Совсем недавно руководство решило освежить это отталкивающее помещение и перекрасило стены в ярко-желтый цвет. Его выбрали, потому что туда частенько приводили детей для тестирования их интеллектуальных способностей и кто-то решил, что такой оттенок поможет успокоить малышей. Вот только я в этом сомневался. Здание было настолько мрачным и отталкивающим, что красить его было так же бесполезно, как, надев красный нос на кадавра, утверждать, что это Рональд Макдональд.

Я изучал кабинеты: в каждом сидел психолог или невропатолог, который склонялся над столом, размышляя над проблемами работы мозга. В одном, как мне рассказали, исследовали человека из Уэльса – он мог узнать в лицо каждую овцу в своем стаде, но при этом не различал людей. Мужчина не узнавал никого, даже себя в зеркале, не говоря уже о супруге. Данная патология называется «прозопагнозия» – слепота на лица. Пациенты обречены постоянно ненамеренно обижать друзей и коллег, проходя мимо и не здороваясь. Но люди все равно обижаются, даже зная о подобном состоянии человека, который вовсе не собирался проявлять безразличие или неуважение – хотя это результат болезни. Неприязнь имеет свойство распространяться.

В другом кабинете невропатолог исследовал случай, произошедший в июле 1996 года. Врач (бывший пилот ВВС Великобритании) пролетел над полем в одну сторону, а потом, минут через 15, в другую – и заметил, что на поле буквально из ничего образовался круг. Он занимал площадь в 4 гектара и состоял из 150 кругов меньшего диаметра. Его назвали «Джулия Сет». Этот круг стал самым знаменитым из «кругов на полях»: он появился на майках, плакатах, его обсуждали на конференциях и т. д. Вообще к тому моменту движение энтузиастов этого феномена угасало. Было понятно, что такие круги – дело рук вовсе не пришельцев, их по ночам создают художники-концептуалисты с помощью досок и веревок. Но «Джулия Сет» появился из ниоткуда за 15 минут. Так вот, невропатолог пыталась понять, по какой причине мозг пилота не захотел замечать этот круг, когда он пролетал над полем в первый раз. Ведь он был там, потому что накануне ночью его сделали художники из группы «Сатана».

Круги на полях «Джулия Сет»

В следующем кабинете я заметил женщину. У нее на полке стояла книга «Маленькая мисс умница». Эта невропатолог показалась мне очень симпатичной и жизнерадостной.

– Кто это? – поинтересовался я у Джеймса.

– Эсси Вайдинг.

– А что она исследует?

– Психопатов, – ответил Джеймс.

Я заглянул в кабинет – Эсси увидела нас и, улыбнувшись, помахала рукой.

– Это, наверное, опасно?

– Я слышал про нее одну историю, – начал Джеймс. – Один раз она беседовала с психопатом и показала ему фотографию человека с испуганным лицом. Эсси попросила определить эмоцию, запечатленную на фото. Психопат ответил, что не понимает, что это за эмоция, а потом добавил, что именно такое выражение появлялось на лицах людей, перед тем как он их убивал.

Я шел дальше по коридору. В какой-то момент внезапно остановился и оглянулся посмотреть на кабинет Эсси Вай-динг. Меня никогда особенно не волновали психопаты, но вдруг я подумал: «Может, самое время познакомиться с одним из них». Казалось экстраординарным, что есть люди, чье неврологическое состояние делает их чрезвычайно пугающими – если верить Джеймсу. У меня в памяти всплыли слова различных психологов, будто большая часть психопатов находится на вершине социальной лестницы – в крупном бизнесе и политике, ведь в этом окружении патологический недостаток эмпатии является преимуществом. Правда ли это? Эсси снова махнула мне рукой. И я решил не погружаться в этот мир, мир психопатов. Это было бы большой ошибкой для человека, страдающего от избыточной тревоги. Я помахал в ответ и пошел дальше.

Дебора работала в Центре нейровизуализации Лондонского университета, который находился за углом на Куин-сквер. В здании располагались клетки Фарадея и томографы, за которыми работали странного вида ребята в майках – они были похожи на героев комиксов. Из-за их нелепого вида даже машины выглядели не такими устрашающими.

