– Вам чего? – спросила парочку писательница Скорпионова, и сообщница убийцы пропела:

– Сумочку я свою ищу, такая крошечная, изящная…

Та самая, которая находилась у Ады за спиной. Девушка еще сильнее вжалась в подушки дивана – и вдруг поняла, что ей не померещилось: внутри сумочки что-то шевелилось.

Ситуация была ужасная, но ни сдвинуться с места, ни сунуть сумочку куда-то в другое место она на глазах у убийцы и ее сообщницы не могла.

– Ну, и ищите на здоровье, только не здесь! – продолжила писательница Скорпионова и помахала ковбойской шляпой, обнажая свою практически стриженную под ноль голову. – Я что, похожа на тех, кто ходит с сумочкой?

И, ткнув узловатым пальцем с желтым никотиновым ногтем в писательницу Водопьянову, продолжила:

– Вот эта ходит, но ее сумки больше похожи на продуктовые авоськи времен генсека Черненко.

Обе работницы мелкого концептуального издательства (что-то с мистикой), а по совместительству убийца и ее подручная, уставились на Аду, а та, собрав всю силу воли в кулак, произнесла:

– Извините, но ничем помочь не могу.

Хотя могла бы, если бы вручила им сумочку Лоретты, которая находилась у нее за спиной.

Сумочку, в которой что-то копошилось, отчего девушку прошиб холодный пот.

Издательши-убийцы двинулись дальше, а Ада резко отодвинулась в сторону, потому что не могла касаться спиной сумочки, в которой…

Было что-то живое?

Но не носила же Лоретта с собой любимого хомяка или, чего доброго, подаренного ей в честь первого заработанного литературным трудом миллиарда паука-птицееда.

А что, если носила?

Ада положила руку на сумочку, пытаясь осторожно ее прощупать. Нет, ничего там не шевелилось и не копошилось, все это ей померещилось.

Или нет?

Проще всего было заглянуть в сумочку, но с учетом шастающих неподалеку убийц, за этой сумочкой охотящихся, это было бы крайне неразумно.

Крайне.

Все это нервы, и Ада вдруг успокоилась. Нет, сумасшедшей особой покойная Лоретта явно не была и уж точно не таскала с собой в сумочке живое существо: любимого хомяка, паука-птицееда или карликового пуделя.

Да такой бы элементарно и не поместился бы в сумочке.

– Мне пора к моим кошечкам! – заявила вдруг, зевая, писательница Водопьянова. – Ада, организуй транспорт!

Хоть мысли ее были заняты совершенно иным, Ада поняла, что Лариса Георгиевна совершенно права: настало время покидать прием.

Тем более что та, в честь которой он был организован, в разбитом состоянии покоилась на асфальте тридцатью семью этажами ниже.

Только сейчас Ада, у которой голова от событий последних минут шла не то что кругом, а прямоугольной трапецией, обратила наконец внимание на массу пропущенных звонков на своем мобильном от разнообразных работников «Ктулху» – и ни одного от Стасика.

Встряхнувшись, Ада, все еще сидя на диване и прикрывая сумочку Лоретты подушкой, быстро созвонилась с шофером.

Писательница Водопьянова расщедрилась:

– Мы и Софочку до дома подбросим!

Обитала Софочка, как выяснилось, в собственных хоромах на Крымском Валу, а им потом предстояло еще за город пилить, в подмосковное шале Лорочки, но делать было нечего.

У Ады оставалась только одна проблема: как вынести с крыши сумочку Лоретты. Если бы не сотрудницы мелкого концептуального издательства ( что-то с мистикой), а по совместительству убийца и ее подручная, то Ада прихватила бы ее, не особо таясь.

Но эти особы, так ничего, конечно же, и не обнаружив, застыли около лифта, подвергая всех тех, кто направлялся к лифту, усиленному боди-контролю.

Заметив поднос с разными крошечными вкусностями, Ада произнесла:

– Лариса Георгиевна, зачем вот добру пропадать, думаю, вашим кошечкам очень понравится, ведь так?

