он переступил с ноги на ногу, а потом снова посмотрел на меня.

– Должно быть, утомительно вот так развлекать всех без передышки. У вас потрясающие коммуникативные навыки.

Я не знала, что ему ответить. У меня снова отказали речевые функции. Но мозг, тем не менее, соображал. Я размышляла, хвалит он меня или критикует. Последует за этим выговор или награда. Неужели он наблюдал за мной и думал обо мне? Эта робкая мысль заставила сердце встрепенуться, но я тут же себя затормозила. Наивные домыслы – явно не повод для радости.

Господин Вольф выждал мгновение и когда понял, что ответа не последует, сказал:

– Не хотите потанцевать?

В этот момент меня охватил ещё больший ступор. Мои глаза округлились, а ноги стали ватными. Какой позор! Зачем он это делает? Игнорировал меня столько времени, а теперь на тебе – когда я меньше всего ждала, стал проявлять внимание. Даже потанцевать пригласил. Я его совсем не понимаю!

Не дожидаясь моего согласия, он спокойно забрал у меня из рук бокал и поставил его вместе со своим на столик рядом, а потом бесцеремонно потащил на танцплощадку в центре мраморного фойе. Мы встали с краю. Я нервно оглянулась. Это же ничего, что я танцую с начальством? Хотя не в этом проблема, а в том, что это именно господин Вольф. На следующей неделе коллеги точно засыплют вопросами, как так вышло. Он же у нас холодный, как айсберг. Со всеми строг и сдержан. Никого к себе не подпускает, на всех рычит за малейшую провинность, и никто ни разу не видел его улыбку. И тут бах – он танцует со мной. Настоящая сенсация! Если будут спрашивать, скажу, что он напился. Хотя в это тоже никто не поверит.

Господин Вольф притянул меня ближе к себе и обнял за талию. Я споткнулась о подол платья и упала подбородком ему на плечо. Всё тело обдало жаром. Никогда в жизни не была неуклюжей, но сейчас из-за нервов потеряла контроль над своим телом. Он абсолютно спокойно помог мне обрести равновесье, но даже не подумал отстраниться. Мне пришлось положить ему руки на плечи, и так мы потихоньку закружились в медленном танце. Мне было настолько неловко, что все конечности стали деревянными. Власть над происходящим полностью оказалась в руках господина Вольфа, а я лишь беспомощно слушала стук своего сходящего с ума сердца. Пульс зашкаливал по всем параметрам. А вот замдиректора казался абсолютно спокойным. Как он может быть столь равнодушным, когда мы так близко? Я закрыла глаза, пытаясь подавить свою нервозность. Нужно просто подумать о чём-то незначительном и обыденном, но переключиться на другие мысли оказалось бесполезным занятием. Я слишком остро чувствовала его ровное дыхание и тепло его крепкого тела, которое прижималось к моему. В голову лезли одни пошлости.

Несколько мгновений мы молчали. Для меня они тянулись вечность.

– Что хотел от вас господин Миллер? – спросил он сухо.