Прутское дело. Как Екатерина спасла Петру жизнь

В год Полтавы шведскому королю было всего 27 лет. Из под Полтавы он бежал почему-то в Турцию. По мусульманским понятиям, гостя в своём доме обидеть нельзя, а Карл XII остался в турецких владениях на правах гостя. Но даже историки, восхвалявшие короля, невольно оказывались в тупике беспочвенных догадок, не в силах толково объяснить, почему Карл XII «загостился» в провинциальных турецких Бендерах на пять долгих лет, в то самое время когда Швеция вымирала от бескормицы и жестоких налогов, а Пётр I штурмовал Выборг и Кексгольм, вступил в Ревель, отвоёвывал у шведов Финляндию, спешно отстраивал Петербург, утверждая господство русского флота на берегах Балтики. До нас дошла надменная фраза Карла XII: «Пусть он строит. Я вернусь – всё разрушу…». «Железная башка» после Полтавы не потерял даже малой толики самоуверенности и держался с видом победителя, завоевав особую любовь турецких головорезов. Раскинув лагерь неподалеку от Бендер, король выбрал неудачное место, затопляемое водами Днестра, на что и указали ему янычары. Но Карл XII не перенёс лагерь на возвышенность, и весною, когда все спасались от половодья, он остался в своем шатре, стоя по колено в бурлящей воде. Этим он вызвал восхищение янычар:

– Вот железная башка! Ну какая упрямая башка!

Объяснять долгое пребывание Карла XII в Бендерах ущемлённым самолюбием или патологическим упрямством никак нельзя. На путях в Валгаллу он не выронил меча из длани, и, неплохо разбираясь в политике Европы, отлично понимал, что военная коалиция Швеции, Польши и Турции с Крымом вместе – это не выдумка, а трезвая реальность, не учитывать которой не может и Пётр I, требующий от султана изгнания шведского короля из бессарабских провинций. Выстроив в своём лагере дом для себя и свиты, Карл XII из этого дома сплетал паутину интриг, в ней он ловко запутал Австрию с Францией, которые через своих послов воздействовали на султана Ахмеда III, и своего добился: Турция неожиданно объявила войну России! Карл XII, горя отмщением за Полтаву, домогался получить под своё начало всю турецкую армию, но великий визирь Мехмед-паша отказал ему в этом:

– Король! Не подобает тебе, христианину, руководить правоверными мусульманами… Я сам поведу войско!

Пётр I, выступивший против турок с русскою армией, был окружён на Пруте громадными таборами янычар и крымских татар. Положение критическое. Порох и ядра кончались, фураж истреблён. Люди не имели пищи, кони бродили от дерева к дереву, обгрызали кору и поедали стебли… Карл XII предавался ликованию. «Я каждую минуту, – писал он, – ожидал известия, что враг сдался, и уже представлял себе, с какой неописанной радостью увижу я Петра, валяющегося у ног моих…». Пётр приказал сжигать обозы и багаж армии. У него развилась страшная мигрень, он ушёл в шатёр и стал плакать от бессилия.

Пикуль В. «Железная башка» после Полтавы. Миниатюры. «Детская литература». М. 1983. С. 24-25

Теперь я должен сказать о том, что этот государь строил большие планы по организации кампании против турок. Способ, который он избрал для осуществления этих планов, показывает, что большие успехи часто вредят победителям. Гордый своею победой, которую он только что одержал над Карлом XII, во главе своих отборных войск он выступил против турок, проявляя более самоуверенности, чем осторожности. Желая опередить турок, он устремился вперёд, по теснине, опасность которой понял лишь тогда, когда ему было уже невозможно оттуда выбраться. В тот момент, когда он меньше всего об этом думал, он оказался окружённым турецкой армией со всех сторон на маленьком пространстве. Турецкая армия состояла из 150 тысяч человек, у него же было лишь 30 тысяч человек, безмерно уставших от длинных переходов, которые он заставил их совершить по безводным и пустынным местам, где они испытывали во всём недостаток. В течение трёх дней у его солдат не было ни хлеба, ни других продуктов. Усталость солдат была такова, что, лёжа на своих ружьях, они не могли пошевелиться. Сам царь, видя, что оказался без всяких источников снабжения, и, не надеясь получить их откуда-либо, в отчаяньи удалился в свою палатку, где, подавленный горем и упавший духом, растянулся на кровати и предавался своему унынию, не желая никого видеть и ни с кем разговаривать. В то время Екатерина, которая его сопровождала в этом походе, нарушив его запрет никого не впускать к нему в палатку, пришла туда и внушила ему, что необходимо проявить больше твёрдости. Она доказала ему, что ещё есть выход и нужно постараться что-то сделать, а не предаваться отчаянию.

