Иное утро (страница 14)
Ч5.
Нас не пугает страх смерти – нас пугает страх неизвестности. С начала времени человечества как самоосмысляемого существа люди боялись того что находится за гранью их “привычной” жизни. Мы создали ритуалы дабы хотя бы немного уменьшить этот страх. Переходя на красный свет светофора человек верит что его не собьет машина и отказывается от мяса – не зная что его, в конечном счете, убьет рак. Все это маленькие ритуалы от которых, казалось бы, в нашем индустриальном и развитом времени отказались, однако это не так. Ритуалы просто переместились в более социально незаметный пласт. Мы все так же верим что завтра откроем глаза, что завтра солнце встанет из-за горизонта, и что жизнь наша будет течь своим чередом до той грани, пока…
Пока не перейдем черту жизни. И тут появляется множество религий и ответвлений от них. Религия это сконцентрированная и упорядоченная вера. Всякий кто ищет ответа что же будет “там” находит толстую книжку и людей в черных одеяниях объясняющих что “на самом деле” будет там. И нет, они там не были и не видели, но верят. И ты тоже начинаешь верить, потому что обратного не доказать.
А верить в пустоту тоже не хочеться. Какой смысл делать что либо в жизни если после нее все это будет напрасным? Мы в корне своей человечности – бесчеловечны. И эгоистичны. Сколько бы написано трудов о достижении неким лирическим героем бессмертия? А сколько средств нынешняя фармацевтика получает? Мы хотим прожить дольше, мы хотим оставить “след” в истории, хотим быть хоть кем-то. Но пустота ждущая за чертой думает иначе.
И в конечном счете эта пустота поглотит все. Ничто не вечно, ничто не бесконечно. И в конце концов последний атом, и последняя частица что образовала собой этот атом – умрут. Если к ним конечно можно использовать слово “умрут”. Они исчезнут. А вот люди умирают. Только вот какая между ними разница и где появляется “человек”?
И Тимия с Арфо должны были умереть в глазах друг друга, но были живы. И это пугало. Они сидели и пили безвкусный чай, думали, и в мыслях своих путались. Они лишь сейчас друг с другом только потому что их связывает это… происшествие.
– Я тут кое что подумала…– начала было Тимия, – хотя нет. – И закончила.
Арфо сидел поникшим, на шатающийся табуретке, сжимал кружку обеими руками и смотрел в пол.
– Чего? – сказал он и сделал глоток.
– Мне показалось странным то что ты бросил молотова в витрину.
– Там был монстр.
– Нет, нет. Я про другое.
– М? – Арфо понял глаза, но в них не было жизни. – Тогда про что?
– Смотри, – Тимия взяла салфетку, – эм, есть ручка или карандаш?
Арфо отодвинул сахарницу и выудил обломок карандаша. У него дома везде и повсюду были эти обломки.
– Излишки профессии, – сказал он пытаясь улыбнуться. Не получилось.
Тимия начертила две противоположные друг другу линии.
– Смотри. Вот это дорога по которой мы бежали, а вот это ты, – Тимия ткнула карандашом в центр, потом отрисовала перпендикулярно стрелку, – ты смотрел туда, верно? Там был монстр?
– Что-то, – Арфо прищурил глаза, – вроде того.
– А какие магазины стоят на дороге?
– Не до конца понимаю.
Тимия начертила по сторонам дороги квадратики.
– Магазины тут, а не на дороге, а ты смотрел и… переместился в наш мир по другому. Понимаешь?
И тут, самая обыкновенная и самая простая геометрия дала сбой. Арфо вскочил чуть не проля “чай”.
– Точно! – воскликнул он. – Монстр был на дороге, я бросил коктейль на дорогу, но попал в магазин. Точно!
– Именно.
– Но почему ты не хотела про это говорить?
– Потому что в этом нет смысла, – Тимия отложила карандаш и оперевшись спиной о стенку закрыла глаза. – То где мы бываем… оно неправильно в своей сути, и то что ты оказался в нашем мире, но в другой стороне это… это по меньшей мере нормально. Ты мог быть впечатанным в стенку или сразу же попасть под машину, или поезд.
