В итоге один из них навалился на меня всем своим тяжелым весом, а второй вонзил зубы в загривок, и меня словно парализовало.

Я не могла пошевелить ни одной конечностью. Что же это? Как?

Собрала силы и попыталась дернуться, но зубы на загривке сдавили еще сильнее. Боли не было, но было что-то другое… Что? Я не могла понять. Да и сейчас стало не до этого, потому что я начала задыхаться. Тот, кто давил меня всем телом, был слишком тяжелым. Его вес, наверное, раза в четыре превосходил мой собственный. Бетонная глыба, полностью накрывающая меня собой. Я поняла, что еще чуть-чуть – и задохнусь. Высунула язык и начала пытаться глубоко вдыхать.

Наверное, все же тот, чьи зубы были на моем загривке, понял, что что-то не так, слегка ослабил хватку, не слишком натягивая мою кожу, и рыкнул. А до меня словно сквозь вату мысленно дошли его слова:

«Не дави на нее, а то она уже задыхается».

И тяжелая глыба, что не давала мне пошевелиться, слегка сдвинулась, дав мне возможность сделать жадный вздох.

«Ты уверен, что стоит сейчас это делать?» – донеслись опять слова до моего разума, и я догадалась, что этот вопрос мысленно произнес все тот же, который держал меня за загривок.

«А чего ждать? Чем быстрее она принесет нам котят, тем быстрее мы сможем от нее избавиться», – услышала я второго, опять же мысленно, пытаясь понять, о чем они вообще говорят, о каких котятах?

Я затаила дыхание, жадно вслушиваясь в разговор, тем более что двинуться у меня так и не получалось, но хоть дышать стало легче…

«Ты хочешь избавиться от нее?» – опять первый голос и легкая эмоциональная волна неуверенности и сожаления…

«Конечно, а что с ней делать? Ее разум угас… Или ты хочешь держать ее как домашнее животное?» – с раздражением.

«Не знаю… мне ее жаль… А вдруг разум вернется?» – сожаление и грусть…

«Глупости… только одна из ста самок переносит изменение, тебе ли не знать?»

«А как же наша мама? Отец ведь говорил, что смог вернуть ее разум спустя целый год после изменения», – надежда…

«То совсем другое… Они изначально знали и любили друг друга, вот отец уговорами и смог ее вернуть, и вообще, хватит болтать!» – гнев…

«Но это же получается… насилие… Да и вообще, посмотри, как она красива, да и не только в виде тигрицы, я долго наблюдал за ней, она просто потрясающая, а ее запах…» – опять сожаление, грусть и вина.

А у меня в голове что-то защелкало, какие-то винтики будто закрутились и попытались ухватиться за все эти слова…

«Ага, эта красавица чуть без руки меня не оставила!» – волна злости.

«Ты сам виноват! Не стоило к ней лезть, особенно когда она ела! И вообще, если бы ты тогда не вздумал устроить драку, она бы не напугалась так сильно и не убежала от нас! И сейчас с ней было бы все в порядке!» – возмущение и злость.

«Я виноват? У меня инстинкты сработали, да и вообще, какого хрена ты к ней в обращенном виде сунулся? Как, ты считал, она себя должна повести при виде, мать твою, огромного белого тигра?» – рычание и шумное сопение.

«А как я должен был к ней подойти? Голым? Ты считаешь, что это тоже было верным вариантом? Голый парень в лесу? Это бы ее не напугало?»

А мои мысли стали выстраиваться в неясные образы. Я видела лес и что… потом я бежала… чувствовала панику, боль, разочарование… а потом… нет… не получалось зацепиться совсем…

«Слушай, она бы и так умерла и без нашей помощи, ей и жить-то оставалось считаные минуты… – опять гнев, но с нотками неуверенности. – И вообще, ты что, передумал? Уже не хочешь котят? Сам же уговорил меня ее превратить! Хочу котят, хочу котят… Твои слова? А теперь что? Совесть появилась? Теперь я плохой, а ты, как всегда, хороший? Если не хочешь ее трахать, тогда пошел на хрен отсюда, я сам все сделаю, и котята будут только мои!»

