Егда же Великому Государю Царевичу Петру Алексеевичу приспе время книжнаго учения и писания, аще от рождения бысть пятилетен, но возрастом и остротою разума одарён был от Бога. Тогда Великий Государь, Царь и Великий Князь Феодор Алексеевич, вельми любяше Государя Царевича Петра Алексеевича, и зрения ради его, часто приходя ко вдовствующей Великой Государыне, Наталии Кириловне и глаголя: «Яко время приспе учения Царевичу Петру Алексеевичу». Великая же Государыня [просила] Великаго Государя, чтоб сыскать учителя кроткаго, смиреннаго и сведущаго божественное писание. И бе тогда с Великим Государем у Великой Государыни боярин Фёдор Соковнин. Оный доносил их Величеству, что имеется муж кроткий и смиренный, и всяких добродетелей исполнен, в грамоте и писании искусен сын Зотов. Тогда Великий Государь повеле оному Соковнину Зотова представить к их Величеству. И реченный боярин Соковнин велел Зотову идти за собою. И приехав к дому Царскаго Величества, ввёл Зотова в переднюю и велел ему ожидать; сам же пойде в внутреннии покои к Великому Государю и о Зотове донёс. Великий Государь, Царь Феодор Алексеевич повелел онаго Зотова к его Величеству ввести. Слышав же царское повеление, един из домовых предстоящих людей вышед в переднюю палату, вопросил: «Кто здесь Никита Зотов?». Зотов же о себе объявил. Пришедший сказал: «Государь изволит тебя спрашивать; пойди вскоре». Зотов же, слышав, пришёл в страх и в безпамятство, и не шёл. Пришедший же взял Зотова за руку, увещевая не бояться, глаголя: «Милости ради Государь тя требует». Зотов же просил, чтобы дал малое время, доколе придёт в память. И мало постояв, сотвори крестное знамение, поиде во внутрь покоев к Царскому Величеству. Но пришествии же, Великий Государь Зотова пожаловал к руке. И повеле Зотову писать, и по писании честь книги. И призвал Симеона Полоцкаго, мужа премудра в писании, живущего при Великом Государе Царе и Великом Князе Феодоре Алексеевиче, и повеле писание и чтение рассмотреть. Полоцкий, писание рассмотря и слушав чтение, Великому Государю объявил: «Яко право того писание и глагол чтения». Великий Государь повеле оному же боярину Соковнину Зотова отвести к вдовствующей Великой Государыне, Наталье Кириловне. Зотов же ничто видяше. По вшествии же в дом Великой Государыни, Царицы Наталии Кириловны, [паки] боярин Соковнин повелел ожидать в передней палате. Боярин вошед внутрь чертогов царских, донёс Великой Государыне, Царице Наталлие Кириловне о Зотове. И о сём реченном слышав, Великая Государыня, повеле Зотова пред себя ввести. Егда он вошёл, тогда Великая Государыня изволила держать Государя Царевича Петра Алексеевича за руку, а Зотову изволила говорить: «Известна я о тебе, что ты жития благаго, божественное писание знаешь; вручаю тебе единороднаго моего сына. Приими того и прилежи к научению Божественной мудрости, и страху Божию, и благочинному житию и писанию». Зотов же егда слыша сие, весь облияся слезами и паде к ногам Великой Государыни, трясяся от страха и слёз, глаголе: «Несьм достоин приняти в хранилище моё толикое сокровище». Великая Государыня, повелев встати, рече: «Приими от руку моею. Не отрицайся прияти. О добродетели бо и смирении твоём аз известна». Зотов же не возста, лежа у ног, помышляя своё убожество. Великая Государыня возстати повеле, и пожаловала Зотова к руке и повеле Зотову быть наутрие для учения Государя Царевича Петра Алексеевича. Наутрие Зотов прииде в дом Царский к Великой Государыне, Царице и Великой Княгине Наталие Кириловне. Тогда же изволил прибыть и Великий Государь, Царь и Великий Князь Феодор Алексеевич, прииде же и Святейший Патриарх. Сотворя обычное моление, окропя блаженнаго отрока святою водою, и благословив, вручи Зотову. Зотов же, прияв Государя Царевича, посаде на место, сотворя Государю Царевичу земное поклонение, нача учение. Сие ж бысть от перваго дня Адама 7185, по спасителевом же воплощении 1677, от рождения Государя Царевича в пятое лето, Марта в 12 день. И тогда святейший Патриарх пожаловал ему сто рублей, а Государь пожаловал двор; Великая же Государыня две пары верхняго в исподняго богатаго платья и убор весь. По отшествии же Святейшаго Пaтpиapxa и Великаго Государя и Государыни, Зотов одежды переменил, убрася в богатое, пожалованное платье.

