Мимо проплыли яркие витрины универмага, и я очнулась. Поднявшись с деревянного сиденья, спрыгнула на дорогу и припустила к Башмачному переулку. Но не успела сделать и несколько шагов, как меня кто-то толкнул, и я упала на мостовую, больно ударившись локтем.

– Да куда ж ты несешься, оглашенный? – Крикнула остановившаяся рядом со мной дородная дама. – Разве ж можно людей с ног сбивать?

– Ушиблись, нера? – спросил невзрачный господин из конки, помогая мне подняться.

И как я не заметила, что он сошел вместе со мной?

– Благодарю, все хорошо, – пробормотала в ответ и отряхнула юбку от пыли.

– Сами дойдете? – Не отставал незнакомец. – Или вас проводить?

– Нет, не стоит. Мне недалеко.

– Ну, как знаете, – кивнул мужчина и пошел в сторону сверкающего огнями универмага.

А я вздохнула и, прихрамывая, поплелась домой. Но когда свернула на Эрвинер-роу, забыла об ушибленной ноге и бегом припустила к виднеющемуся впереди особнячку, перед которым собралась небольшая толпа.

– Пропустите!

Я пробиралась к дверям, расталкивая соседей и с тревогой разглядывая знакомые синие мундиры.

– Что случилось? – Оказавшись у входа, обратилась к одному из полицейских.

– А вы кто такая?

– Я хозяйка этого дома.

– Хозяйка, значит, – посуровел мужчина. – Ну что ж, вы-то нам и нужны. Пройдемте.

Он распахнул дверь, пропуская меня внутрь, и вошел следом.

– Гарри, тут хозяйка пришла! – Пояснил появившемуся на пороге гостиной мужчине.

– Дилли! Ты вернулась! – Услышала я взволнованный голос, и Дэйв выглянул из-за крупной фигуры полицейского. – Дилли, они хотят забрать наш дом!

В глазах брата плескалось отчаяние.

– Тихо, Дэйви. – Я старалась говорить ровно, не выдавая собственного страха. – Это какое-то недоразумение. Уверена, мы с господами полицейскими пообщаемся, и все решим.

– Что ж, если у вас есть пятьсот гиров, то мы можем решить все прямо сейчас, – хмыкнул Гарри.

Похоже, он был тут старшим.

– Пятьсот гиров?

– Господин Эрик Траут-Портер подал иск о взыскании с Аделины Георгины Грей суммы, покрывающей расходы по долгам Уолтера Освальда Грея.

– Но это какая-то ошибка.

Я растерянно посмотрела на полицейского.

– Мы выплатили все папины долги.

– Вот постановление, – протянув мне бумагу, сказал Гарри.

А я смотрела на расплывающиеся перед глазами цифры и пыталась понять, что делать.

– Если в течение двух недель вы не внесете означенную сумму, включая судебные издержки, принадлежащий вам дом будет продан с молотка, – заявил полицейский и мазнул по мне равнодушным взглядом.

А я посмотрела на испуганного Дэйва и прикусила губу, чтобы не расплакаться. Мне нужно было оставаться сильной и найти какой-то выход. Мы не можем лишиться дома. Это единственное, что у нас осталось…

– Я достану деньги, – твердо сказала полицейским.

– Распишитесь, что ознакомились с постановлением, – сунув мне очередную бумажку, велел страж порядка, и я поставила свою подпись.

– Хорошего дня, нера Грей, – козырнув, попрощался Гарри, и они с напарником вышли из дома.

– Дилли, они ведь не выкинут нас на улицу?

Дэйв обнял меня и, подняв лицо, уставился в глаза.

– Нет, Дэйви. Никто нас не выкинет. Я найду деньги и заплачу долг.

И откуда только взялся этот Траут-Портер?! А главное, где взять пятьсот гиров? Я старалась не поддаваться отчаянию, но оно поднималось со дна души и сжимало горло холодными костлявыми руками.

– Ох, Дилли, – вторя моим мыслям, тихо сказал брат. – Откуда они только взялись, эти долги?

– Ты же знаешь, папа брал кредит, чтобы снарядить «Жемчужину», – вздохнула в ответ и тут же постаралась отвлечь брата: – Дэйв, а смотри, что я тебе принесла!

– Пирог? – Глядя, как я разворачиваю платок, удивился Дэйв.