– Там нет поездов.
Тимия цокнула.
– Что еще расскажешь? Что время идет по секундам?
– Ты про что?
– Забудь, – Тимия вновь посмотрела на чуть-чуть желтоватый чай, – надо уезжать.
– Зач… – И тут до Арфо дошла последующая мысль. За ним скорей всего скоро приедет полиция по делу о вандализме. Или еще похуже статьей. Ему еще чудом повезло что не приехали раньше. – Ладно, но куда?
– Поедем ко мне. Хоть нормального чая выпьешь, а не вот этого…
Тимия и не замечала какой иногда она могла быть бесчувственной. Да у Арфо практически нет денег, и живет он в “одиннадцатом”, но говорить вот так напрямую об этом… Хотя он и сам понимал что это не лучшая для него жизнь. Но она только начиналась. Столько планов и столько идей. Вот-вот уже скоро о нем начнут говорить. Хотя уже начинают. Он этого не знает, но та дама купившая последнюю картину в данный момент разговаривает с деловым партнером и высоко оценивает работу некого “уличного” художника. Но пока, да, он живет в “одиннадцатом” с героиновыми наркоманами по соседству, с вебкамщицами снизу и алкоголиками сверху. Мир движется и жернова жизни не всегда должны перемалывать тебя. Жизнь способна и помочь тебе идти дальше. Ведь в этом и заключается ее смысл? Данный людьми смысл. А тот мир, который серый и заполнен чудовищами, он… существует и мешает тому чтобы Арфо стал тем кем он хочет быть.
Глава 8.
Ч1.
За окошком медленно падал снег, сновали туда-сюда люди и все было как всегда. Как всегда, но не так как надо и не так как обычно. Арфо смотрел на веселящихся в сугробах детей и понимал как как мимолетны были их с Тимией жизни до этого момента. Все могло, и должно, было быть по другому. Но судьба повелела им встретится вновь. Быть может именно она и привела Тимию на ту выставку.
Они подъехали к дому Тимии, поблагодарили водителя и медленно вышли из машины боясь “перехода”. Все внутри них подсказывало что именно сейчас это случится. Что они слишком долго “тут”, но этого не произошло. Они и не должны быть частыми, но… Но в тот, третий, раз они оба поняли что не сходят с ума, и более того ничего не понимают.
И когда машина двинулась дальше по своим делам, то веки налились свинцом. Моргнуть. Надо. Моргнуть.
И опять ничего. Все на месте.
Тимия выдохнула, а Арфо достал из кармана своей ветровки пачку сигарет.
– Я думал…
– Я тоже, – сказала Тимия и тоже достала сигареты из пальто. – Холодно.
– Да, холодно.
Ч2.
Пока они ждали лифта Арфо заприметил как сильно различаются их с Тимией жилища. Тут не валялись шприцы под окнами, никто не спал на резной лавке, и даже не было ни единого граффити. Хотя райтерам палец в рот не клади как хочеться тэгнуть чистую стену. Впрочем у тех с кем он был знаком существовал некий свод правил. В которые входили такие вот милые, со вкусом, дома. Их – не трогать. Можно рисовать где угодно, но дома которые не выполнены копированием, и за фасадом которых присматривают – не трогать.
А фасад тут и вправду был приятным. Нововыпавший снег сбирали в сугробы по бокам от дорожки, а после, детишки, заливали все водой и делали что-то вроде горок.
Еще одно отличие Арфо заприметил уже дождавшись лифта. Мелодия из трех нот при входе, и, самое главное, не было запаха мочи! Более того тут стояли зеркала. В “одиннадцатом” эти бы стеклянные отражающие штуки давным давно украли. Точнее их и так давным давно украли из Их лифта. Остались только петельки, парочка гвоздиков и миллионы разномастных подписей. С введением нарко-индустрии в интернет, и после создания анонимных мессенджеров, надписей еще появилось еще больше. Впрочем для тех кто оставлял эту “рекламу” нужно было свободное место и они зачастую сами закрашивали старые надписи, или рекламу других магазинов, как муниципалитет граффити на улицах.
