Иное утро (страница 37)
С каждым днем мы проваливаемся все глубже в кроличью нору, и все больше забываем про свет из которого мы пришли, мы падаем в надежде найти свет по “ту сторону”. Но на той стороне света нет, там лишь серость и смешение всех красок мира.
И как на каждый нынче цвет у нас есть определенный для него маркер, так и на каждый аспект существа у нас появились узкоспециализированные эксперты. Но по другому и нельзя было. Открывая все новые двери, мы выходили все к новым дверям. А как говорится: “В одну реку не войдешь дважды”. И ведь даже в этой пословице говориться про реку. Люди всегда знали по какому пути они идут, знали и забывали. Специально забывали. Как Виктор подсознательно понимал суть обелисков, так его и гнал от своего ума подальше. В планшете были расчеты не имеющие логического смысла и в этом заключалась истина. Истина которую люди на пороге смерти бога принимать не захотели.
И винили себя в том что сами ее не достигли. Уподоблялись зверям. И продолжали себя винить. Раз за разом, раз за разом. Пока не стали той бестелесной массой из собственого сочеленения кошмаров. Только если вина имеет за собой природу предтечи страха, то в мире где нарушен смысловой порядок времени – люди обращались в самих себя до начала самих себя. Только вот некоторые, и недолго, держались. На чем?
Явно не на надежде о которой “прежде” говорил, а точнее намеренно врал, Максим Юрьевич. Он врал и при этом говорил предельно точную истину.
Арфо, как будущий бог, ходил между воспоминаниями-реальностью людей и смотрел на них, смотрел и не давал на них не смотреть им же самим. Был ограничителем и наблюдателем, но потом “сломался”. Только вот не он сломался, а Тунсцентс проснулся и ждал, опять таки, в мире без времени.
И наш разум не способен понять “спал” он или “бодрствовал”, мы его “сны” или же он в наших “воспоминаниях”, мы не можем этого понять ведь мы мыслим критериями времени, рамками заключающие все в прошедшее и будущее. Рамки которые были придуманы людьми.
И невозможно выйти из цикла непонимания абстракции бога. Легче закрыть глаза. Не думать. Подождать.
Как это сделал Макс.
И ошибся.
Пророк забыл почему был наречен “Пророком” ведь его так никто не называл.
Ошибся он и в том что не понимал концепции Тимии в представлении Тунсцентса, ее роли, ее телоса. Он не думал ведь он думал что знал.
И ошибся распавшись по серому миру туманной дымкой над озером. Ставши тенью собственного себя. Превратившись в блеклое воспоминание о цвете. Забыв как это “думать о сложности”.
Глава 15.
Ч1.
Серый мир представляет из себя слияние всего сущего, забытого и будуще созданного и люди вошедшие в мир отсутствия логики эту субстанцию логики привносят в себе, разбавляют серость звуком, цветом, мыслями, и самим временем. Реальный же мир, в их отсутствие, продолжал действовать по своим законам. Только там уже больше нет наблюдателей и миру больше не надо было притворяться красками. То место которое Арфо с Тимией могли назвать “домом” – стало серым миром. Вопрос в том чем они теперь различаются.
И чем отличается вырванная в воспоминания Тимия от пустоты.
В том что “Тимия” – это Тимия, а “пустота” – это пустота. Это два разных термина, два разных значения, два разных смысла и желания. Проблема в отделении одного от другого и в том чтобы не коснуться слова “смерть”, так любезно расставленное маленьким мальчиком на каждом шагу.
“Я мыслю, следовательно, я существую. Пустота не способна мыслить, – думала Тимия. – Просто… просто нужно придать этому форму. Я способна… Ну же, Тимия, давай”.
У нее был талант к инжинерному делу. Шестеренки, схемы, винтики, платы, все это было ее и в ее мозгу благоразумной девочки. Только вот мозга не было. И головы. И тела.
“Плевала я на это! Мое тело – мое дело! Мы не так уж и сложно устроены”.
В чем правда – в том правда. Человек по разумению ученого устроен не сложно. Просто открывая новые двери мы понимали как ошибались.
