–Ты уверенна, что не сама это сделала…– осторожно протянула она. – Может, ты страдаешь «лунатизмом»?

Я молча покачала головой.

–У меня нет таких острых клыков, и тем более у меня их не может быть восемь!

–Но… Это невозможно! – констатировала она, убирая скомканную салфетку в сторону.

Я коротко кивнула и невольно усмехнулась.

– Тем не менее, если это и был сон, то весьма реалистичный, – горько закончила я, расправив рукав блузы.

–А раньше тебе снились подобные сны? – протянула она, все ещё настороженно поглядывая на мою руку.

Я отпила ещё кофе и отрицательно покачала головой.

–Нет. Только старые добрые кошмары, которые я уже через час не могла и вспомнить.

–Может это… на психологическом уровне проявилось? – с надеждой протянула она. – Ты же сама сказала, что сон был очень реальным. Возможно, это подарок твоего подсознания? А отметины… Может ты ударилась накануне, и забыла об этом? Ну или тебя пес укусил?

Осознавая услышанное, я быстро начинала понимать, что её доводы были вполне убедительными. На какой-то момент в душе яркой лампочкой загорелась надежда, что Хелена права, и я действительно слишком мнительная. Однако глубоко в сознании меня по-прежнему не отпускала мысль, что это не так.

–Возможно, – отрешенно ответила я, и посмотрела в окно. – В любом случае, я очень на это надеюсь.

Хелена ободрительно улыбнулась и залпом допила свой кофе. От её уверенности в своей теории мне стало немного легче, и я немного успокоилась.

–Пойдем, – она спокойно встала из-за стола и одной рукой скомкала пустой бумажный стаканчик. – Надеюсь, мы ещё успеем на занятие. Не то я сама тебя … укушу.

Я тихо ухмыльнулась и, выбросив недопитый кофе, быстро последовала за ней.

Придя домой сразу после занятий, я нашла свой новый купальник, привезенный папой из очередной поездки в Болгарию, сложила все необходимое, и побежала к месту встречи.

К моему разочарованию, но несколько часов в компании друзей не смогли отвлечь меня от грустных мыслей, а тревога, терзавшая сердце, заметно усилилась.

Доехав до нужной станции, мы вышли из автобуса и медленно направились по домам.

– Пока, ребят, – махнула я не глядя, погруженная в свои мысли.

– Пока, – донеслось до уха с разных сторон.

Время было уже около семи вечера, и солнце клонилось к закату. Подходя к своему дому, у кованой входной двери я увидела «сюрприз судьбы», и признаться, весьма неожиданный. В тени ели, что стояла у нас перед домом, лежало сильно обгоревшее тело человека. По облегченному мужскому пальто, темной футболке и пыльным джинсам, было очевидно, что это было тело взрослого мужчины.

Его кожа была черная, как обугленное полено, однако приглядевшись, я заметила, что от него всё еще поднимались тонкие струйки серого дыма, словно его тело до сих пор … тлело! Как бумага, когда она уже не горит, а именно тлеет, выпуская тонкий едва заметный дымок. Но вот что больше всего меня поразило: тело было в одежде, и она выглядела вполне … целой! Обгоревшей, конечно, но не так как кожа! Будто бы его сначала подожгли, а после того, как оно сгорело, одели обратно!

Я в ужасе застыла на месте, и сумка с мокрыми вещами от увиденного выпала у меня из рук.

– О боже… – тихо прошептала я и посмотрела по сторонам, надеясь позвать кого-то на помощь. К сожалению, наша и без того немноголюдная улица сейчас пустовала, словно после апокалипсиса. Никого так и не ни увидев, мысленно выругавшись, осторожно шагнула в его сторону.

Я наклонилась и внимательно посмотрела на тело, судорожно пытаясь понять, что мне делать. Внезапно тление на его лице прекратилось, и я с тоской подумала, что он … догорел. Затем слегка опустила голову вниз, чтобы попытаться осмотреть его тело, но неожиданно его лицо сощурилось, и он качнул головой.

– А! – от неожиданности я закричала и испуганно отпрянула в сторону.

Его обугленные веки едва заметно дрогнули, и от него послышался тихий, безумно слабый хриплый голос:

– По … мо … ги … те …

– О боже … – вновь вырвалось у меня, от осознания, что он еще жив.