– Надо поискать информацию, – прервала томящуюся тишину Тимия. – Вряд ли что-то найдем, но это лучше чем ничего.
– Ты права. Я видел фильм в котором происходило что-то похожее, – Арфо тоже хотел как-то развеять общий настрой недоверия друг к другу и ляпнул первое что напало на язык, – оказалось что во всем виновато правительство в котором были инопланетяне.
– Я вроде видела тот фильм о котором ты говоришь. Давненько уже, и название забыла, но концовка, как помню, мне понравилась.
– А я персонажа оттуда рисовал.
– И где?
– На остановке. В другом городе.
– Ты здесь недавно?
– Два года уже. Как восемнадцать исполнилось дали комнату в одинушке и отмахнулись.
Тимия вопросительно посмотрела.
– Я из приюта, – спокойно ответил Арфо, – но никто меня не взял кроме правительства.
– И хорошо. Там же одни рептилоиды, – Тимия была плоха в юморе, но даже неуместная и неловкая шутка в данном разговоре будет хороша. Теперь то стало понятно почему Арфо живет в гадюшнике и ничего не добился. Жизнь кого-то обильно награждает за ничего, а других отравляет. К счастью до Арфо вроде как этот яд не дотянулся, или, он его обезвредил, ведь парень выглядит бодрячком даже в нынешней ситуации, или, старается им быть.
И Арфо умеет смеяться над неуместными шутками друзей.
– Да, порой мне казалось что там именно они и сидят. Столько бюрократии с льготами для сирот, ты бы знала. Они кажется абсолютно не понимают как и чем живет нынешняя молодежь. – сказал Арфо и после добавил: – Или люди вообще.
– Какие речи. Странно слышать такое от двадцатилетки.
– Мне пришлось много думать, – Арфо улыбнулся по настоящему. – По части точных наук я профан, но вот такую “кухонную” беседу – это ко мне.
Лифт открылся и дал понять еще одну разницу между жилищами двух выходящих из него. Тут было светло. На каждом лестничном пролете горела здоровая и целая белая лампочка в сферическом плафоне. Не такие как при подъезде, там то поизящней, но свою роль она выполняла, и более того даже не была покрыта тысячелетним слоем пыли, как это бывает в домах вроде бы “ухоженных”. В этом доме было видно что живут люди которые сторонятся злачных мест, болтают за чашкой кофе, и пьют только по праздникам. Одним словом – приличные. Двумя словами – нормальные люди.
Сейчас много чего стало “нормальным”, а дома вроде “одиннадцатого” уже скорее реликт прошлого, незыблемый памятник людям которые пустили свою жизнь под откос. Или шрам оставленный предыдущими правителями этой страны. Ведь сколько не говори о том чего человек может добиться своими силами, эти силы нужно откуда то да брать. В одинушке, так ее мило прозвали друзья Арфо, не один Арфо был из приюта. И если он научился верить в лучшее будущее, даже с некоторыми оговорками, то те “другие” просто даже не думали об этом. Всю свою жизнь они жили в тех приютах и привыкли к ним, а когда тех выбросили в открытый мир – они потерялись.
Пока Тимия разувалась Арфо смотрел на свою работу повешенную на самом видном месте. Он конечно никогда не принижал своих трудов, но и подумать не мог что кто-то повесит его малевания над зеркалом, прямо напротив входа, туда куда человек вошедший сразу кидает свой взор. На душе стала разливаться теплота и гордость. “Две маски”, так он назвал этот холст, была второй официально проданной картиной, и видеть ее вот так, своими глазами, но в чужом месте… было чарующим. Так или иначе все что создали люди было создано для людей, и каждый творец хотел чтобы его признали. Многие рисуют “для себя”, и Арфо один из них, но теперь можно было полностью понять как такое мнение уничижительно. Рисовать, писать, лепить, или паять – приятно. Это успокаивает душу, дает хоть какие-то светлые эмоции в бескрайнем мраке, но самые сильные можно ощутить лишь тогда когда человек абсолютно тебе незнакомый ценит и признает проделанный тобой труд.