Что бы там ни было у неё раньше, но с этого времени Екатерина стала любовницей Петра. Для соблюдения приличий она продолжала жить [по приезде в Москву] в доме Меншикова, который в ту пору был полон женщин. Поначалу этот его дом вели сёстры – Мария и Анна, но в декабре 1703 года Анна вышла замуж за родовитого Алексея Головина, младшего брата Фёдора Головина, ведавшего посольскими делами, – тем самым заметно упрочив положение Меншиковых в обществе. Теперь в доме жили сёстры Дарья и Варвара Арсеньевы, их тётушка Анисья Толстая и Екатерина.

Масси Р.К. Петр Великий. В 3 томах. Смоленск. Русич. 1996. Т. II. С. 140

Она скоро свыклась с своим положением, крестилась по Русскому обряду в 1703 г. и, так как она не доверяла русским женщинам, то взяла к себе всех благообразных девушек из завоёванных в Ингерманландии местностей, умеющих говорить по-русски и выучилась у них говорить на этом языке так хорошо, что почти забыла из за него Немецкий и Лифляндский.

Христиан Август, великий герцог Ольденбургский. Известия о царице Екатерине Алексеевне. Из ольденбургского великогерцогского архива // Русский архив № 1, 1904. С.374

…Марта была присоединена к Православию и с тех пор стала именоваться Екатериною Алексеевною Михайловою: Екатериною по своей восприемной матери царевне Екатерине Алексеевне, Алексеевною, по своему восприемнику, которым был царевич Алексей Петрович, и Михайловою, потому, что эту фамилию, как известно, носил сам царь, в честь своего державного деда.

Архимандрит Варлаам // Русский архив, 1874, кн. 1, № 2, стлб. 569

Церемония происходила в церкви, при тереме царевен, которыя, пользуясь отсутствием Петра, и возмущённые его связью с некрещёной иноземкой, могли, заодно с вдовствующими царицами: Марфой и Парасковьей, убедить Екатерину принять православие.

Белозерская Н. А. Из жизни Петра Великаго. С. 279

…Ей было нужно переменить религию. Ведь она родилась в семье римско-католической веры, но не знала этого, а воспитывалась в лютеранской вере, которую исповедовал архипастырь, в доме которого она оказалась с малых лет. Считая себя достаточно образованной, чтобы отдать предпочтение греко-русской (православной) церкви перед всеми другими, она отреклась от двух прежних, от первой – бессознательно, по неведению, а от второй – по доброй воле. После этого её снова крестили, как будто бы она никогда не была крещена, потому что православная церковь считает недействительными все крещения, совершённые в других христианских религиях.

Когда эта церемония была закончена, тот же поп приступил сразу, без всякого шума, к церемонии благословления её брака с Петром I. Я слышал, как некоторые люди, любители двусмысленных намёков и каламбуров, говорили по поводу различных религий, которые исповедовала Екатерина, что эта государыня поимела много религий. Что касается меня, то я никогда не питал вкуса к подобным каламбурам. Я сказал бы скорее, что частое изменение веры является почти верным признаком того, что у данного лица нет вообще никакой веры.

Вильбуа. Рассказы о российском дворе. // Вопросы истории. №12, 1991. С147

Это присоединение [к православию] происходило втайне (то есть, было желание не придавать ему огласки); но утаить его совершенно было невозможно, и мы полагаем, что это самое событие, отчасти покрытое завесою тайны, и послужило поводом болтливым иностранцам, вроде Бассевича и Вильбоа, мало или вовсе незнакомым с чиноположениями Православной церкви, ославить присоединение Марты к Православию тайным её браком с Петром, а потом и письменно утверждать, будто первый брак был тайный в 1707 г., а второй явный и торжественный 19 Февраля 1712 г. Но для нас важно определённое указание этих чужеземцев (а с их слов и доверчивого Голикова), что событие, ими неправильно обозванное тайным браком, относится к 1707 г.