“Мы в море…Тише, Тимия, тише. Мы в море бесконечного человеческого разума. Мне не нужно знать как точно устроено тело. Можно просто взять информацию из моря. Просто закрой глаз, Тимия, просто…Давай же!”
Тимия закрыла оба глаза. Мир приобрел слегка красноватую субстанцию с маленькими, мельтешившими точками.
“Хорошо-хорошо, теперь рука”.
Она сжала руку до такой степени что ногти впились острой болью в ладонь, а сухожилия содрогнулись давлением.
“Теперь ноги…”
И как только она почувствовала пальцы ступней, как только она двинула большим, то упала и от неожиданности, и от инстинкта, открыла глаза.
Серый мир встретил ее полутора метрами высоты, но одним только ушибом, и содранной кожей с коленки.
Тимия тяжело дышала, держалась за ногу и смотрела на свою красную кровь.
– Получилось, – сказала она в пустоту.
– П-п-получилось, – ответила ей пустота.
Тимия подняла голову и вновь увидела перед собой Имитатора. Но в сердце почему-то не было страха как в прошлый раз, ни один нерв не дрогнул и ни одна мысль о побеге не пробежала в голове.
– Чего тебе? – сказала она сухим тоном. – Один хрен ты меня тут не убьешь.
– У-у-убью…
– Да-да, тверди себе что угодно, – сказала она и вернулась к ободранной коленке.
Один из бутонов-ртов поднялся и приблизился к Тимии.
– Я х-х-хочу по-помочь, – сказал он ее же голосом.
Тимия подняла глаза, посмотрела на зубастый цветок и отбросила рукой в сторону.
– Чем же? – сказала она.
Поднялся и приблизился новый бутон.
– Этим, – сказал он голосом Макса и бант на шее чудовища развязался. Кожа ветвилась на тонкие полоски-волокна пока полностью не раскрылся во все стороны обнажив истинный рот монстра, а из него, из глубин маслянистой плоти, поднялся уже знакомый ей окровавленный прут. – Ты должна его убить.
Тимия улыбнулась.
– Отвали, – сказала она и еще раз отбросила бутон в сторону.
– Ты до…
– Должны детишки кредиты платить, а мне плевать что ты там хочешь. Кто ты? Макс? Август? Мама? – Тимия сделала паузу чтобы монстр ответил, но он молчал и она продолжила. – Хотя мне плевать. Честно. Мне плевать кто ты и что ты там из себя символизируешь. Насрать абсолютно, – Тимия поднялась, нога ответила болью, но она продолжала пристально смотреть на монстра который вроде как уменьшится в размерах с их последней встречи. – Я. НЕ. БУДУ. УБИВАТЬ. БРАТА. – сказала она максимально четко выговаривая каждую букву.
Существо с секунд десять помедлило с реакцией, а после обратно закрылось и завязалось.
– Вот и отлично, – сказала Тимия. – Теперь вали от меня подальше.
– Ты-ты-ты…
– Не тыкай мне, – ответила Тимия тоном матери. – Мы с вами на брудершафт не пили чтобы на “ты” переходить, – продолжила она одной из присказок матери.
– Не смей использовать мои же словечки против меня, – сказало существо голосом мамы, – вы ле…
–..те.
– Что “те”?
Тимия развернулась, осмотрелась и поняв что по существу надо продолжать идти к Цитадели прикинула путь по максимально разрушенным зданиям.
– Не смейТЕ, – сказала она напоследок и двинула в путь.
– Тимия, прошу, не ёрничай, – ответил монстр в спину, но не двигался. Поднялася новый бутон, на этот раз на правом сочелинении. – Тим, милая, мы все что о-о-осталось от твоих зна-а-акомых, – сказал он.
Тимия услышав голос отца остановилась.
– Пап, я все понимаю. Просто мне, честно, плевать что вы там думаете.
– Если ты его не у-у-убьешь мы все по-о-о-о-о-гибнем, – сказал отец.
– Прими ответственность, – сказал Макс.
– Помоги нам, – сказал Джон.
– Тимия, ты обязана это сделать, – сказала мама.
