Он пристально уставился на меня. Ощущая волнение, я тяжело сглотнула. Эльпидио вдруг наклонился ко мне, и в ожидании его дальнейших действий по спине пробежал холодок.

– Если я дам им имена, то все это станет чертовски реальным, – прошептал он, и я ощутила, как лица коснулось его горячее дыхание.

– Я не поним… – начала я, но под суровым взглядом Эльпидио замолчала.

– Черт возьми, я этого просто не заслуживаю. Совершенно. И, поверь мне… Я ничего не хотел… но все равно получил.

Крупное тело Эльпидио нависало надо мной, и я прерывисто вздохнула. И подняла взгляд, чтобы посмотреть на него. В почти черных глазах мужчины вспыхнул гнев.

– Это неправда, – прошептала я. Его работы больше, чем чьи-либо еще, заслуживали быть выставленными на всеобщее обозрение. Люди должны видеть его творения.

– Ты не знаешь меня, девочка, – процедил он сквозь стиснутые зубы.

– Я знаю ваши работы, – возразила я. От его внезапной враждебности и обращения «девочка», произнесенного снисходительным тоном, сердце бешено заколотилось в груди. – Они мне известны лучше, чем кому-либо другому…

Эльпидио не сводил с меня пристального взгляда, и я вдруг подумала, что вот-вот рухну под его тяжестью. Но затем, как ни странно, он перестал хмуриться и опустил глаза, словно признавая поражение. Он протянул руку и подцепил прядь моих волос, зажав ее между большим и указательным пальцами, а потом снова посмотрел на меня.

Воздух вокруг нас сгустился, словно плотный туман. Но вдруг Эльпидио резко выпустил мои волосы, будто бы они обожгли его, как открытое пламя. Теперь на лице его читалось удивление и даже недоверие. Похоже, его потрясло уже то, что он просто ко мне прикоснулся.

Он быстро отвернулся.

Я поняла, что сейчас он уйдет, несмотря на все мои протесты. Когда Эльпидио отдернул тяжелые шторы, я спросила:

– А названия?..

Он сгреб черную материю в кулак и опустил голову.

– Они тебе и в самом деле так нужны? – коротко спросил он.

В груди вспыхнул проблеск надежды.

– Они… безмерно помогли бы мне. Людям нравится давать скульптурам имена, и они обожают, если те хоть как-то отражают замысел творца. Журналисты их тоже любят и в статьях упоминают свои любимые произведения. Несколько крупных изданий уже прислали мне запросы.

– Твою ж мать, – прошипел он себе под нос, но я услышала. И напряженно ждала его ответа. Эта странная встреча вызывала дрожь в каждой клеточке моего тела.

Наконец, он опустил плечи.

– Ладно, как хочешь.

– Спасибо, – ответила я, в животе запорхали бабочки.

Эльпидио вновь дернул шторы.

– Я приду завтра ночью примерно в это же время.

– Хорошо, – проговорила я, и при мысли о том, что я буду снова работать с ним, по телу разлилось тепло.

Он уже отвернулся, намереваясь уйти, но я вдруг позвала его:

– Эльпидио? – Он остановился, но не обернулся. – Вы случайно не из Алабамы? – Я заметила, как напряглись его плечи. – Просто я сама из Бирмингема^[11] и уловила знакомый акцент.

Он поколебался.

– Мобил^[12], – наконец, неохотно ответил он. При мысли, что мы из одного штата, я лишь слегка улыбнулась. А потом он добавил: – И я – Эльпи. – Он сделал ударение на своем имени.

– Хорошо, – прошептала я.

Мне хотелось сказать намного больше, но Эльпи уже выскользнул сквозь раздвинутые шторы. Я же осталась стоять рядом со скульптурой, которую мы только что обсуждали. Глядя на нее в серебристом сиянии лунного света, я вдруг ощутила, как сбилось дыхание. От внезапного осознания по телу прошла холодная дрожь.

Эльпидио, Эльпи… Это ведь он тот самый человек, что, мучаясь, лежал на полу, и из ран его, словно кровь, сочилось чувство вины…

Глава 7. Аксель

«– Ты не знаешь меня, девочка.

