Для историков, в разные времена занимавшихся изучением цивилизации инков, важный источник информации – хроники XVI века, оставленные непосредственными свидетелями и участниками конкисты, испанской колонизации Америки. Один из авторов, у которых Бине заимствует материал для своего романа, – Франсиско де Херес (1497–1565). Любопытно, что его книга «Подлинный рассказ о завоевании Перу и провинции Куско, называемой Новой Кастилией», вышедшая в 1534 году, стала полемичным ответом другому конкистадору, Кристобалю де ла Мене, вероятному автору публикации «Завоевания Перу, называемого Новая Кастилия», появившейся несколькими месяцами ранее. Авторские баталии вокруг актуальной темы, знакомые нам по современной литературной жизни (и не обошедшие самого Бине), происходили уже тогда.

Еще один автор, обогативший сюжет «Цивилиzаций», – Берналь Диас дель Кастильо (1492–1584), участник экспедиции Кортеса, написавший «Правдивую историю завоевания Новой Испании». В роман попали некоторые упомянутые в этом труде события, перенесенные в другую часть света (например, эпизод с поджогом храма в Толедо).

Но наиболее содержательный и часто используемый источник – «История государства инков». Автор этого труда, опубликованного в начале XVII столетия, – дитя слияния двух миров, характерного для колонизации Америки и в перевернутом виде проиллюстрированного в «Цивилиzациях». Инка Гарсиласо де ла Вега (1539–1616) – потомок испанского дона, губернатора Куско, и инкской принцессы, племянницы Уайны Капака, Верховного инки, которого Бине изображает в начале третьей части романа. Судьба де ла Веги осталась за рамками этой книги (не будем путать его с поэтом Гарсиласо де ла Вегой, сподвижником Карла V), но вполне могла бы стать одной из сюжетных линий. Родившись в Куско, этот «первый латиноамериканец», как его нередко называют, в двадцатилетнем возрасте перебрался в Испанию, где получил хорошее образование, а также успел побывать на военной службе. Не напоминает ли это о Мигеле де Сервантесе, с которым – так уж совпало – они скончались в один год с разницей в один день? Фундаментальное исследование де ла Веги несколько веков оставалось наиболее авторитетным и насыщенным источником знаний о цивилизации инков и подробно рассказывает о становлении и развитии империи до начала колонизации. Отдельные допущенные автором неточности и противоречия, на которые указывают исследователи более позднего времени, не умаляют достоинств этого труда.

О неточностях «я поведаю вам как-нибудь в другой раз», – сказал бы незримо присутствующий на страницах романа автор инкских хроник. Фигура автора – как еще один персонаж – появляется во всех романах Лорана Бине. В «Цивилиzациях» автор подчеркнуто беспристрастен и уведен в тень настолько, что его присутствие парадоксальным образом не вызывает сомнений: ведь как бы он ни старался, его выдают редкие оговорки от первого лица – и читатель, конечно же, готов сделать вид, будто их не заметил! Не прототип ли автора – Инка Гарсиласо де ла Вега? Их связывает хотя бы то, что оба, прежде чем взяться за перо, побывали на военной службе. Впрочем, это всего лишь фантазия – на роль автора в романе есть и другие претенденты.

В то же время «Цивилиzации» – не только роман-хроника. Это еще и визуальный роман. Красочные описания Лиссабона, Гранады, Флоренции и других калейдоскопом сменяющихся мест точно соотносятся с реальной топографией и настолько подробны, что текст обретает кинематографичность. Предстают ли перед читателем залы крепости Альгамбра или фамильный замок Монтеня, эффект присутствия неизменен. Дьявол в деталях: мозаичное панно с белой колонной и девизом Карла V в его дворце в Гранаде, колючая маковка замковой церкви в Виттенберге, придающая ей схожесть с перевернутой черной розой, – все это можно увидеть воочию, побывав в тех местах или хотя бы посмотрев фотографии. «Тапир, из морды которого торчал большой рог», привлекает внимание прибывших в Новый Свет инкских странников на стене сооружения, в котором без труда узнается лиссабонская башня Белен. Экзотическое животное – правда, не рогатый тапир, а носорог, впервые привезенный в Европу в 1514 году, – как и другие скульптурные изображения, уже который век действительно украшает эту фортецию.

