– Простите мою дерзость и самоуверенность, господин Тархельгас, но вы удивитесь, услышав, сколько логики и здравого смысла в моем поступке и рвении.

– Как тебе удалось выбить нужные разрешения? Кто дал позволение на печати? Как… – Тархельгас не стал продолжать, осознав, что тут и нечего выяснять. Он просто швырнул Джувенилу бумаги. – Вали отсюда.

– Но, господин…

– Кончай меня так называть! – вспылил охотник. – Я не господин и уже давно не являюсь одним из двенадцати. Осталось только имя. Так что ты зря проделал весь этот путь.

– Может быть, для всех в столице и вас так оно и есть. Однако чисто формально, на бумагах ваш род не вычеркнут из реестра, а вы, насколько мне известно, успели пройти посвящение и принять меч касты Тибурон от своего отца.

Этот момент, как и многие другие, так же прекрасно отложился в памяти Тархельгаса. Тот страх, та злость, то чувство, не дающее до конца осознать всю реальность грядущего краха. И, конечно же, та спешка перед отправкой в крепость, с какой отец проводил церемонию.

Воспоминания были болезненными и ненужными.

– У вас нет земель, родового замка и особняка в столице, – продолжал Джувенил. – Ваша каста забыта, но вы еще числитесь одним из двенадцати.

– Уйди, Балес. Уйди, пока я даю тебе шанс. – Тархельгас убрал в оружие, не желая слушать о последствиях слов, сказанных восемнадцать зим назад.

– Простите, но это не видится возможным.

– Я не собираюсь тебя обучать.

– Согласно кодексу, его семнадцатой главе и пункту тридцать девять «Глава одной касты не может отказать молодому представителю другой касты в прохождении священного и обязательного Ахора Крамего. Лишь…»

– Выбирать из предложенных главным вице-контом имеющихся кандидатов, – закончил за него Тархельгас с неким разочарованием и ненавистью. Котлам за столько кровавых пар так и не удалось выжечь из памяти строки кодекса.

– Таков закон и порядок.

– Подвешенным на дереве я видел тебя и твой закон! – охотник повысил голос и едва не ударил парня, отчего тот опустил руку на эфес кинжала. – Кодекс – лишь книжка, созданная, чтобы управлять нами, но не дающая взамен ничего, кроме обмана. Так что я не собираюсь потакать ему, как раньше. У меня и без тебя дел хватает.

– У всех дела, – не сдавался упрямый Балес. – Каждый из господ продолжал выполнять свои обязанности, в то время как подобные мне лишь следовали. От вас ведь ничего не требуется, а я только буду наблюдать и пытаться понять.

– Парень, здесь не столица. Ты в котлах, где нельзя просто взять и следовать, набираясь опыта. Тут тебе долго не протянуть.

– И все же я рискну. К тому же за ползимы пути и два луна в Изрытой долине я вроде неплохо справляюсь.

– Ты сильно ошибаешься.

– Даже если и так, то это куда лучше столицы. Вы ведь помните, каково ходить за раздутыми от собственной важности господами, которые таскают меч лишь на званых вечерах и забыли, как им пользоваться. Они учат, как забыть кодекс, а не как чтить его.

– Ты ведь в курсе, кто я и каким ремеслом промышляю?

– До нас… До столицы доходят слухи с долин. В том числе и о вас. Сначала мало кто верил, что Рыцарь Воющего Ущелья и Отрубатель Голов – это тот самый представитель касты Тибурон. Но кто в здравом уме назовется именем одного из двенадцати и не побоится костра?

– У тебя проблемы с рассудком.

– Учителя постоянно твердят мне об этом.

– Только глупец по собственной воле сунется в котел, чтобы обучаться у охотника выслеживать жертву. К тому же таким, как ты, здесь не место. – Тархельгасу показалось, что он вынес приговор мальчишке.

Однако…

– Вам было около двадцати трех, когда вас послали…

– Сослали насильно.

– Послали служить в крепость в моем возрасте, – он проигнорировал слова Тархельгаса, – и вы не только выжили, но и преуспели. Снискали некую славу.

– По мне видно, что котлы принесли мне удачу? Они лишь забирают все, чем ты дорожишь.