Писательница Скорпионова, подхватив что-то эфемерное на деревянной шпажке, отправила это в рот и заявила:

– Да и не только кошечкам, но и людям! Я бы тоже не отказалась прихватить, все равно «Ктулху» все оплатило, так чего официанты домой еду потащат, лучше я сама слопаю!

Водопьянова немедленно одобрила идею, и Ада, поймав одного из официантов, велела ему упаковать им с собой содержимое двух подносов, что он безропотно и исполнил, наверняка в душе проклиная богатых сумасбродок.

Между двух солидных свертков плотной узорчатой бумаги, полных вкуснющих деликатесов (и для кошечек, и для писательницы Скорпионовой), Ада сунула сумочку Лоретты и с сильно бьющимся сердцем прошествовала с этим добром мимо убийцы и ее подручной к лифту.

Те, бросив на нее мимолетный взгляд, продолжили о чем-то секретничать, и Ада подумала: «Ведьмы, сущие ведьмы!»

Да, если кто и был ведьмами, так эти две. И пусть они молодые, весьма даже симпатичные, без крючковатых носов с бородавками, загнутых подбородков, горбов, остроконечных шляп и метел.

С крутыми смартфонами и на каблуках.

Все равно ведьмы!

Лифт опустил их вниз, в блистающий, в Трамп-стиле, холл, больше похожий теперь на встревоженный улей. Там дам встретил шофер издательства, который провел их к припаркованному на улице автомобилю. А у самого входа вертелся тощий подросток в смешной шапочке и с зеленым чубом, снимающий все на смартфон и безумно быстро тараторящий:

– Касатики, это сенсация номер один! С крыши самого крутого отеля Москвы сверзилась Лоретта ди Сан-Марко, ну, та тетка, что строчит романы о девочке-волшебнице Мэри Ноббит. Вот, ее тело, наверняка превратившееся в месиво, лежит там! Жаль, что отгородили, я бы вам показал, касатики!

Стараясь избежать столкновения с этим говорливым несовершеннолетним зевакой, Ада подалась в сторону, и тут кто-то из прохожих задел ее плечом, и сложная конструкция в ее руках начала крениться и поехала на асфальт.

И шлепнулась бы на него, если бы не молодой статный мужчина, который, сверкнув стального цвета глазами, подхватил верхний пакет с деликатесами и находившуюся под ним сумочку Лоретты, не позволив им упасть на землю.

Туда же, где всего в нескольких десятках метров, с другой, правда, стороны, там, где находилось скопление полицейских и «Скорых», лежала отгороженная от глаз и, что важнее, смартфонов зевак и уже подтянувшихся первых журналистов самая великая писательница и по совместительству литературная миллиардерша.

Сброшенная на асфальт с крыши самого крутого столичного отеля двумя привлекательными ведьмами, охотившимися за ее сумочкой, той самой, которую теперь держал в своих крепких руках сноровистый тип.

– Ой, большое вам спасибо! – произнесла с бьющимся сердцем Ада, сама не зная, отчего так испугалась.

Или, скорее, смутилась?

Из-за того, что этот тип подхватил сумочку, послужившую поводом для убийства Лоретты, о чем никто, конечно же, понятия не имел – по крайней мере, кроме нее самой и двух ведьм, оставшихся на крыше.

– Могу вам помочь отнести, – низким голосом произнес услужливый незнакомец, – вам куда?

Вместительный солидный автомобиль ждал их неподалеку, и молодой мужчина, отнеся туда верхний сверток с деликатесами и сумочку Лоретты, уложил то, что побольше, в багажник.

А сумочку протянул Аде, глядя девушке прямо в глаза, отчего ее сердце начало биться еще сильнее.

Да что это с ней?

– Наверняка ваше? – произнес он. – Или одной из дам?

Он имел в виду уже грузившихся в салон писательниц Водопьянову и Скорпионову.

– Да, спасибо! – произнесла Ада, выхватывая у него сумочку и переминаясь с ноги на ногу от неловкости.

Они продолжали смотреть друг на друга, и девушка вдруг всхлипнула, сама не понимая отчего.

– Вы ведь были там, на приеме? – спросил он, и Ада кивнула.