Первая четверть XVI века – эпоха Высокого Возрождения, время творчества великих мастеров, кульминация культурного и духовного расцвета Европы. Произведения искусства – мощное средство трансляции идей, свидетельство престижа и предмет коммерции. К тому моменту, когда разворачиваются основные события романа, Леонардо да Винчи, Рафаэль и Джорджоне уже успели покинуть этот мир, но еще здравствуют Тициан и Микеланджело – в романной реальности им дано создать грандиозные произведения. Тициан пишет масштабные «исторические» полотна с участием Верховного инки и его приближенных. Микеланджело реализует планы, которые его прототипу не удалось осуществить в реальности: строит мраморную усыпальницу (вспомним трагедию мастера, связанную с усыпальницей папы Юлия II) и возводит храм, соединив тем самым старую и новую религии.

Между тем, подобно литературным произведениям, представленным в романе в виде скрытых цитат, живописные работы, сохраненные историей живописи, также живут – и оживают – на его страницах. Портретные описания знатных и влиятельных персонажей «Цивилиzаций» зачастую «списаны» с реальных портретов их прототипов. Атауальпа на многих исторических изображениях предстает в венце с кистями и плюмажем, как в сцене разговора с полководцем Руминьяви на берегу моря. Облик Антона Фуггера, принимающего Верховного инку в своем доме в Аугсбурге, в точности повторяет детали одного из портретов кисти Ханса Малера, где банкир изображен в черной мантии, широкой шляпе, с тщательно убранными волосами и художественно вьющейся бородой. Благодушный с виду понтифик Пий V и правда как будто машет рукой на портрете, созданном Эль Греко.

С живописного холста сошел в текст романа император Карл V – его «крокодилья челюсть и длинный, как у тапира, нос» узнаваемы почти на всех известных портретах. Рядом с ним – длиннолапый белый пес, свидетельствующий о высоком положении хозяина. Их образы, несомненно, перенесены с полотна Тициана, написанного около1533 года. Казалось бы, именно ему, зрелому и признанному художнику, должен был позировать император. Однако выполнена эта знаменитая вещь, хранящаяся ныне в музее Прадо, с другого портрета – что в истории живописи отнюдь не редкость. Автор работы, появившейся годом ранее, – австрийский живописец Якоб Зайзенеггер. Портреты повторяют друг друга композицией и, если не рассматривать живописную технику и творческую манеру, различаются лишь некоторыми деталями. У Зайзенеггера собаке досталось больше пространства – и при сравнении двух изображений животного обнаруживается интрига: если у Тициана статный император положил руку на ошейник спокойного, рассудительного пса, своего верного друга, то у Зайзенеггера и образы более эмоциональны, и пол собаки – учитывая нюансы ее анатомии, да и вычурную пряжку ошейника, – едва ли можно определить однозначно. Метаморфоза, произведенная Тицианом, несомненно намеренная и кардинально меняет восприятие образа. Произвольный жест художника сродни прихотливой игре с реальностью, которую мы наблюдаем в романе.

Само его название – Civilizations – подразумевает игру. Появление z вместо s, как требовала бы французская орфография, – отсылка к орфографии американской. Но вольно или невольно автор оставляет читателю место и для других ассоциаций. Такое название может показаться знакомым поклонникам популярной во всем мире компьютерной игры (Civilization), версии которой регулярно обновляются уже три десятка лет. Задача игрока – построить собственную цивилизацию (читаем: империю) и стать ее полноправным правителем. «Объявляйте войны, ведите переговоры, развивайте культуру и бросьте вызов лидерам», – призывает описание на сайте игры. Не этим ли заняты персонажи романа Бине? И нет ли в том, что с ними происходит, сходства с событиями реального времени, в котором продолжает развиваться история современных цивилизаций?

Анастасия Захаревич

Искусство дает жизнь тому, что убила история.

По причине этого беспорядка, в котором они жили без всякого согласия, их можно было очень легко завоевать.

Часть первая
Сага о Фрейдис Эйриксдоттир

1. Эйрик

Жила когда-то женщина по имени Ауд Мудрая, дочь Кетиля Плосконосого, и была она королевой – вдовой Олава Белого, короля-воителя Ирландии. После смерти супруга она отправилась к Гебридским островам и добралась до Шотландии, где ее сын, Торстейн Рыжий[1], стал королем, но потом шотландцы предали его, и пал он на поле брани.