Вильбуа. Рассказы о российском дворе. // Вопросы истории. №12, 1991. С. 154-155

Похоже на то, что в сей кампании государь этот сделал всё возможное для всеконечной своей погибели: остался без съестных припасов, имея в тылу реку Прут, а перед собой сто пятьдесят тысяч турок и сорок тысяч татар*.

*По сведениям С. М. Соловьёва, турок было 119665, а татар 70000, русских же только 38246. (См.: С. М. Соловьев, История России с древнейших времен. Изд-во «Общественная польза». СПб. 1886. т. 6, кн. 4, с. 69).

Находясь в сей крайности, он во всеуслышание сказал: «Вот и я теперь в столь же бедственном положении, ежели не хуже, как и брат мой Карл под Полтавой».

В армии великого визиря находился вместе с несколькими поляками и шведами неутомимый агент короля Карла XII граф Понятовский, и все они почитали погибель царя уже неотвратимой.

Вольтер. История Карла XII, короля Швеции, и Петра Великого, императора России. Санкт-Петербург, Лимбус Пресс, 1999. С. 148

Говорят, что 10 июля, когда не было надежды, что визирь согласится на мир, когда предстояли или смерть, или плен, Пётр отправил следующее письмо Сенату: «Господа Сенат! Извещаю вам, что я со всем своим войском без вины или погрешности нашей, но единственно только по полученным ложным известиям, в семь крат сильнейшею турецкою силою так окружён, что все пути к получению провианта пресечены и что я без особливые божия помощи, ничего иного предвидеть не могу, кроме совершенного поражения или что я впаду в турецкий плен. Если случится сие последнее, то вы не должны меня почитать своим царём и государем и ничего не исполнять, что мною, хотя бы по собственноручному повелению от нас, было требуемо, покамест я сам не явлюся между вами в лице моём; но если я погибну и вы верные известия получите о моей смерти, то выберите между собою достойнейшего мне в наследники».

Костомаров Н.И. Русская история в жизнеописаниях её главнейших деятелей. М., 1991. С. 455

Впоследствии царь неоднократно признавался, что никогда за всю свою жизнь не испытывал он столь жестоких мучений, как в ту ночь. Пётр мысленно перебирал всё, что он уже сделал за столько лет ради счастия и славы своего народа, все те великие дела, кои неизменно прерывались войнами, и теперь могут, ещё не завершившись, быть уничтожены вместе с ним самим. Оставался единственный выбор – или погибнуть голодной смертию, или же пробиваться через стовосьмидесятитысячное войско, имея истощённую и наполовину сократившуюся армию, с кавалерией почти без лошадей и погибавшей от голода и лишений пехотой.

Он призвал генерала Шереметева и, не колеблясь и ни с кем не советуясь, приказал заутра начать штыковую атаку на турок.

Вольтер. История Карла XII, короля Швеции, и Петра Великого, императора России. С. 149

Наиболее драматичной была ночь с 10 на 11 июля, когда, Пётр приказал готовиться к прорыву. Это было смертельно опасно. Для ослабленных русских войск прорыв мог кончиться катастрофой, и дата смерти Петра могла бы стать другой. И в этот момент Екатерина проявила мужество, находчивость и волю. Пока Пётр отдыхал, она, не спросясь его, собрала генералов и провела с ними совет, показавший самоубийственность прорыва. Затем она разбудила Петра и уговорила его написать ещё одно, последнее, письмо визирю – командующему турецкой армией. К этому письму тайком от царя она приложила все свои драгоценности – такие памятные и дорогие для неё вещицы, подарки Петра.

Анисимов Е.В. Женщины на российском престоле. С. 24