Михаил Игнатов: Школа. Первый пояс

Глава 1

– Эй, как тебя? Леград? Подходи к крайнему костру, вон тому, – мне для надёжности указали пальцем, – дело есть.

Я изрядно удивился. Какое ещё дело на ночь глядя? Повозки наши давно составлены в круг, общий ужин, сваренный назначенными кашеварами, закончился, и бо́льшая часть народу уже готовится ко сну. Успокаивающе махнув рукой маме, я вышел за кольцо фургонов и увидел тот самый, крайний правый от дороги, костёр. В круге света, что разгонял быстро опускающуюся ночь, легко можно было рассмотреть несколько десятков людей, которые рассаживались на длинных брёвнах.

Каждую из предыдущих стоянок устраивали на таком, давно подготовленном месте, которого мы достигали как раз к вечеру. Эти старые, ошкуренные, высохшие, как камень, брёвна, пожалуй, видели тысячи таких проезжающих. Там, у костра, похоже, собрались все чемпионы, что едут со мной из Нулевого. А я и не заметил, что никого из них нет возле фургонов – слишком оказался увлечён купленной в Арройо книгой.

Проводил взглядом ходившего вокруг стоянки охранника нашего каравана. Он равнодушно скользнул взглядом по сидящим и скрылся в темноте. Хотя мы ведь не в Пустошах – наверное, здесь это называется по-другому, не караваном. Здесь вообще многое сильно отличается от привычного мне. Например, эти огромные, жаркие костры, в которые охранники бросают целые стволы деревьев и сучья толщиной с мою ногу. Костры слепят, и темнота за языками их пламени кажется особенно непроглядной.

Но я знаю, что вокруг нескончаемая стена удивительных деревьев, лишь каким-то чудом они не растут на дороге, оставляя нам возможность проехать мимо них. Сама ночь, которая в лесу полна звуков, тоже меня удивляет и тревожит. Крики совершенно незнакомы мне и будоражат кровь, потому что воображение рисует страшных зверей за границей света. Непривычны и охранники, обязанные ходить всю ночь от костра к костру, подбрасывая в них пищу для огня и проверяя наших огромных, сменивших ящеров, быков. Они – Воины.

Воины двух или трёх звёзд – перед такими все в Нулевом круге склонялись бы в низком поклоне, а их глава каравана небрежным жестом назначил на эту нудную дарсову работу. Теперь эти Воины Духа будут всю ночь вглядываться и вслушиваться во тьму леса, сторожа покой остальных: Воинов, чемпионов и членов их семей. Интересно, какой же ранг у самого главы?

Большинство чемпионов Арройо оказались старше меня – лет шестнадцати – восемнадцати. Выделялся я – как самый младший в свои двенадцать и Магрит, мимо которого я как раз проходил, выбирая себе место на бревне. Тот самый мужик, что старше мамы лет на пять. Забавно то, что мы оба из мелких деревень, не заслуживших даже второй звезды. Его история – наглядное подтверждение моих мыслей о важности работы воображения в деле развития меридианов. То, что я пытался вдолбить в головы своим ученикам. Он поделился своей историей с мамой ещё в Нулевом.

Магрит в шестнадцать достиг только седьмой звезды и, разочарованный, бросил путь к Небу на долгие годы. Стал уважаемым гончаром, обзавёлся семьёй. И лишь когда сын начал уже своё Возвышение и стал спрашивать у него совета, решил и сам вспомнить былое. Всё равно за гончарным кругом уже думать ни о чём не нужно, руки помнят всё сами. Сын добился восьмой звезды в свои пятнадцать, а Магрит неожиданно для всех прорвался к десятой звезде в тридцать пять. Даже не знаю, что сказать о его таланте.

А вот о причине, собравшей всех нас у этого костра, могу сказать многое. Пусть сегодня я всё прощёлкал, но подозрительное шевеление в прошлые вечера заметил.

– Да иди ты к дарсу! С дороги!

Я повернулся на шум. Там парень со всклокоченными тёмными волосами, лишь на год-два старше меня, да и не сильно выше, хотел уйти к повозкам, но на его пути встали двое. Все они из тех, что неделю жили в Арройо ещё до моего приезда. Я пока не каждого из них запомнил по имени. Да и не пытался.

– Тогрим тебя сюда позвал по делу. И не отпускал, – с усмешкой заявил один из них.