И я ощутила, как тот, что сверху, впился клыками в мою шерсть на спине, рядом с челюстью второго.

А в моей голове словно красная кнопка сработала на слово «трахать». И я вдруг резко поняла, что все это означает. И в эту же секунду на меня громадным потоком свалилась вся моя жизнь. Да так, что чуть мозг не сплющился. А каждую клеточку моего тела вновь пронзило дикой болью. Выкручивающей, выворачивающей все суставы наизнанку.

И я потеряла сознание…

Глава 3

Очнулась лежащей в теплой мягкой постели, потянулась и открыла глаза. Совершенно незнакомый потолок тут же привлек моё внимание. Слишком он был идеальным, слишком белым, слишком ровным, и люстра на нем висела слишком красивая, да еще и этот фигурный двойной выступ… Слишком много слова «слишком», тавтология во всех ее проявлениях… Даже я, не имея литературного образования, поморщилась…

Этот потолок явно отличался от потолка в моей комнате в общаге. Который белили последний раз лет десять назад, и то хорошо, если вообще белили, а вместо люстры висел провод, на котором болтался старый советский черный патрон и вкрученная в него энергосберегающая лампочка, которая вроде бы освещала помещение, и в то же время читать при ней или писать было строго противопоказано, так как зрение садилось на раз.

Медленно приподнялась на локтях и окинула взглядом всю комнату…

М-да…

Я такой интерьер только в журналах видела.

Ну что можно сказать о комнате… Она была большой. Мысленно провела аналогию с родительской трехкомнатной хрущовкой, и поняла, что если взять и объединить все наши комнаты, плюс еще кухню с коридором захватить… ну и, пожалуй, туалет с ванной до кучи сюда же…

Хех…

Полностью села и оглядела кровать…

– И имя ему – «траходром», – не удержалась и осипшим голосом высказалась вслух.

Кровать тоже была огромной, тут вповалку человек десять бы могло уместиться без проблем, а еще она была полукруглой, с черной кожаной спинкой. А простыня с подушками и мое одеяло были черно-серебряных тонов.

Напротив кровати на стеклянной стойке стояла большая телевизионная панель… Целый домашний кинотеатр. Черт… я даже затрудняюсь представить, сколько же она дюймов?

Обои… шкафы… тумбочки и даже зеркало – трюмо… Все исполнено в серо-серебряно-черных тонах… И все так гармонично и красиво смотрится…

Даже большая черная ваза, стоящая в углу, и торчащие из нее три серебряных… копья?

Хех… а хозяева комнаты настоящие эстеты…

В голове почему-то не было ни одной мысли о том, как я оказалась в этом дворце. Да и вспоминать не очень-то хотелось. Словно моя психика специально блокировала болезненные воспоминания.

Я мысленно откинула свои страхи, даже не пытаясь их анализировать, и поняла, что хочу есть. Вообще, у меня такое уже бывало в детстве, когда я вместе с мамой попала в страшную аварию и мы кое-как смогли выжить. Я почему-то совершенно забыла о том, что произошло. Помнила лишь то, что авария была, и уже позже мне рассказывали, что выжить удалось лишь нам с мамой, а все остальные участники погибли. Мама же тогда и лишилась своей красоты. Все ее тело было в шрамах, и она больше не смогла работать манекенщицей в модельном агентстве еще советских времен.

Вот после этого она и решила свою мечту реализовать за счет меня…

А я так и не смогла вспомнить то, что случилось много лет назад.

Врачи говорили, что это была защитная реакция моей психики. Моя память специально заблокировала подробности произошедшего.

Видимо, и сейчас тоже произошло что-то плохое, раз я ничего не помнила. И вспомнить не получалось…

Я сползла со скользкой шелковой простыне и завернулась в одеяло.

На том, что я совершенно голая, решила не заострять внимания.

«Меньше знаешь – крепче спишь, – подбодрила я себя. – В любом случае все, что случилось, уже случилось, и на ситуацию я уже повлиять не смогу. Значит, нужно просто найти хозяев этого дворца и возвращаться домой».

Почему-то впервые за четыре года я очень сильно захотела попасть домой – к родителям. И я была полна решительности даже попросить прощения у матери.

