Полную норму по редактированию она тоже уже не тянула – в силу своего состояния. Быстро уставала. Она могла работать только по утрам, в первой половине дня. Спокойно выпив чашку кофе, усаживалась перед компьютером часа на два максимум, а потом – все, уже не могла сосредоточиться…

… Зато по вечерам Маня сочиняла сказки, точнее, сказку – третью по счету. Занятие, на которое она неожиданно подсела, после последней «нервной клиники».

Маня, правда, еще и на гонорарах чуть подрабатывала – брала иногда корректуру, но это сущие копейки.

… Деньги, значит, будут – недели через три. Плохо. Скоро за интернет платить.

Совсем фигово.

… Мясо? Какое еще, блин, ему мясо?

Занимать она не будет – это точно. Уж у Татьяны – во всяком случае. Ни под каким видом. Та и так достаточно для нее делает. Взять хоть одно это лекарство, без которого Маня и дня не может протянуть – его Вадик, муж Танин, для Мани достает. И денег за него они никогда с нее не берут – наотрез отказались. Таня тогда так и сказала – даже и не думай, у каждого может беда случиться, а ты, Мань, еще и моя любимая подруга…

В общем, надо дотянуть… каким-то образом.

Ей-то самой много не нужно, обошлась бы, дотянула…

Маня напряглась и несколько приуныла.

А тут как дотянешь?… Когда у нее такой вот «Казус Кукоцкого», образно говоря, образовался – в Лешином лице.

Пришлось даже на пару футболок разориться, прикупить ему на станции. И несколько пар носков и трусов. Да, и джинсы еще одни – на смену. И шлепанцы.

Все это – далеко не фирменное. Китайское, вьетнамское или какое-то там еще… Но – самое дешевое.

Дешевое-то дешевое, но денег на все ухлопалось много – по Маниным меркам. Плюс лекарства, бинты. И еда.

Словом, сплошные непредвиденные расходы. «Доброе дело» в лице Леши ее основательно выпотрошило.

Да что там – она практически вылетела в трубу.

… Мясо ему подавай!.. Совсем совесть потерял!

Маня никак не могла взять в толк – почему бывший «больной» до сих пор у нее ошивается?

… Что на нее польстился – ой, не смешите, господа! Он у нас стройных любит.

Но все это лирика. У него ж дела – серьезные. Проблемы. Их надо решать. Его «ищут» – по его же словам.

… Чего ему тут делать – время тянуть? Зачем околачиваться?!..

Маня терялась в догадках.

Отсиживается у нее как в окопе – допустим. Но уже отсиделся – хватит! Третья неделя заканчивается – он в прекрасной форме. Пора и честь знать. И за ум браться – дела свои налаживать.

К тому же Маня за эти две недели порядком выложилась и выдохлась, сама слегка притомилась.

Вот и намекала. И даже уже прямо спрашивала.

И мяса ему не купила – обойдется. Курицей, оставшейся от бульона.

… Только нечего сразу по полкурицы сжирать – надо растягивать!..

– Мань, купи мяса!.. Че ты жмешься-то!

– Нет. Дорого. У меня, Леша, таких денег – нет.

– Займи. Сказал же – отдам потом, вот те крест. В 1000 раз больше – прикинь? Соображаешь? В кредит купи. Жрать хочется, Мань.

– Ты только что ел!

– Разве ж это еда? – Леша в досаде сплюнул. Взглянув на Маню, цинично хмыкнул: – Сразу видно, баба ты незамужняя, и не была. Души мужика не понимаешь.

Маня молчала – пол подметала.

Леша, оседлав скрипучий стул и скрестив на спинке руки, следил за ней глазами.

Наклонившись и пыхтя, Маня выметала из-под кроватей, шкафов и углов.

… Вот тумбочка-то, наблюдая за ее усилиями, тихо веселился Леша, забавно сморщив губы. – Пончик. Маня-пончик.

– … да, Мань, должен признать – совсем не понимаешь. Шмотья какого-то отстойного мне накупила. Деньги потратила. Последние, судя по всему. Зачем спрашивается, а, Мань?

«Маня-пончик» выпрямилась, щеки красные, и отдышалась.

– Стирать надоело. Потом надо же в чем-то ходить… и менять.

– Да на кой х…у, извини Мань, мне эти тряпки половые, а?! Лучше б пожрать купила. Мяса. И побольше. А шмотки эти хреновые – потом, если бабки останутся.