Тем хуже для него, промелькнуло в голове, представляя какую боль он испытывает.

Я огляделась еще раз, надеясь найти помощь у прохожих, но никого не увидев, стала лихорадочно соображать, как ему помочь. Первая мысль была позвать на помощь, однако вокруг было не души. Я быстро достала из кармана джинсов телефон и попыталась позвонить в службу спасения.

– По… мо … ги…те… – прохрипел снова он и я отвлеклась. – По… мо … ги … А!

Подул ветел и солнце осветило его лицо, из-за чего оно вновь начало тлеть.

Было очевидно, что именно солнце доставляет ему невыносимые муки, и я непроизвольно вздрогнула. Я машинально заблокировала телефон и вернула его в задний карман джинсов. Затем молча подошла и быстро открыла входную дверь.

– Надеюсь потом я не пожалею об этом акте милосердия, – буркнула себе по нос, убирая ключи.

Наклонившись к нему, осторожно коснулась его руки, затянутой в обгоревшее пальто. Убедившись, что обгоревшая кожа не слезет, если я его подниму, аккуратно подхватила под руки и попыталась приподнять. Однако к своему разочарованию, после второй попытки я поняла, что не рассчитала своих сил, и приподняла тело лишь на пару дюймов. Опустив его на землю, я шумно выдохнула и осторожно обратилась к нему:

– Простите, но … Вы меня еще слышите? Мне надо немного помочь. Я все понимаю, вы даже говорить сейчас не в состоянии, но … Вы можете хотя-бы попытаться встать? Я занесу вас во двор и вызову там для вас врача. Во дворе почти везде тень и вам не будет так больно. Не от солнца, по крайней мере…

К моему удивлению, через несколько секунд, он попытался встать на ноги. После нескольких попыток было очевидно, что силы подвели его, и он опять камнем рухнул вниз. Однако последней попытки мне вполне хватило, чтобы успеть поймать его со спины и осторожно затащить во двор.

Положив его на выступ возле дома, я быстро закрыла за собой дверь. Мужчина тихо застонал, и от жалости моё сердце тоскливо сжалось.

– Сейчас, сейчас, – успокаивающе лепетала в ответ, вспоминая про сумку, оставленную на улице, – я помогу вам. Сейчас.

Я схватила ее и рывком кинулась в дом, роняя ее на крутой винтовой лестнице у входа. Нашла старый мягкий плед, который мы обычно клали на гамак, и постелила его. Затем поспешила к нему.

– Вы еще раз можете привстать? – мягко спросив, убирая со лба выбившиеся от бега пряди.

Он медленно приподнялся, и я, не теряя времени, осторожно обняла несчастного спереди и поволокла к подготовленному ложу. В нос ударил запах старого пережаренного мяса, и я с трудом сдержала отвращение и подступающий комок к горлу.

Едва он устроился на подготовленном ложе, мне стало понятно, что это место не самое удачное. Однако, если подумать, это было куда лучше, чем лежать на земле возле входной двери, а занести его в дом у меня не было не желания, не сил.

Убедившись, что он не упадёт на землю, я отошла в сторону и вновь достала из заднего кармана телефон. Пока я набирала 911, то краем глаза обратила внимание, что его кожа в тени деревьев перестала тлеть, хотя и по-прежнему представляла ужасное зрелище.

«И как он еще жив…» – размышляла я, слушая монотонные гудки телефона. – «При таких ожогах… Интересно, что я скажу родителям и полиции, когда они приедут. «Добрый вечер. У меня дома обгоревшее, но ещё живое тело человека. Но я не знаю, кто его поджог, и не имею не малейшего понятия, кто он и вообще, как оказался у меня в доме». Отлично. А главное совсем не подозрительно».

– Не… нуж… но… – неожиданно прохрипел голос, срываясь на кашель после каждого слова. – Не … зво … ните…

После каждого его приступа я отчетливо видела, как из его рта вылетал серовато – черный пепел. Отвращение и ужас, не говоря уже о неестественности от происходящего, вводили меня в ступор.