– Как бы то ни было, может, мне все же удастся вернуться домой и меня не проткнут мечом, не разорвут в клочья чьи-либо клыки и не запинают в таверне. Простите мою наивность, но я считаю, что ваши навыки пригодятся мне в столице ничуть не меньше, чем уроки дипломатии и истории. К тому же вы единственный представитель своей касты и один из двенадцати, кто делом напомнил, чем мы славились в прошлом. Теперь Тибуроны ассоциируются с «Жизнью» и выживаемостью больше, чем прежде, даже больше, чем Сэтигас – с «Силой».

Парень не собирался останавливаться. Он столько рисковал не для того, чтобы уехать обратно ни с чем.

– Вам не помешает спутник, за которого не надо беспокоиться. А там, может, и пригожусь или же умру через лик-другой. И даже не придется слать весточку моей матушке. Она и без того записала меня в покойники.

– Значит, скудоумие тебе передалось не по наследству. Во всяком случае не от матери.

– Вы правы. Предположу, что вина лежит всецело на отце. Когда я собирался в долины, он сказал: раз так велит сердце и долг, то я должен пройти этот путь или погибнуть, стараясь.

Тархельгас не знал почему, но голоса в голове начинали верить парню. В чем-то он понимал его стремление сбежать из столицы, прочь от двуличия и лицемерия людей, продавших свое наследие. Охотник пришел к этому только сейчас, когда сам все потерял.

Его сгубила ложь.

Голоса в голове тут же узрели угрозы, вернув сначала частичку воспоминаний, а потом позволив прийти осознанию.

Взгляд упал на кинжал парня.

– Как, ты сказал, тебя зовут?

– Джувенил Балес.

– Сын Шатдакула Балеса?

– Да. Его первенец.

– Тебе было не больше трех зим, когда меня сослали. Прошло восемнадцать. Ты еще молод для Ахора Крамего.

– Вы, верно, путаете. Или же мой отец. Он всегда не прочь приукрасить свои истории.

– Шатдакул, – охотник повторил имя, вырванное из прошлого, невольно позволив голосам переключиться на новую жертву. – Никогда не знал, чего от него ожидать.

– Вы же дружили?

– Теперь не знаю, – честно ответил Тархельгас, после чего резко, если не сказать внезапно, отстранился.

Казалось, он просто потерял интерес к разговору и подошел к Таги, закинув на нее вещи. Надежность ремней заботила его почему-то куда больше.

Джувенил не знал, как себя вести и что говорить. Охотник словно забыл о его присутствии.

Вспоминал ли он прошлое? Или же слушал шепот голосов в поисках ответов?

С Тархельгасом нельзя было сказать наверняка.

– Вижу, никто не смог отговорить тебя от добровольного самоубийства. Не стану и я.

Охотник закрепил последнюю сумку и повернулся к Балесу.

– Готовь лошадь – и выдвигаемся.

7

1349 з. н.н. Теламутский лес. Столица государства Лагигард

Потратив все утро на поиски, Тархельгас все же оставил попытки найти свой кинжал.

Вчерашний вечер из серого тягучего тумана постепенно обретал в воспоминаниях очертания и форму, что с непоколебимым напором окончательно уничтожило последние призрачные надежды. Он не мог обронить кинжал касты ни в личной спальне, ни где-то еще.

Клинок забрала Астисия. Вопрос лишь в том, сделала она это сознательно или нет.

И все же Тархельгас не искал с ней встречи. Уж не сегодня точно. Однако чем дольше он тянул, тем лишь усугублялось его положение. За отсутствие кинжала касты могли наказать по всей строгости кодекса.

– Тархель, соберись. Где ты витаешь?

Шатдакул привлек его внимание, плашмя ударив клинком по тренировочному мечу.

– Не знал бы тебя – подумал бы, что ты кутил ночь без сна и отдыха, попеременно меняя женщин и выпивку. И в драку, смотрю, успел влезть. – Он сделал оборот меча, заведя его в атакующую позицию. – Становишься похож на нас, обычных людей.

– Ты прав лишь в том, что мой вечер и правда не задался. – Тархельгас выставил полуторный, едва заточенный клинок, приготовившись отразить нападение. – Сопровождал господина Бхайна на представлении Высших. Странно, но тебя я не видел.