«Наша цель в том, чтобы понять, как из мозга рождаются мысли и восприятие и как в этих процессах появляются сбои при неврологических и психиатрических заболеваниях», – гласит веб-сайт центра.

Женщина показала мне почтовый ящик, в котором обнаружила посылку. Я внимательно его изучил.

– О’кей, – сказал я, – да.

И задумчиво покивал головой. Дебора кивнула в ответ. Мы посмотрели друг на друга.

Пора было рассказать ей, для чего я решил попасть на кафедру. Мой уровень невротического напряжения в последние месяцы был невероятно высок, поэтому о нормальном существовании приходилось только мечтать. Обычно человек не испытывает постоянного чувства паники, не ощущает себя так, слово в него регулярно тычут электрошоком изнутри. По этой причине тогда в кафе у меня и родился план, который я вынашивал весь день. Мне хотелось развернуть беседу в свою сторону, чтобы по возможности получить от Деборы помощь. Однако она все еще была в возбуждении из-за моего согласия покопаться в загадке «Бытия или ничего», поэтому до сих пор я не мог заговорить о своем дефекте, не испортив настроения тайны.

И сейчас у меня был последний шанс. Дебора заметила, что я очень внимательно на нее смотрю и хочу озвучить что-то важное.

– Итак… – подала она голос.

Я молчал, продолжая смотреть на женщину.

– Я сообщу вам, как продвигаются дела, – выговорил я.

* * *

Утренний рейс тесного самолета компании Ryanair в Гетеборг был полностью заполнен и клаустрофобически тесен. Я пытался вытащить из кармана брюк блокнот, чтобы распланировать дальнейшие действия, но не удалось – нога застряла под откидным столиком, на котором валялись остатки завтрака. Однако записать план все же требовалось, ведь моя память была уже не так хороша, как раньше. В те дни я довольно часто выходил из дома уверенным шагом и уже через минуту останавливался в растерянности. В такие минуты голову заполняет туман и все путается. Однажды я полностью останусь без воспоминаний, как мой отец. Тогда мне точно будет не до книг. Нужно запасти что-то на черный день…

Я снова протянул руку, чтобы задрать ногу, и опять ничего не получилось. Застряла, черт ее дери! Она…

– И-и-и! – внезапно вырвалось из моего рта. Нога резко дернулась, ударив коленкой о стол. Сосед с удивлением покосился на меня. Подумаешь, всего лишь воскликнул, причем совершенно случайно. Я смотрел перед собой с выражением легкого испуга и изумления. Надо же, какие странные звуки обитают во мне…

* * *

В Гетеборге была зацепка: имя и рабочий адрес человека по имени Петер Нордлунд, который мог что-то знать о Джо К. Хотя в посылках не было ни одного упоминания или намека на то, кто их отправил, – никаких имен возможных авторов или дескрипторов, – в архивах шведской библиотеки я нашел Петера Нордлунда, упомянутого как переводчика «Бытия или ничего» на английский язык. Поиск в интернете не дал никаких результатов, кроме адреса некой организации в Гетеборге, с которой этот человек был связан пока неизвестным мне образом.

Если получатели посылок правы и за всей этой таинственной и дорогой кампанией стоит некая команда умных составителей загадок с пока непонятными целями (религиозная пропаганда? вирусный маркетинг? охота за головами?), то Петер Нордлунд был единственной ниточкой. Я решил, что не стоит предупреждать его о своем приезде, – лучше перестраховаться на случай, если он решит скрыться, будучи участником неизвестной организации, стоящей за «Бытием или ничем». Возможно, они попытаются помешать мне неким образом, который я не мог вообразить… В общем, я был намерен заявиться без приглашения. Решил рискнуть – все это предприятие было авантюрой. Зачастую переводчики находятся очень далеко от заказчика, к тому же этот Петер вообще мог быть не в курсе происходящего.