Архимандрит Варлаам // Русский архив, 1874, кн. 1, № 2, стб.569-570

Зимой 1704 года Екатерина родила сына, названного Петром, и в марте 1705 года Пётр писал [из похода] ей и Дарье: «Редкое счастье мне выпало. Ох, матушки мои. Не оставьте попечением моего маленького Петрушку. Одёжу ему справьте на вашу волю, а токмо был бы сыт да напоен. И почтение моё передайте Александру Данилычу. А вы [это к Екатерине], я чаю, недобро творите, что о здоровье своём отписать не изволите».

Масси Р.К. Петр Великий. В 3 томах. Смоленск. Русич. 1996. Т. II. С. 140

Когда Императрица, супруга Петра I-го, разрешилась от бремени Петром Петровичем, Царь побежал в Адмиралтейство, чтобы возвестить об этом городу колокольным звоном. Так как это случилось в полночь, то Пётр нашёл Адмиралтейство запертым, и часовой окликнул его: «Кто идёт?» – «Государь». – «Нашёл что сказать! Разве его узнаешь теперь? Пошёл прочь! Отдан строгий приказ не впускать никого». Пётр забыл, что действительно отдал такой приказ. Слушая грубый ответ солдата, он внутренне радовался точному исполнению своих повелений. «Братец, сказал он, я действительно отдал такой приказ, но я же могу и отменить его; или как, по-твоему?» – «Тебе, вижу я, хочется меня заговорить, да не удастся: проваливай-ка, не то я тебя спроважу по-своему». Царя это забавляло. – «А от кого ты слышал такое приказание?» – «От моего унтер-офицера». – «Позови!» Явился унтер-офицер. Пётр требует, чтобы его впустили, объявляя, кто он. – «Нельзя, отвечает унтер-офицер: пропустить никого не смею, и будь ты действительно Государь, все равно не войдёшь» – «Кто отдал тебе такой приказ?» – «Мой командир» – «Позови и скажи, что Государь желает с ним говорить». Является офицер. Пётр обращается к нему с тем-же. Офицер приказал принести факел и, убедившись, что перед ним действительно был Царь, отпер двери. Не входя в объяснение, Петр, прежде всего, стал молиться и потом звонил с четверть часа, собственноручно дергая верёвку от колокола. После этого, войдя в казарму, он произвёл унтер-офицера в офицеры, офицера в командиры, а последнего повысил чином. – «Продолжайте, братцы, сказал он, уходя, также строго исполнять мои приказания и знайте, что за это вас ожидает награда».

Анекдоты прошлого столетия. [Извлечение из книг Шерера] // Русский архив, 1877. – Кн. 3. – Вып. 10. – С. 288

Лишь только Монархиня разрешилась от бремени, и наречено было имя Царевичу, в ту же минуту послал Государь генерал-адъютанта своего в крепость к обер-коменданту, с тем, чтобы комендант тотчас же возвестил народу эту радостную весть пушечными выстрелами. Но как пред тем дано было от Его Величества строгое повеление никого не впускать в крепость после пробития вечерней зари, вследствие чего каждому часовому отдан был этот строгий Монарший приказ, то новобранец, стоявшей на часах при входе в крепость, остановив посланного генерал-адъютанта, сказал: «Поди прочь! Не велено никого впускать». – «Меня Государь послал за важным делом». – «Я этого не знаю, а знаю одно: не велено мне никого впускать; и я застрелю тебя, ежели не отойдешь!»

Нечего было делать: адъютант возвращается к Государю и доносит ему обо всём. Нетерпеливый Монарх, в сюртуке, без всяких отличий, идёт сам в крепость и говорит тому же часовому: «Господин часовой! Впусти меня!» – «Не впущу!», – отвечает солдат. – «Я прошу тебя!» – «Не впущу!» – повторяет он». – «Я приказываю!» – «А я не слушаю!» – «Да знаешь ли ты меня?». – «Нет!». – «Я Государь твой!». – «Я ничего не знаю, кроме того, что он сам же приказал никого не впускать» – «Да мне есть нужда». – «Я слышать ничего не хочу». – «Бог даровал мне сына, и я спешу обрадовать народ пушечными выстрелами». – «Наследника!», – вскричал часовой с восхищением. – «Полно, правда ли?» – «Правда!» – «А когда так, что за нужда, пусть хоть расстреляют меня завтра! Поди, и сегодня же обрадуй народ этой вестью».