Второй – здоровяк, в плечах не уже, чем Порто – молчал, сложив мускулистые руки на груди и возвышаясь на голову над напарником. Странно, каждый из нас талант, поднявшийся над множеством сверстников, гордость своей семьи и поселения. И всё равно есть те, кто добровольно принимает над собой чужую волю.

– Какое дело мне до вашего Тогрима? Он тебе сказал? Ты и слушай его, как тупой джейр. С дороги!

Темноволосый парень толкнул в грудь, заступившего ему дорогу. От души. Того отшвырнуло на несколько шагов назад, заставив перебирать ногами в попытке удержать равновесие. Не вышло, и он завалился на спину. Здоровяк мгновенно оказался рядом с обидчиком приятеля. А тот, победно ухмыляясь, допустил ошибку, позволив к себе приблизиться. Его первый удар здоровяк выдержал, показав немалый опыт драк. Он согнулся, надёжно упираясь ступнями в мягкую землю, а затем без лишних сложностей просто врезался в противника головой и, обхватив руками, снёс его с ног. Встать строптивому темноволосому не дали. Подоспел поднявшийся напарник здоровяка и принялся охаживать ногами обидчика.

– Ты на кого руку поднимаешь?

– На вонючих дарсов!

– С тобой просто говорили, а ты руки распускаешь? Языком треплешь без меры? Будешь ждать, когда тебе говорят? Будешь?

– Да пошёл ты!

– Тебе сказали сидеть! И молчать!

– Эй, молокососы, вы пьяные, что ли? А ну, разошлись!

Это подал голос Магрит. Не выдержал происходящего. Я могу его понять. Он старший среди нас, привык, что младшие всегда уважительны в его присутствии. А тут драка у него на глазах. Невиданное дело. Вот Виргл такие дела всегда проворачивал вдали от чужих глаз. Да только гончар уже не в своём посёлке и не один из уважаемых мастеров. И ширина его плеч роли не сыграет.

– А кто тебе разрешал тут командовать, старик?

С бревна поднялся его сосед, парень лет шестнадцати. Невысокий, худощавый, светлые волосы отсвечивают в свете костра. Неплохую шайку сколотил этот Тогрим за эти дни. Чувствуется опыт. Я ощутил накатывающую злость и сжал кулаки.

– Закрой свой грязный рот! – Гончар замахнулся на него рукой.

– Да ты совсем рехнулся? – усмехнулся худощавый и повторил вслух мои мысли: – Ты уже не в своей дыре. Забудь своё старше – младше. Вокруг тебя равные. Теперь всё решает Возвышение и сила. Кто ты такой, чтобы закрывать мне рот? Мусор, который двадцать лет полз к десятой звезде? Мне ещё у себя надоело тупое старичьё!

Худощавый поднял голову, посмотрел на занесённую над ним, но так и не опустившуюся руку, и неожиданно ударил Магрита в живот. Того отшвырнуло за бревно. Встать он уже не смог, лежал там, скрючившись, скребя ногами, взметая вокруг себя мусор и землю. Его рвало. Я поморщился, вспоминая свой первый опыт в схватках с Вартусом. Слова худощавого напоминают его речи. Такое же неприятие старшинства по возрасту и вера в силу кулака. Как будто и не уезжал: во всех вижу знакомые черты.

– Отлично.

С бревна возле самого костра поднялся темноволосый, худощавый, совсем несильный на вид парень. Но мне он напомнил моё копьё из мопани. Несгибаемое, прочное, твёрдое, способное вынести множество испытаний. Парень обвёл всех сидящих вокруг взглядом глаз, отсюда смотрящихся просто тёмными, пугающими провалами. Талантом он вряд ли блистал, я бы сказал, что ему точно шестнадцать. Мои глаза легко подмечали, что бриться он уже начал, не стал, как Виргл, растить жидкие волосёнки. Вся рубаха украшена вышивкой и шнуровкой. Мокасины с бусинами. Простая одежда непростого охотника.

– Есть ещё желающие уйти или подать голос?

– Да пошёл ты к дарсу! – внезапно крикнул всё ещё лежавший на земле парень.

– Молчать, когда Тогрим говорит! – Его снова принялись бить ногами. – Тебе разрешали говорить?

– Дарсы! – послышалось с земли.