* * *

Кто-то из получивших посылку думал, что книга является головоломкой, которую невозможно решить, ибо она неполная. Спустя неделю ее изучения я склонялся к тому же. На каждой странице была загадка, и разгадать ее не представлялось возможным. В самом начале говорилось, что данная рукопись была обнаружена на железнодорожной станции: «Она находилась в открытом месте, все ее прекрасно видели, вот только я один оказался достаточно любопытным, чтобы ее поднять». Затем были представлены несколько афоризмов:

Мое мышление – мышечное.

Альберт Эйнштейн.

Я – странная петля.

Дуглас Хофштадтер.

Жизнь должна быть веселым приключением.

Джо К.

В книге была 21 заполненная страница, причем на некоторых всего по одному предложению. Например, на 18-й было только одно высказывание: «На шестой день после того, как я закончил писать книгу, я сел в точке B и написал книгу».

И все это было дорого оформлено, на прекрасной бумаге и с краской высшего качества. На одной странице я увидел красивую полноцветную репродукцию бабочки. Скорее всего, все это обошлось создателям в круглую сумму.

На самом деле деталь, которой не хватало, не была записана какими-то невидимыми чернилами – это кое-что совершенно другое. На 13-й странице каждого экземпляра было тщательно вырезано отверстие, из-за которого не хватало нескольких слов. Может, это и был ключ к разгадке – эти самые слова?

* * *

В аэропорту я взял напрокат автомобиль. Запах машины, которая только что выехала из химчистки после предыдущего пользователя, напоминал мне о былых расследованиях и приключениях. Я вспомнил дни, когда следил за конспирологом Дэвидом Икке. Он выдвинул теорию, что нашим миром тайно руководят огромные ящерицы-вампиры-педофилы, которые приносили в жертву детей и могли принимать облик людей. Та история была весьма захватывающей и началась так же – с запаха только что вымытого прокатного автомобиля.

По навигатору я проехал мимо парка аттракционов Лисеберг, мимо стадиона, где следующим вечером должна была выступать Мадонна, и направился в сторону делового района города. Я думал, что офис Петера Нордлунда находится именно там. Однако навигатор так не думал, он резко и неожиданно потребовал повернуть налево. И я очутился на тенистой жилой улице, в конце которой расположилось громадное белое здание.

Это и была точка назначения – по крайней мере, так считала встроенная навигационная система машины.

Я подошел к входной двери и нажал на кнопку звонка. Вышла женщина в спортивных штанах.

– Прошу прощения, это офис Петера Нордлунда?

– Он тут живет, – ответила она.

– Извините, а он дома?

– У него сегодня прием пациентов, – у женщины был американский акцент.

– Он врач? – Я не смог скрыть удивления.

– Психиатр.

Мы немного постояли на пороге и побеседовали. Женщину звали Лили – она оказалась супругой Петера. Вообще они дружили с детства, потому что Петер учился в Америке. Изначально они планировали поселиться в Калифорнии – родном штате Лили, – но у него умер дядя, который оставил племяннику этот большой дом. Пара не смогла устоять.

Петер, по словам жены, был весьма успешным психиатром, а не только переводчиком. Чуть позже я изучил его страничку в интернете: там говорилось, что он работал с шизофрениками, людьми с различными формами психозов и навязчивых состояний, а также известен как человек, занимающийся «белковой химией». Петер выступал в качестве советника и в «международной инвестиционной компании», и в «кембриджской биотехнологической компании», которая специализировалась на «обнаружении лечебных пептидов и развитии терапии». Женщина добавила, что он работает в клинике, которая находится в двух часах езды от города, а ехать туда нет смысла – без аккредитации меня не пропустят.

– К нему даже я не могу попасть, когда он работает с пациентами, – рассказала Лили. – У него очень напряженная работа.

– В каком смысле?

– Я практически ничего не знаю. Он вернется через пару дней. Если останетесь в Гетеборге, можете попробовать встретиться с ним снова, – предложила женщина. – А зачем вам мой муж? Для чего вы приехали?

– Он переводил одну весьма интересную книгу – «Бытие или ничто», – ответил я. – Она мне очень понравилась, поэтому захотелось встретиться с вашим супругом и спросить, для кого он ее переводил и почему.

– Надо же! – воскликнула Лили. Было заметно, что она очень удивлена.