Великий Государь на минуту заходит к обер-коменданту, объявляет о рождении сына, повелевает тотчас возвестить народу радость эту сто одним пушечным выстрелом, поспешает в Собор, приносить усерднейшее благодарение Богу при звоне колокольном, а солдата жалует сержантом и дарит ему 10 рублей.

Достопамятные сказания о жизни и делах Петра Великого, собранные редакциею журнала «Русская старина». С.-Петербург, 1876. С. 143

…Летом 1706 года у ней родился второй сын Павел, о котором упомянуто в коллективном послании «девиц» от 6-го октября: «Радость наша, государь милостивый, дарагой капитан… Поздравляем милости твоей, что за твоими трудами Митавский замок взят. Также и мы здесь чрез твои труды некоторую забаву себе получили; и мы о сём зело милость твою благодарствуем, чего и впредь желаем. Челом бьём, батюшка мой, за милость твою, что изволишь желать видить нас при милости своей, чего мы недостойны чем слезно милости просим чтобы видить милость вашу. Засем здравие твоё в сохранение Божие предаём. Анна Меншикова, Варвара (Арсеньева)… Катерина сама третья. Тетка несмышленная, Дарья глупая. Засем Пётр и Павел, благословения твоего прося, челом бьют». Пётр и Павел, сыновья Екатерины Крузе, по-видимому, жили недолго, потому что о них больше нигде не сказано в современных известиях.

Белозерская Н. А. Из жизни Петра Великаго. Первые годы сближения Петра I с Екатериной Алексеевной. С. 278-279

Первое время царь, превратившийся сразу из несдержанного в скрытного, видел её лишь украдкой, хотя не пропускал ни одного дня или, точнее, ночи, не повидав её. Он выбирал именно ночное время для своих тайных визитов и действовал с такой осторожностью, что, опасаясь быть узнанным по пути к ней, брал с собою только одного гренадёра, который вёз его на санях.

Вильбуа. Рассказы о российском дворе. С. 151

Даже, в своей интимной переписке с Меншиковым, он видимо избегает говорить о ней, посылает поклоны вместе «с прочими» и в собственноручной записке от б-го января 1708 года, вместо фамилии Крузе, называет её Васильевской.

Белозерская Н.А. Из жизни Петра Великаго. С. 278

Народ и солдатство, зорко приглядывавшиеся ко всем «деяниям» монарха, тотчас заявили недовольство на связь государя с безвестной дочерью лифляндского крестьянина. Недовольство выразилось, разумеётся, не в чём ином, как в «неудобь-сказаемых» толках, быстро облетавших народные массы. «Не подобает монаху, так и ей, Катерине, на царстве быть: она не природная и не русская; и ведаем мы, – говорил один из старых служивых, – как она в полон взята (24 авг. 1702 г.) и приведена под знамя в одной рубахе, и отдана была под караул, и караульной наш офицер надел на неё кафтан… Она с князем Меншиковым его величество кореньем обвели… и только на ту пору нет солдат, что он всех разослал, а то над ними (т.е. над Меншиковым и Катериной) что-нибудь да было б!»

«Катеринушка», действительно, словно кореньем обвела Петра: в разгар борьбы своей с Карлом, полагая жизнь свою в опасности, государь не забыл её и назначил выдать ей с дочерью 3000 рублей – сумма значительная относительно своего времени и известной уже нам бережливости Петра.

Семевский М.И. Тайный сыск Петра I. Смоленск. «Русич»., 2001. С. 324

Забота его об Екатерине Алексеевне, которую он оставлял, ничем не обеспеченную в чужой для неё стороне, выразилась в оставленной им записке, написанной накануне отъезда: «Ежели, что мне случится волею божиею тогда три тысячи рублей, которые ныне на дворе господина князя Меншикова, отдать Катерине Василевской, с девочькой»

Белозерская Н. А. Из жизни Петра Великаго. С. 126