Я покачал головой. Упрямый. Впрочем, через несколько сотен вдохов сил даже на крики у него не осталось. А я заметил в темноте движение. Воин, завершив круг, не вышел на освещённое место, как делал это обычно, а прошёл мимо, обогнув костер. А ведь одно его присутствие могло всё это прекратить. Нет в нас такой наглости, чтобы драться на глазах у Воина Духа.

– Есть желающие? – повторил Тогрим в наступившей тишине, провёл рукой по волосам и улыбнулся, не дождавшись ответа. – Нет. Отлично. Мне это нравится. Слушайте меня внимательно. Мы все с вами в одной повозке в этих чужих землях. Через несколько дней прибудем в Морозную Гряду. И приехать туда мы должны одним дружным отрядом. Ни для кого из нас не секрет, что единицы из Пустошей возвышаются. Город гораздо больше, чем всё, что только мы видели в своей жизни, и готовых стать Воинами Духа будут там тысячи. Мы среди них просто потеряемся! О нас вытрут ноги! Нам нужно держаться вместе, чтобы хоть что-то из себя представлять!

– И главным будешь ты? – раздался насмешливый голос. Кто это был, я не заметил, но вот Тогрим уверенно развернулся.

– Имеешь что-то против? Кто, если не я? Я стал новиком в одиннадцать. Лучший охотник своего края. С двенадцати лет не проиграл ни одних игр нашего округа. В тринадцать принят в полноправные охотники! Я своими руками вонзил копьё в сердце Панцирного Мада! А чем можешь похвастаться ты? Кто ты, чтобы за тобой шли?

– Красавчик, чё. Хвастаться? Не. Не хочу. И спрашивать, сколько охотников окружило бедного Мада, не буду, да.

Я увидел говорившего. Пожалуй, на пару лет старше Тогрима. Лет восемнадцать, совсем непохож на охотника и вообще на жителя Пустошей. А похож он на тех ребят, что ошивались вокруг лавки ростовщика, когда мы договаривались о судьбе пекарни дяди Варо. Яркая незашнурованная рубаха, тяжёлые ботинки, широкий кожаный ремень, за который он, встав, засунул большие пальцы, металлический браслет на запястье.

– О твоём таланте не нужно и говорить. – Тогрим оглядел оспорившего его слова. – Я сам вижу, что он совсем плох. Зачем ты так тужился и лез к десятой звезде? В твоём возрасте пора думать о тёплой бабе и детях. Крим! Укажи ему его место!

– Не-не-не! – повысил голос вставший. – Чё это ваш вожак чужими руками в нору лезет? Я бросаю ему вызов, нечего прятаться за чужими спинами. Тогрим!

– Не хватало мне ещё биться с каждым выскочкой, – пожал тот плечами. – Сначала нужно доказать, что ты достоин бросать мне вызов. И доказать это моим ребятам. Думаешь, они будут подчиняться слабаку?

– Как скажешь, братан, как скажешь. Пусть всё будет, как у серьёзной братвы в нашем квартале. Только, – парень внезапно засмеялся, – а этот твой Крим достоин проверять меня? А то будем до утра мериться длиной, а окажется, что с мелкой крысой равнялся.

– Не переживай. – Тогрим был спокоен. – Он старший среди моих людей.

– Хорошо, братан. Тогда он так старшим и останется. Пусть тобой покомандует потом. – Парень обернулся к подошедшему и, наконец, отпустил ремень. – Ну, если уж по правилам… Я, Ярит, бросаю вызов твоему вожаку.

Ярит. Первый раз слышу такое имя. Странное. Или это кличка? Он похож на моего знакомого квартика, наевшегося охотничьего снадобья из гусениц по рецепту дяди Ди. Наглый, злой, опасный, никого не боящийся. И с огромными острыми зубами. Один из шайки трущоб. Мама говорила, что у таких бандитов всегда припрятано лезвие в рукаве. Интересно, правда или нет? И пустит ли он его в ход? Я оглядел его руки. Может, не зря у него браслет? Или в широком поясе?

Противники замерли друг напротив друга. Высокий, плотный Ярит, стоявший, опустив плечи и глядящий исподлобья. И Крим – полностью ему противоположный. Невысокий, худой, младше его года на три, уверенно расправивший плечи и гордо державший голову, не опуская глаз. Бросивший вызов бандит ударил первым. Я бы назвал его удары подлыми.