Шатдакул не ответил, перейдя в атаку, первыми шагами набирая скорость и силу для замаха.

Тархельгас не стал встречать открытым блоком настолько мощный замах, а увел клинок в сторону, после чего решил зажать его сверху крутящим движением направляющей кисти и вспомогательной руки. Шатдакул перехитрил его. Сделал еще один шаг, да так, что смог ударить в живот навершием эфеса.

Ощутимо, но не смертельно.

– Откуда синяк? – Будущий глава касты Балес отошел от него для следующей позиции. – Влез в потасовку с нашими гостями?

– Они не гости, – выговорил Тархель, восстанавливая дыхание, не зная, что ответить. Он опять вспомнил о принцессе и вчерашнем вечере.

Настала его очередь нападать.

Начав с прямого выпада, атакуя колющим ударом, Тархельгас не завершил движение, переведя его в замах снизу. Блок Шатдакула. Затем переход в дугу сверху, два шага вперед и снова лязг клинков, который ни к чему не привел.

– Как отцовство? – они разошлись, и Тархельгас решил сменить тему разговора. – Уже привык?

– С рождения Джувенила прошло три зимы. Так что, думаю, да. – Шат атаковал не из позиции, как следовало, а без всякого предупреждения. – В общем, ничего сложного.

Тархельгас отошел назад, парировал, перенаправил свой меч из блока, перейдя в нападение, начав тем самым теснить Балеса.

– Всем заняты слуги, – продолжал он, отражая атаки, лишенные изящества и хитрости. – Я жду, пока тот подрастет, чтобы заняться им лично.

Шатдакул прервал атаки Тархельгаса, плашмя врезав мечом по бедру.

– Ты опять раскрылся. Сколько можно повторять?

– Я учту, – проговорил Тибурон, не обратив внимания на боль.

Юноши разошлись.

Если Тархельгас только заканчивал Ахора Крамего, то Шатдакул уже прошел этот этап становления мужчины, давно считаясь полноправным членом касты Балес. Ему было двадцать семь зим, и, зная, что престола ему не добиться, он не стал дожидаться, пока принцесса Астисия войдет в замужний возраст. Шат слился с девушкой не самого знатного дома и сделал это, руководствуясь чувствами, а не желанием повысить статус касты.

Он особо ничего не терял, так что был волен поступать необдуманно.

Следующая позиция.

На сей раз Шатдакул отнесся к Тархельгасу снисходительно и не стал проверять его защиту сложными пируэтами. Однако тот не смог как следует справиться и с ними. Либо слишком медленно, либо неумело. Он совсем не думал о бое.

Шатдакул сам не понял, почему его так это разозлило. И когда Тархель не воспользовался возможностью контратаковать, сам зажал клинок Тибурона и что было сил врезал кулаком ему в живот.

Юноша выронил меч и упал на колени, ловя ртом воздух.

– Балес! Тибурон! – их действия не остались без внимания одного из мастеров, наблюдавшего за свободным фехтованием. – Вас обучают искусству владения мечом, а не мордобою жителя долин. Ведите себя соответственно.

В тренировочном зале под руководством опытных наставников практиковались десять из двенадцати. Не было лишь Роданга, так как именно они сейчас стояли у власти, и наследника касты Дэрвернир, который готовился принять на себя обязанности отца. На тридцатой зиме в подобных тренировках не было необходимости.

Оставшиеся четыре пары каст никак не отреагировали на произошедшее, зная, чем им грозит заминка, вызванная невинным любопытством.

– Сегодня, ты сражаешься хуже обычного. – Шатдакул протянул ему руку, помогая подняться. – Хотя, казалось, куда бы дальше. Ты и так чуть ли не последний из двенадцати, что касается меча.

– На твою беду, – Тархельгас встал, подобрав клинок, – статус касты не зависит от одного фехтовальщика. Иначе ты был бы вторым.

– Истинные победы одерживаются в одиночку.

– Только они имеют мало общего с мечом и боем. В сражении же тебе все равно понадобится армия. А я всегда могу прикрыться девизом нашего рода.