– Отстань, – лаконично ответила Маня и полезла под столик с Notebookом.

– Вот ты какая, Мань – грубая. Не ожидал.

Леша сделал серьезное лицо, но серые глаза смеялись, упершись в Манину объемистую «спину», выпирающую из-под «компьютерного» столика.

– … Потому и одна. Говорил же тебе – нельзя так, Мань, с мужиками. Поласковее надо. Понежнее. Глядишь, наелся бы от души мяса, помягчел – и приласкал. Пожалел бы.

Леша красноречиво крякнул и вздохнул.

Маня вдруг обернулась и с интересом посмотрела на «говоруна».

– А ты часом, Леш, не жиголо? Не альфонс профессиональный? Который по женщинам живет и столуется – задарма. Ловко заманивая их в свои сети и подтибривая у них деньги, украшения, столовое серебро, технику… вообще все, что можно вынести – пред тем, как смыться.

– Альфонс?! – поразился Леша, скрипнув стулом. – Опять неожиданно, Мань. Но в данный момент – похоже на правду, признаю.

– Да. Именно. – Замерев с веником в руке и округлив свои разные глаза, Маня изучающее смотрела на Лешу. – Сейчас, говорят – таких навалом – прохиндеев. Кризис. Ситуация сложная. С работой опять же туго…

– Мань, по-своему ты права, но…

– Вот я и думаю: морду тебе уже набили, «потеряли» и «ищут»…

– Но у альфонса, Мань, по роду его чисто профессиональной деятельности, есть и другие должностные обязанности – не только проживать и кушать, – скучным казенным языком затянул Леша. – Согласна? Если уж мы с тобой решили, Мань, что я – это он. Альфонс и прохиндей, в смысле. К чему я клоню, Мань – сечешь? – доброжелательно осведомился предполагаемый «жиголо». И вдруг подмигнул ей – заговорщицки и блудливо.

Маня, слушавшая его неотрывно и с большим интересом, дернулась. Отвернулась и утянулась под кровать вслед за веником.

Леша засмеялся.

– Счастья ты своего не видишь, Мань. Совсем глупенькая. Ничего-то ты не умеешь, Мань. Ни мужика завлечь, ни…

– Леш, ты домой когда собираешься?

– Не понял?

– Домой, спрашиваю, когда?

– Отчалю, в смысле?

– Да.

Из-под кровати раздавалось враждебное шуршание и било холодом.

– Не волнуйся. Скоро, – легко парировал «альфонс и прохиндей», покачиваясь на нещадно скрипевшем стуле. – Время не пришло. Сам скажу – когда.

– Дела разве тебя срочные не ждут… а, Леш?…

Маня собирала мусор на старый железной совок с отломанной ручкой.

– Дела пока терпят, Мань, – невозмутимо откликнулся «жиголо». – Не дрейфь. Все тип-топ.

Поджав губы и чуть не плюнув, Маня с каменным лицом проследовала на веранду выкинуть мусор, и стала там злобно греметь кастрюлями.

Леша сидел с насмешливым и довольным видом.

– Вот, – не трогаясь с места, завел он в сторону веранды. – Гонишь. А потом ведь плакать будешь – когда уйду.

Леша прислушался и подождал реакции. Ее не последовало – вслух.

… Буду. От радости – отчетливо донесся с веранды Манин немой ответ – она что-то уронила и чертыхнулась.

Леша удовлетворенно кивнул.

– … Вот я и говорю – счастья своего не понимаешь, Мань. В кои веки хоть с мужиком поживешь – хоть недолго. Другая б обрадовалась, Мань. Оценила. И засуетилась. Прыгала б вокруг меня. Старалась.

Леша снова прислушался – Маня загремела ведром и начала куда-то лить воду.

– … Мяса б купила, к примеру. Много. И поставила. Обязательно. Лишь бы не уходил. А, Мань? Что скажешь?

У Мани что-то с грохотом упало и пролилось. Бухая по веранде и отчаянно чертыхаясь, она начала собирать с пола.

– Черт, черт, черт!.. – топала Маня по веранде, полы под ней скрипели и пели на разные голоса.

Леша опять засмеялся.

Громко хлопнула входная дверь – Маня покинула помещение.

… На грядки метнулась. Отвлечься.

Над урожаем «отдохнуть». И правильно.

Встав и всем телом ощутив мощный прилив физической энергии, «физиологического счастья» от вновь обретенных сил, Леша пинком откинул стул и, прихватив радиоприемник, радостно сиганул за Маней на участок.