Лишь спустя пару секунд я услышала настойчивый женский голос в телефоне, который уже настойчиво требовала ответа на вопрос «Что произошло?», однако я её почти не слушала.

Я с трудом отошла от шока и различила сказанное мужчиной, то не могла поверила собственным ушам.

– Что?! – недоверчиво переспросила я, прижимая телефон к плечу. – Но почему?!

В ответ он лишь молча покачал головой.

Я искренне не понимала, почему он отказывается от помощи, но он упрямо настаивал на своём.

– Вы себя видели?! – не сдержавшись, выпалила я почти шёпотом. – На Вас живого места нет! А если Вы тут умрете, что я родителям скажу? А полиции? Без обид, конечно, но у меня нет навыков избавления от нежелательных трупов.

Но мужчина как заведенный продолжал повторять:

– Не … зво … ни … те… – хрипел он, почти задыхаясь. – Они … мне … не … помо … гут … А вам… доста…вят … еще боль… ше … проб…лем…

Его упрямство начало меня раздражать, и я начала расхаживать по двору, размахивая телефоном, отчаянно пытаясь воззвать к его разуму. Когда девушка сообщила, что определяет мой адрес и вот-вот вызовет ко мне полицию, я спохватилась и подняла аппарат к лицу.

–Благодарю, но у меня пока все в порядке, – с трудом сдерживая раздражение, протянула оператору. – Простите.

Закончив разговор, я нажала кнопку отбоя и, посмотрев на тело, вновь заходила по двору.

– Ну, хорошо. Допустим, я не буду сообщать о Вас. Что мне, по вашему мнению, делать? Ждать, когда приедут с работы родители и обнаружат тело? Вы же умираете! И что я им скажу?!

– Нет… – едва слышно ответил он.

Я резко остановилась на месте.

– В смысле? – непонимающе переспросила в ответ.

– Я не… – прохрипел он, но новый приступ кашля вновь помешал ему продолжить. – По… мо.… ги…

– Это я и хотела сделать! – не сдержавшись, взвизгнула в ответ, и вновь подняла телефон.

– Нет… толь … ко … не … они …

Мужчина попытался пошевелиться, но силы не позволяли ему даже поднять рук, и она камнем рухнула рядом с ним. Он всем видом показывал, что не желает видеть докторов, и тем более ехать в больницу, хотя я и не понимала почему.

– Но я не понимаю …– протестующе начала я, но осеклась.

Поднялся ветер и потревожил листья деревьев, создававшие тень на его лице, и его кожа снова начала тлеть.

– А! – при этом стоне он слегка оскалился, и моему взору предстали его неестественно длинные восемь клыков, похожие на острые кинжалы, и неестественно окровавленные десна.

При виде его зубов, я моментально вспомнила свой сон и в мою голову начали закрадываться определенные мысли, в том числе причины, по которым он не хотел в больницу. Хватило пары секунд, чтобы осознать кто он. Буквально почувствовала интуитивно, однако всё же решила проверить свою догадку.

Сняв свою серебряную цепочку с шеи, подаренную родителями на рождество, обошла его с другой, более солнечной стороны, и провела ею по обожжённой руке. То, что осталось от его кожи, сразу же задымилось, и он резко её отдернул, бросив гневный взгляд в мою сторону, однако взгляд по-прежнему не поднимал.

Была ли я в ужасе? Нет, не была. Скорее, наоборот, во мне полыхала ярость, и злилась я скорее на себя, чем на него. Именно я принесла в дом монстра, способного через пару часов употребить на ужин всю мою семью.

– О нет … – рука невольно опустилась и сжала цепочку ещё сильнее.

Я осторожно отошла от него на залитый солнцем кусок сада, вернула ее обратно на шею, и, не скрывая агрессии, холодно процедила:

– Кто вы?

Мужчина мгновенно замер на месте.

Медленно обходя его, я вплотную подошла к входной двери дома. Ухмылка, промелькнувшая на его лице, вновь обнажила белоснежные клыки.

– Не вижу ничего смешного, – рыкнула на него я, чувствуя, как гнев поднимается изнутри, словно магма в вулкане.

Мысль о том, ЧТО я по наивности принесла в наш дом, выбивала из сознания все остатки благоразумия.

– По … мо … ги … мне … Прошу!