Тимия опустила голову и со стороны монстра могло показаться что она либо думает, либо грустит от принятого решения, но она улыбалась.
– А что же никто из вас не сказал принять собственное решение? – сказала она. – Почему вы все мне что-то обязуете? Я уже вроде точно и прямо вам ответила – мне плевать. Мы лишь круги на воде.
– Тогда весь мир утонет, – сказал Винсент Росс, – Тунсцентс уже не в силах сдерживать море, а Арфо не способен отказаться от человеческого начала сам. Он займет трон и сделает нас всех…
– Замолкни! – взревела Тимия. – Просто заткнись! Ты жалкий книжный червь и не способен решать судьбу мира. И я не способна. Если Арфо, как бог, решит что миру пришел конец… Пусть оно будет так.
– Это не Арфо, милая, – говорило эхо матери, – это твой брат. А он мертв. Да, мне тоже жаль, но прошлое – есть прошлое. Убей в нем…
– НЕТ! – перебила криком Тимия. – Убить в нем человека? Идите все к черту. Просто идите к черту.
– Он бог, – сказал Макс. – В нем не должно быть чего-то человеческого.
– Ага, как скажешь, – сказала Тимия и пошла прямо, – пообщайтесь между собой тут. Может чего придумаете.
– А что будешь делать ты? – крикнуло в след эхо Матери.
Тимия не ответила ибо не знала что ответить. Она была без единой мысли что же делать когда она дойдет до Арфо. Если дойдет.
Ч2.
Чем дальше она шла, тем больше монстров встречалось ей на пути. Но все они бездействовали прячась и скрываясь за углами домов, и каждый кто хоть как-то предпринимал попытку броситься на девушку – сразу же отступал.
Причиной тому был исполин бесшумно идущий вслед за Тимией. Столбопробитый, на каком-то из своих уровней сознания, понимал что его еда, его пища, как подумала Тимия, следит и норовит выскочить на девушку. Поэтому они находились в неком полезном симбиотизме.
По началу она боялась его, но вскоре поняла что существа бесшумные в этом мире столь же бесшумны как и безвредны. Хоть и огромно-пугающие.
Вообще знания стали приливать в ее голову все большими волнами, и волнами незаметными, проходящими сквозь плотину разума через задний вход или посредством подземных, или подчерепных, вод. На перекрестке Шестьдесят седьмой и Тринадцитой улицы она, неожиданно для себя, поняла как вязать крючком, а еще через квартал вспомнила как готовить афарар. И знания эти были в чем-то парадоксальными. Если она задумывалась об этом, то не могла и представить себе что она об этом не знала, но она не знала до той минуты пока она об этом не думала. Но, опять таки, этим нельзя было в полезной мере воспользоваться. Хотя она и попыталась.
Тимия никогда в жизни не покупала себе ювелирных изделий. Ни золота, ни драгоценных камней у нее не было. А раз не было так она ими и не интересовалась. Поэтому она постаралась подумать: “А как они изготавливаются? Есть ведь наверное какая-то техника, экстравагантные способы, хитрые решения и исторические предпосылки?”
Подумала, и, проблевалась на серый асфальт.
Поэтому и нельзя было в полной мере положиться на этот способ познания мира.
Логика серого мира была, вроде бы и понятна, но в то же время – непонятна абсолютно. Серый мир являл собой абстракцию которую, тем не менее, создавали люди.
Но чем ближе Тимия подходила к Цитадели, тем более физическая реальность вокруг искривлялась.
Дома начинали клониться к земле, а всякий взгляд в пробелы между ними искажался подобно неровной отливке стекла. Но сама дорога при этом не менялась. Тимия как шла, так и идет по ровной и гладкой поверхности. И идти ей нужно было еще достаточное расстояние. Цитадель виднелась на горизонте, становилась все больше по мере приближения, но сейчас она все больше походила на нечто столь огромно-непостижимое что терялось и сливалось с общим фоном, или, им являлось. И туман, или облака, только больше искажали очертания вечно разрушающегося шпиля.
Расстояние тоже стало понемногу искажаться, и до следующего перекрестка, конца Тридцать седьмого квартала, Тимия дошла спустя час.