Усевшись на крыльце, Леша с наслаждением подставил плечи под жаркое солнышко и поймал «Дорожное радио».

Над грядками, прямо у него под носом, воинственно развевался, реял флагом цветастый Манин сарафан.

Кайф.

Под заводные завывания «крутых мужиков» с «Дорожного», Леша с крыльца по-хозяйски бодрым взором окинул Манины владения.

Перед ним расстилался чудовищно заросший участок – высокая трава и буйная крапива в человеческий рост. Три яблони, одичавшие от старости, раскидистые и ветвистые. По краям – непролазные заросли столь же диких малины и смородины. И одна высокая береза – рядом с домом.

Маней были протоптаны пара узеньких тропинок по примятой траве – к крану и к сильно накренившемуся на бок, древнему туалету из почерневших досок.

Дверь от туалета когда-то, видимо, отвалилась и валялась за туалетом, вдавленная в землю и поросшая слегка травой.

Но все равно туалет смотрелся отлично – был «веселенький» и очень оживлял пейзаж, ярким пятном выделяясь на фоне окружающей зелени.

Маня, когда приехала, нашла выход из положения и по-своему решила проблему с дверью. Порывшись в Татьянином шкафу – на что та дала ей добро – нашла старую скатерть в гигантских розах и сшила из нее занавесочку. Продела веревку и повесила, натянув на два гвоздя, собственноручно прибив их повыше изнутри.

Леша, начав самостоятельно посещать «очко», Манин труд сразу отметил и высоко оценил в свойственной ему манере – одобрительно покачал головой и зацокал языком, выражая свое восхищение:

– Молодец, Мань. Сама придумала?

Та, по обыкновению, не удостоила наглеющего на глазах «мужика» ответом.

– Красиво, Мань. Неожиданно несколько, но… делово, – замети он уважительно.

Высокий и здоровый Леша, заходя и выходя, всегда путался в этой старой тряпке, пунцовые розы цеплялись и налипали ему на лицо, а он неизменно аккуратно – насколько мог – с себя их снимал.

– Эх, – крякал он в такие моменты, – люблю я эту сельскую жизнь. И деревенский быт. Рукодельница ты, Мань. Цены тебе нет.

Не без сожаления оторвавшись от созерцания Маниного «креативного» туалета и скользнув напоследок взглядом по трухлявым столбикам и остаткам каких-то столов и настилов, торчавших в неожиданных местах из крапивы, Леша остановил наконец глаза на самой Мане, сердито зависающей над грядками.

– Да. Давненько я так не жил, – задумчиво сообщил он в воздух, начав разговор.

Маня с грядок косо на него посмотрела – Леша очаровательно ей улыбнулся. Та мгновенно уткнулась носом в землю.

Собственно, назвать грядками то, по чему сейчас старательно ползала Маня – было сильным преувеличением.

Прибыв в поселок, Маня обратила внимание на поистине нездоровый «посадочный» ажиотаж, царящий в Николаевке. Сама она в такой раж не впала – отродясь не интересовалась ни садоводством, ни огородничеством. Но общей панике отчасти поддалась – сознательно. Поразмыслив, решила, что в местных условиях это неплохое занятие.

… В меру увлекательное и… короче, сгодится как вариант – чтобы убить время и на что-то переключаться.

К делу – по ее мнению – Маня подошла основательно. Нашла в Татьянином хозяйстве старую, как и все здесь, ржавую лопату с гладкой лоснящейся ручкой и вскопала две одинаковые грядки – одну рядом с другой, недалеко от крыльца.

Копать было трудно, и грядки, надо сказать, получились небольшие. Каждая – примерно метра по полтора в длину и с полметра в ширину. Зато аккуратные и ровные – Маня очень старалась. Надев садовые перчатки, выдирала траву, рыхлила и выбирала корни, ухлопав на это уйму времени – полдня, не меньше.

Предварительно Маня накупила на станции разных дешевых семян в пакетиках – укропа, петрушки и чего-то там еще – все, что всучила ей продавщица. И посадила, как ей казалось, по всем правилам. Укроп разбросать – чего там!.. Дело нехитрое. Регулярно поливала. И очень ждала, что получится, «юным мичуринцем» исследуя каждый день обстановку на грядках. Ей было ужасно любопытно – то, что уже слегка вылезло – это что? И где остальное?