Как узнала Ауд о смерти сына, вышла она в море вместе с двадцатью вольными людьми и отправилась в Исландию, где поселилась в землях, простиравшихся от Завтрачного мыса до Шумной реки.

Прибыли с ней многие благородные некогда мужи: викинги пленили их в западных походах, и теперь они считались рабами.

Жил когда-то человек по имени Торвальд, из-за дела кровавого покинул он Норвегию, и был с ним сын, Эйрик Рыжий. Были они хлебопашцами, землю возделывали. Однажды Эйольв Дерьмо, родич соседа Эйрика, убил рабов оного за то, что из-за них случился оползень. Эйрик убил Эйольва Дерьмо. А заодно и Храфна Драчуна[2].

Тогда его прогнали.

Поселился Эйрик на Бычьем острове. Как-то раз он одолжил соседу скамьевые доски, а когда назад потребовал, тот отказался отдавать. Подрались они, и были убитые. И снова прогнали его по решению тинга[3] Мыса Тора.

В Исландии он оставаться не мог, и в Норвегию вернуться было нельзя. Потому выбрал он путь к земле, которую разглядел сын Ульва Вороны[4], когда сбился с пути и отклонился к западу. Землю эту Эйрик нарек Гренландией и сказал, что люди с великой охотой туда подадутся, если у края название будет красивым.

Женился он на Тьодхильд, внучке Торбьёрг по прозвищу Корабельная Грудь, и имел от нее много сыновей. А от другой жены имел дочь. Звали ее Фрейдис[5].

2. Фрейдис

О матери Фрейдис нам ничего неизвестно. Но от отца, Эйрика, унаследовала она, как и ее братья, тягу к странствиям. Однажды села она на судно, которое ее сводный брат Лейв Счастливый дал Торфинну Карлсефни [6], чтобы тот добрался до Винланда [7].

Пошли они на запад. Сначала пристали в Маркланде [8], потом добрались до Винланда, где нашли становище, оставшееся здесь от Лейва Эйрикссона.

Места показались им красивыми, богатыми лесом, он рос близко к морю, берега покрывал белый песок. Там было много островов и отмелей. Длительность дня и ночи разнилась не так сильно, как в Гренландии или Исландии.

А еще были скрелинги, они походили на троллей, только низкорослых. Они не принадлежали племени одноногих [9], о котором рассказывали странникам, но кожа у них была смуглая, а ткани любили они красного цвета. На ткани из своих запасов гренландцы стали выменивать шкуры животных. Так пошла торговля. Но однажды ревущий бык Карлсефни вырвался из загона и распугал скрелингов. В ответ те напали на становище и обратили бы в бегство людей Карлсефни, если бы не Фрейдис: видя, что гренландцы вот-вот кинутся прочь, она пришла в ярость, схватила меч и ринулась на нападавших. Порвав на себе исподнее, она стала хлестать мечом по груди, осыпая скрелингов бранью. В лютом бешенстве кляла она своих спутников за трусость. Тогда гренландцы устыдились и повернули назад, а скрелинги в страхе перед разъяренной великаншей бросились врассыпную.

Фрейдис была беременна, и нрав у нее был дурной. Она поссорилась с двумя братьями, своими союзниками, и решила завладеть их кораблем, ведь он был больше, чем у нее. Поэтому она приказала своему мужу Торварду [10] убить их и всех мужчин при них, что и было сделано. Фрейдис же зарубила секирой их жен.

Прошла зима, приближалось лето. Но Фрейдис не решилась вернуться в Гренландию, опасаясь гнева брата Лейва, а ему наверняка стало известно, что она виновна в убийстве. Только чувствовала она, что теперь ей не доверяют и не очень-то рады в становище. Она снарядила корабль двух братьев и отправилась в путь вместе с мужем, небольшой командой, скотом и лошадьми. Узнав, что она отбывает, маленькое поселение в Винланде вздохнуло с облегчением. Но перед выходом в море она сказала им: «Я Фрейдис Эйриксдоттир, и я даю слово, что еще вернусь».

Они направились на юг.