– Самый настоящий! С мясом.

– Это тебе лорд Хаксли дал?

– Да.

– Дилли, а может, ты попросишь у него денег? Ты же сама сказала, что он добрый.

Дэйв посмотрел на меня с такой надеждой, что я не удержалась и снова вздохнула.

– Попробую, Дэйви.

Я заставила себя улыбнуться.

– Вот увидишь, он тебе не откажет, – возбужденно сверкая глазами, частил брат. – Разве стал бы жадный человек давать еду? И ты же у него работаешь, значит, он должен тебе помочь. Помнишь, папа всегда говорил, что он отвечает за тех, кто от него зависит?

Еще бы я не помнила! Даже когда стало понятно, что «Жемчужина» не вернется, отец поступил по справедливости и выдал жалование рабочим. Хотя его компаньоны предпочли сбежать, но сохранить свои денежки.

– Дилли, я воду согрел. Ты будешь пить чай? – Спросил Дэйв.

Он успокоился и повеселел, решив, что лорд Хаксли даст нам ссуду. Хотела бы и я так легко в это поверить. Вот только вряд ли начальнику могут быть интересны наши проблемы. И вряд ли он согласится мне помочь.

Рональд Хаксли

Утро вползло в комнату хмурым рассветом. Таким же отвратительным, как и мое настроение. Приоткрытая створка уныло скрипела, хлопая по раме с обреченностью висельной петли, промозглая сырость просачивалась в комнату и оседала на стеклах мелкими каплями. Старый клен за окном уныло шумел листвой. Похоже, осень все-таки решила показать свое истинное лицо.

За дверью послышались шаги камердинера. Джон подошел к комнате и остановился. Мне даже почудилось, что я слышу неуверенный вздох, и настроение упало еще ниже. Вот чтоб мне было сдержаться и не срываться на старике? Ну принес он очередное письмо от неизвестного, так ведь не знал же, что в нем? Да и с самим «подарочком» в виде нового проклятия удалось разобраться. Жаль только, улики найти не получилось. Тот, кто стоял за этими преступлениями, не оставил ни одной зацепки. А против такого, как Прэскотт, без увесистых доказательств не пойдешь. Настоящий политик – цепкий, беспринципный, ловкий. От всего откажется. Еще и обвинит в ответ. В неуважении к власти.

– Джон! – Позвал негромко, стараясь, чтобы получилось не слишком хрипло, но голос, осипший от магических отваров Джеймса, казался чужим.

– Доброе утро, милорд.

Дверь медленно открылась, и в сером полумраке спальни появилась худая ссутуленная фигура. Джон был бледен и больше обычного походил на тень.

– Ваша сорочка, милорд, – остановившись рядом с кроватью, прошелестел камердинер.

На длинном лице застыла траурная мина.

– Я вчера немного погорячился, Джон.

Я посмотрел на старика, служившего еще отцу. Обиделся. Вон, губы дрожат. И в глаза не смотрит. И руки трясутся.

Джон помог надеть сорочку, застегнул последнюю пуговицу, подал мне сюртук и только тогда, не поднимая взгляда, ответил:

– Что вы, милорд. Я понимаю, милорд.

– Понимаешь?

– Проклятие, милорд. Нер Картер предупредил, чтобы слуги вели себя осмотрительно.

– И о чем еще предупредил Картер?

Мне даже интересно стало, как много понял Джеймс.

– Чтобы горничные не попадались вам на глаза.

Значит, много. Это плохо. Так ведь и те, кому не следует ничего знать, догадаются.

– Понятно. Что ж, ступай, Джон.

– Велите подать завтрак, милорд?

– Я спущусь в столовую.

– Милорд, я вчера не успел доложить.

– Да?

– Поздно вечером принесли еще одно письмо. Посыльный из дворца.

– И где оно?

– Нер Картер велел вас не беспокоить, сказал, утром сам передаст.

– Хорошо. Скажи Картеру, чтобы зашел.

Камердинер неслышно выскользнул за дверь, а я задумался. С чего бы дворецкому сортировать мою почту?

– Милорд?

А вот и он. И лицо такое бесстрастное, словно и не отпаивал меня вчера полынником.

– Письмо, Джеймс.

– Пожалуйста, милорд.

Эрх достал из-за спины украшенный знакомыми вензелями конверт и протянул его мне.