– Я знаю ваши работы. – В испанских глазах Элианы вспыхнула убежденность. – Они мне известны лучше, чем кому-либо другому…»

Обнаженный по пояс, вспотевший после недавней тренировки, я обошел вокруг нетронутого куска мрамора, а в голове вновь и вновь звучали слова куратора.

«Я знаю ваши работы. Они мне известны лучше, чем кому-либо другому…»

Элиана. Черт бы побрал Элиану Лусию за то, что проникла в мои гребаные мысли.

С той минуты, как две ночи назад в галерее она застала меня возле мраморного ангела, я чертовски поразительно лишился дара речи.

Я прежде не встречал похожих на нее цыпочек. И никогда ни у кого не видел таких ярких глаз, темных волос и ослепительной улыбки. В прошлом я получал женщину, стоило лишь захотеть. Вокруг трейлерного парка крутилось множество итальянских шлюх, и по-быстрому трахнуть одну из них удавалось без труда. Но подобные ей цыпочки прежде вовсе не обращали на меня внимания. Черт, да последние пять лет я почти не видел женщин, не говоря уж о том, чтобы с ними спать… Так что, она первая заметила меня и говорила со мной, запинаясь, словно бы я был величайшим человеком на Земле.

А вчера ночью Элиана ждала моего прихода. Меня. Я с трудом мог это осознать. Стоило бы держаться подальше. Чтобы ни один человек из тех, кто связан с этой чертовой выставкой, понятия не имел, как я выгляжу. Но при мысли о том, на что могла бы походить моя экспозиция, я испытывал нездоровое любопытство, которое ночь за ночью тянуло меня обратно в проклятую галерею… Мне хотелось взглянуть на скульптуры, что я создавал месяцами, ведь я их так давно не видел… Но там я наткнулся на Элиану. И при виде меня на ее потрясающем лице появилось волнение от встречи с гребаным Эльпидио.

Эльпидио – вымышленный творец. Скульптор, в которого влюбился этот чертов ханжеский мир искусства. Но никто, кроме Вина, не знал, что за именем Эльпидио на самом деле скрывался Аксель Карилло. Некий бывший заключенный из трейлерного парка. До которого никому не было дела.

Тридцатилетний Аксель Карилло, которому смягчили срок за сдачу федералам поставщика наркотиков. Тот самый, что некогда снискал себе славу, будучи помощником лидера Холмчих, самым жестоким и отвратительным членом банды, владевшей территорией трейлерного парка. И просто неудачник, разбивший сердце умирающей матери и толкающий в пропасть двух лучших братьев, о каких можно только мечтать.

Аксель Карилло, заслуживший чертовы мучения за все, что сделал.

И с ним следовало обходиться, как с подонком.

Не стоило давать ему в жизни еще один шанс.

Элиана Лусия может считать Эльпидио центром вселенной, но братья-то знали меня настоящего. И понимали, каков я на самом деле. Черт, да одно то, как Леви обращался со мной при каждой встрече, ясно говорило об этом.

Всего два часа назад он дал мне понять, как сильно меня не выносит, и при этом вовсе не сдерживался…

* * *

Сидя за завтраком, я, как и каждый день, потягивал черный кофе. Лекси готовила что-то на плите, и Остин обнимал ее за талию. Им было наплевать, что я здесь, по крайней мере, Остину точно. Так что он стоял рядом с Лекси и целовал ее в шею.

Мне совершенно не хотелось видеть, как младший брат сюсюкал со своей тощей женой, но я радовался, что он настолько счастлив.

В этот миг Лекси повернула ко мне голову и тут же покраснела. Остин проследил за ее взглядом и рассмеялся, поняв, что так смутило его маленькую женщину.

– Ты чертовски милая, эльфенок, – проговорил Остин и, поцеловав Лекси в щеку, сел напротив меня.

Лекси разложила яичницу по тарелкам и, сев рядом с мужем, медленно взяла вилку. Опустив глаза, она методично пережевывала каждый кусочек. Я заметил, что Остин время от времени поглядывал на нее, а потом опустил руку ей на ногу.

На миг внутри все сжалось, когда я подумал о маме. Ей бы хотелось увидеть свою радость и гордость таким счастливым. И она бы всей душой обожала Лекси. Словно дочь, которой у нее никогда не было.

Я тут же ощутил вставший в горле ком и закрыл глаза.

– Акс, ты в порядке? – спросил Остин.