Вышла из спальни и увидела винтовую лестницу, уходящую вниз, а также большой круглый коридор, который насчитывал три двустворчатых двери и одну одностворчатую, не считая той, из которой я вышла.

Все двери были черные, а сам коридор был тоже, как и комната, из которой я вышла, исполнен в серо-серебристых тонах. Но они были гораздо светлее, чем в комнате. И поэтому коридор казался очень просторным, а темные цвета совершенно не давили на психику. Тем более что когда я взглянула на потолок, то с удивлением поняла, что тот совершенно прозрачный и яркий солнечный свет освещает весь коридор.

Это смотрелось очень красиво. И я даже постояла немного в коридоре, греясь в лучах солнца и рассматривая блики от серебристых стен на полу из черного паркета. Да и трусила я, если честно, вниз спускаться, особенно в таком виде.

– Так, надо сначала привести себя в порядок, – пробормотала я и двинулась к одностворчатой двери.

Я угадала, это была ванная комната. Неплохая такая ванная комната. Душевая кабинка справа в углу, большое джакузи слева, унитаз, биде – это тоже все справа, и напротив раковина с большим зеркалом. И два белых халата, висящих на вешалке недалеко от джакузи.

Рассматривать дальше комнату не стала и сразу же облачилась в халат, который был моего размера.

– Повезло? – спросила я свое отражение в зеркале, но оно, как это ни странно, промолчало в ответ.

– Мдя, наверное, надо было что-то ответить, – нервно хихикнула я, лишь бы не молчать, а то тишина немного начинала давить на нервы.

Подойдя к раковине, обнаружила на полочке в новых упаковках несколько зубных щеток и зубную пасту, тоже в новой упаковке.

– Уху… чудеса, – пробормотала я и начала умываться.

Почистив зубы и найдя в одном из ящичков расчёску, я привела свои короткие волосы в более-менее презентабельный вид и, подмигнув себе, пошла… нет, не вниз, а обратно в ту комнату, в которой проснулась. Первым делом вернула покрывало на кровать и заправила ее. А спустя пару минут поисков мои усилия увенчались успехом. Открыв раздвижную зеркальную стену, я сразу же увидела свой рюкзак, ну и еще целую кучу совершенно новой женской одежды. Почему новой? Да потому что везде торчали необрезанные ярлыки и даже ценники.

Не став долго рассусоливать возле шкафа, я начала инспектировать свой рюкзак. После его тщательного осмотра поняла, что все вещи на месте.

– Это хорошо, – пробормотала я и опять зависла на открытом шкафу с кучей одежды.

Но зависала я недолго, потому что надо было уже скорее сваливать из этого странного дома, где все было новым, в упаковках и даже с приклеенными ценниками. Нервно оглядевшись по сторонам, я обратила внимание, что не только одежда была неношеной, но и все вокруг тоже казалось совершенно новым. Будто только-только был сделан ремонт. Только-только вытащена из коробки телевизионная панель. Только-только повешены новые шторы на совершенно новые гардины. Хотя, может, это мое воображение так разыгралось? Но все равно все было какое-то слишком идеальное. Все же когда в доме кто-то живет и пользуется всем, что в нем есть, то волей-неволей оставляет какие-то следы. Да и ремонт постепенно начинает ветшать. Но в этой комнате я пока что такого не заметила.

Махнув рукой на собственную паранойю, я быстро засунула назад в рюкзак свои пожитки, оставив спортивный поддерживающий и утягивающий лифчик, мягкие удобные шортики, которые я любила носить, узкие джинсы, носки, запасные кроссовки, удобную спортивную футболку и мастерку. Одевшись за несколько минут, я, взяв с собой рюкзак, пошла покорять первый этаж.

Выйдя из комнаты, тоскливым взглядом посмотрела на лестницу.

– Вот же трусиха, – со злостью сказала сама себе и быстро побежала вниз по винтовой лестнице. – Ну вот, ничего не случилось. А ты боялась, только юбочка помялась да колготки порвались, – опять пробормотала я вслух глупую поговорку и хихикнула.