– Почему сразу не отдал? – Сломав печати и разрезая плотную бумагу, спросил дворецкого.

– Магия, милорд. Вчера вы не совсем ее контролировали.

Темные глаза смотрели мягко и понимающе. Совсем как тогда, в Батре. Какого уровня заклятие я там отхватил? Восьмого, кажется? И Джеймс точно так же выхаживал меня своими травами, возвращая к жизни.

В памяти мелькнуло смазанное видение: тростниковая крыша, круглые каменные стены, набитый соломой тюфяк и огромная жестяная кружка, над которой поднимался пар. Я провел в бетакле Джеймса без малого неделю, и все это время эрх не отходил от меня ни на шаг. А потом, словно так и надо, прикрывал мою спину, когда я разбирался с врагами.

– Что ж, ты все правильно сделал, дружище.

– Принести еще отвара, милорд?

– Пока не нужно. Что там нера Грей? Во сколько она вчера ушла?

– В восемь, милорд.

– Почему задержалась?

– Не могу знать, милорд.

– Проследи, чтобы сегодня она ушла раньше.

– Хорошо. Я могу идти, милорд?

– Подожди.

Я вчитывался в приглашение, с трудом сдерживая раздражение. Ну до чего ж не вовремя! «Королевский бал… прибыть десятого сентября… в сопровождении спутницы…»

– Плохие новости, милорд?

– Отвратительные, Джеймс.

Строчки расплывались перед глазами. Проклятие снова набирало силу. И даже то, что вчера весь день провел в Пьяном квартале и сменил пятерых девочек мамаши Ванды, не помогло. Ну и как прикажете идти на бал?

– Я могу что-то для вас сделать, милорд?

– Пожалуй. Когда появится нера Грей, приведи ее ко мне.

– Да, милорд.

– Хотя, нет, вначале накорми ее.

– Слушаюсь, милорд.

– А потом – ко мне. Все, иди.

Я подошел к окну и уставился на кусты красных георгин и копошащегося рядом с ними садовника. У старика Хэмфри была особая любовь к этим пышным цветам, и он готов был возиться с ними от рассвета до заката. Как говорится, одна, но пламенная страсть…

Так. А эта что здесь делает в такую рань?

Взгляд скользнул по тонкой фигурке. Скромный синий костюм, пышные каштановые волосы, старомодная шляпка, изящная, какая-то даже беззащитная шея, раскрасневшиеся щеки. Странно. Что-то в прошлый раз не заметил на них ямочек. А, ну понятно, девчонке не до улыбок было. А тут, ты гляди! Словно никаких забот и проблем не знает. Да и какие у нее могут быть проблемы?

В душе заворочалась тяжелая темная клякса. Захлестнула. Подошла к самому сердцу.

– Рокарио, – выдохнул одно из сильнейших заклятий, и почувствовал, что дышать стало легче.

Ничего. Самое сложное уже позади. Осталось всего несколько дней, и остатки чужеродной магии окончательно исчезнут. А пока нужно держаться и не реагировать на ту, что замкнула проклятие на себе.

Грей снова улыбнулась своим большим подвижным ртом, а у меня сбилось дыхание, когда я представил, что она может сделать этими удивительно пухлыми для ее худенького лица губами.

– Джеймс!

Я отвернулся от окна и стиснул кулаки. Держаться? Шасс побери эту Грей!

– Милорд?

Заглянувший в комнату дворецкий смотрел встревоженно.

– Отвар, Джеймс. Немедленно!

– Да, милорд.

Дверь тихо закрылась, потом еще раз открылась, и спустя всего пару минут я уже пил горькую гадость, приготовленную дворецким.

– Не волнуйтесь, милорд, все образуется, – приговаривал тот, и его глаза сочились сочувствием, как соты медом.

А мне все сильнее хотелось выругаться. Обычно моя магия быстро справлялась с посторонним воздействием. А тут – ничего. Как ломало изнутри, так и продолжает ломать. И к девчонке тянет просто неудержимо, никакие убеждения не действуют. И ведь понимаю все: и что мала еще, и что сломается, если отпущу себя и возьму то, в чем она побоится мне отказать. Вот только не помогает это ни шасса!

– Иди, Джеймс. Проследи, чтобы Грей позавтракала. И раньше девяти не приходите.

– Слушаюсь, милорд.