Резко распахнув глаза, я заметил, как нахмурился наблюдавший за мной брат.

– Да, – хрипло ответил я и, откашлявшись, заерзал на стуле. Остин недоверчиво взглянул на меня, но не стал настаивать.

– Итак, – проговорил Остин и поднялся из-за стола, чтобы принести еще кофе. Он наполнил мне чашку и снова сел, а я все ждал дальнейших его слов. – Ты работаешь на этом рынке очень много часов. Кажется, практически все время.

Как всегда, когда Остин заговорил о моем прикрытии, сердце заколотилось в груди. Я чертовски ненавидел всем им лгать, но я просто не мог рассказать, зачем на самом деле приехал в Сиэтл.

– Беру еще смены. Работаю, сколько могу, – уклончиво пробормотал я.

– По ночам? – продолжал вопросы Остин.

– Парень, с которым я работаю, живет неподалеку. Иногда я ночую у него. Но ночные смены у меня тоже бывают.

– Парень, с которым ты работаешь? – переспросил брат, и Лекси подняла на него полный беспокойства взгляд. Остин заерзал на стуле. – Бывший заключенный?

Сузив глаза, я взглянул на младшего брата.

– А если и так, то что? – поинтересовался я. – Я ведь в таком же положении, Ост.

Остин уже собирался ответить, но тут раздался другой голос:

– Все так и есть, Ост. Акс общается лишь с чертовыми неудачниками. Помнишь Джио? Он был кукловодом Акса в Алабаме.

Я на миг закрыл глаза и попытался дышать спокойно, несмотря на предстоящие разглагольствования Лева. Он заводил их каждый день, пытаясь выбить меня из колеи.

– Скорее всего, они не работают допоздна. Наверняка он вновь начал продавать дурь. Только в этом он и преуспел. Единственное, в чем он был хорош.

При упоминании о торговле наркотиками внутри все заледенело. Я повернулся и взглянул на Леви. Он, склонившись над гранитной столешницей, делал протеиновый коктейль. Младший брат пронзал меня взглядом, словно кинжалом.

С тех пор, как я приехал, всегда одно и то же. В основном, он просто игнорировал меня, в остальное же время пытался задеть, чтобы заставить почувствовать себя гребаным неудачником. Хотя здесь все обо мне так думали.

Первые несколько дней я терпел его колкости, пытался не обращать внимания на волну ярости. Но в последнее время все чаще проводил время в студии. Даже попросил Вина устроить мне там постель. Не хотелось находиться здесь, где меня не желали видеть. Не стоило еще больше портить Леву жизнь.

– Леви, хватит! – устало проговорила Лекси, но я поднял руку, чтобы ее остановить.

Я встретился взглядом с младшим братишкой.

– Ты можешь мне не верить, малыш, но я больше не занимаюсь этим дерьмом.

На губах Леви мелькнула понимающая ухмылка.

– Правда, Акс? Теперь ты исправился?

– Si^[13], Лев. И просто пытаюсь наладить свою жизнь.

Леви сжал шейкер в руке и шагнул вперед, лицо его побагровело.

– Знаешь, раньше я верил, что Господь заботится о хороших людях. Но, когда я смотрю, как ты сидишь здесь, в этом доме, после всего, что сделал со мной, Остом и Лекс, то начинаю в этом сомневаться. – Лев наклонился вперед, и на миг мне показалось, что малыш попытается меня ударить, но он вдруг отстранился. – Ты убивал людей, Акс, лишь ради какого-то клочка земли. И заставил нас с Остином стрелять в ребят из банды Королей. Но сильнее всего меня бесит то, что мама умерла. Лучшая из всех существовавших женщин скончалась, а ты, черт возьми, остался жив. Именно ты!

В груди все сжалось, когда я заметил в глазах Лева слезы. Больше всего на свете мне хотелось встать, прижать его к груди и сказать, что я сожалею. Но он бы ни за что мне этого не позволил.

– Лев, тебе бы лучше сбавить обороты, – предупредил Остин.

Лев метнул взгляд на Остина, затем снова сосредоточился на мне.

– Все в порядке, Ост. Пусть говорит что хочет. Ему явно нужно выплеснуть это наружу, – спокойно проговорил я, но мои слова лишь еще сильнее разозлили Лева.