Не хватало еще, чтобы он спросил, не являлась ли она свидетельницей самоубийства Лоретты.

Нет, не являлась. Потому что это было не самоубийство, а убийство.

– Это все так ужасно, поистине жутко! – проронила она, а тип, склонив голову, продолжал внимательно смотреть на нее.

Уж слишком внимательно для случайного прохожего, вовремя сумевшего помочь ей.

– Знаете, а я ведь подростком зачитывался ее книгами, – сказал он наконец. – Какой, однако, кошмарный конец!

О да! Но что бы он сказал, если бы она сообщила ему правду о кончине Лоретты? Чего Ада делать, естественно, не намеревалась.

Это была тайна, которую она собиралась забрать с собой в могилу. Что, с учетом произошедшего убийства, было весьма жуткой метафорой.

Более чем жуткой.

– Ну где же ты, Ада! – раздался недовольный голос писательницы Водопьяновой, которая была подшофе: еще бы, поглощенные ею со своей врагиней, а в данные минуты закадычной подругой писательницей Скорпионовой коктейли оказали свое воздействие.

– Уф, ничего себе имечко у твоей девочки на побегушках! – захохотала писательница Скорпионова. – Ада – девочка из ада! Прихвати мне пару вкусностей, которые ты стырила с этой кошмарной вечеринки. Хотя пардон, вечеринка была вполне себе ничего, если бы эта идиотка не решила сигануть вниз. Хотя, если уж на то пошло, именно это и придало всему особый, так сказать, смертельный шик!

Софка тоже была под воздействием алкоголя, и Ада окончательно смутилась – и по причине ее циничных речей, и из-за того, что теперь этот тип со стальным взглядом знал, как ее зовут.

А вот как звали его самого?

Словно читая ее мысли, он произнес, доставая из кармана легкого пиджака картонный прямоугольник.

– Вас зовут Ада? Редкое, однако, имя! И красивое. Или это сокращение от еще более красивого и редкого?

Нет, она не была ни Аделаидой, ни Адальбертой, ни, храни боже, Адольфиной.

А просто Адой – в честь героини самого многостраничного романа Владимира Набокова, который ее мамочка читала в оригинале на американском, вернее, набоковском английском, когда была ею беременна.

И решила в итоге назвать дочь так же, как и главную героиню этого романного опуса великого писателя (пусть и не литературного миллиардера, но точно миллионера), единственного творения Владимира Владимировича, которое сама Ада, несмотря на свое филологическое образование, до конца осилить так и не смогла.

Хорошо, что мамочка не читала его знаменитую «Лолиту»!

Ада мельком взглянула на убористые черные буквы. И в глаза ей бросились даже не имя и фамилия этого типа со стальным взглядом, а его витиеватая должность.

И она испугалась.

На визитке соседствовали словосочетания «управление Следственного комитета России по г. Москве», «отдел по расследованию особо важных дел» и «старший следователь».

Господи, он бы ее арестовал, если бы знал правду о смерти Лоретты. Уж точно задержал бы как крайне важную свидетельницу.

И к тому же единственную.

Только почему он из отдела по расследованию особо важных дел аж из самого Следственного комитета России по г. Москве? И что такое эти важные дела: убийства? Кто-то в курсе, что Лоретту убили? Вообще-то нет, кроме нее самой и двух ведьм на крыше.

И тут Ада увидела, что эти криминальные особы уже не на крыше, а у сверкающих дверей отеля.

И как только туда попали – на метлах, что ли, в ночи вниз прилетели? Нет, скорее всего, как и она сама вместе с двумя пьяноватыми миледи тривиальной прозы, воспользовались лифтом.

Преступницы внимательно осматривались по сторонам, и Ада только сейчас сообразила, что все еще продолжает наиглупейшим образом держать в руках сумочку Лоретты.

Она быстро сунула ее в багажник, не зная, увидели ли это две ведьмы, убившие ту, которой эта сумочка до самых недавних пор принадлежала.

Вероятно, все же нет, потому что они и не смотрели в их сторону, таращась в противоположную.

Но с уверенностью исключать эту вероятность было нельзя.