Записки новгородского дворянина Петра Никифоровича Крекшина. Санкт-Петербург, 1841. С. 20–21

По словам Котошихина, для обучения царевичей выбирали из приказных подьячих – «учительных людей тихих и небражников». Что Зотов был учительный человек, тихий, за это ручается только что приведённый рассказ; но, говорят, он не вполне удовлетворял второму требованию, любил выпить. Впоследствии Пётр назначил его князем-папой, президентом шутовской коллегии пьянства.

Ключевский В.О. Сочинения в девяти томах. М.: «Мысль», 1989. Т. IV. С. 12

Кроме письма и чтения Зотов ничему не учил Петра (ошибиться здесь можно только относительно арифметики, которую Пётр узнал довольно рано неизвестно от кого).

Платонов С. Ф. Полный курс по истории. Часть третья. М. 1917. С. 254

Часослов, Псалтырь, Евангелие были, разумеется, первыми и главными предметами учения. Мальчик, одарённый острой памятью, выучил их, кажется, наизусть, среди своего курса, ибо в продолжение жизни часто на словах и на письме приводил места из Священнаго Писания. Писать не мог он выучиться порядочно, потому ли, что начал учиться поздно (о прописях, для него изготовленных, первое извстие относится к 1680 году, когда ему было слишком семь лет), или потому, что не имел терпения выводить черты, как требовалось по правнлам, и слова не успевали у него следовать за мыслями. Почерка его ничто не можеть быть безобразнее, а правописание было ему совершенно чуждо.

Погодин М.П. Семнадцать первых лет в жизни императора Петра Великаго. С. 18

Но обыкновенный курс учения значительно пополнялся при руководстве Зотова другими средствами образования. В праздное время царевич с любопытством слушал ucтopиu, дела храбрых и премудрых царей, любил смотреть книги с кунштами, т. е. с рисунками, с которыми он был уже знаком ещё до начала обучения грамоте. Книги эти, составляемые для забавы детей, назывались обыкновенно потешными. Но умный учитель обратил на это особенное внимание и представил царице, что таким лёгким и занятным способом можно познакомить царевича со многими полезными знаниями и просил, чтоб были избраны искусные художники для составления подобных книг и училищ, т. е. иллюстрированных тетрадей. Государыня весьма обрадовалась этому предложению, повелела выдать из домашней царской библиотеки все историческия «книги с кунштами и всея Poccии книги с рисунками градов и книги многия знатных во вселенной городов».

Забелин И. Домашний быт русских царей в XVI и XVII ст. Сочинение Ивана Забелина. М.: Синодальная типография, 1915. Часть II. С. 225

Государь же Царевич зело прилежа учению и охотно учился. Зотов, усмотрев остроту разума и охоту к учению государя Царевича, доносил Великой Государыне, Царице и Великой Княгине Наталие Кириловне, что Государь Царевич одарён от Бога разумом и охотою учения, и в праздное время имеет забаву к слушанию истории, и часто изволил смотреть книги с кунштами зданий, и взятие городов и боёв и прочих наук, [потому] чтоб соблаговолила искусных мастеров и знающих истину определить, а Государь Царевич в праздные часы вместо забав, по природной своей остроте разума охотою (играючи) может обучиться.

Записки новгородского дворянина Петра Никифоровича Крекшина. С. 21–22

При помощи тогдашних живописцев Зотов составил значительное собрание разных «кунштов», приказав написать «лучшим драгим мастерством, красками: грады, полаты, здания, дела военныя, великие корабли» и вообще «истории лицевыя с прописьми», т. е. с текстом, и распределил все эти «книги и училища» по разным покоям царевичевых хором. Когда царевич в учении книжном слишком утруждался, Зотов брал из рук его книгу и в увеселение сказывал: «о блаженных делах родителя его царя Алексея Михайловича и царя Ивана Васильевича, храбрыя их и военные дела и дальные нужные походы, бои, взятье городов, и колико претерпевали нужду и тяготу больше простаго народа, и тем коликия благополучия государству приобрели, и государство Российское распространили. Так поведал дела в. к. Дмитрия Донскаго и дела князя Владимира и Александра Невскаго и о прочих». А чтоб представить всё это наглядно, показывал ему изображение разсказанных историй и подвигов и, переходя из комнаты в комнату, знакомил его с различными науками, присовокупляя, что без них державным монархам невозможно быть.

Забелин И. Домашний быт русских царей в XVI и XVII ст. Часть II. С. 225–226

Посредством картинок познакомился ребёнок и с отечественной историей. До сих пор сохранилась царственная книга, или краткая летопись Русская в лицах, бывшая, без сомнения, у него в употреблении по дворцовым документам именно в то время, как Зотов вступил в должность учителя; эта книга из хором великаго Государя была выдана боярином и дворецким Богданом Матвеевичем Xитровым дьяку Андрею Юдину, принесшему её 24-го марта в Оружейную Палату, которая тогда заведывала иконописными и живописными работами: «1613 листов, а на тех листах 1072 листа, т. е. рисунка; многие листы назнаменены, а не расцвечены, и приказано ту книгу расцветить».

Погодин М.П. Семнадцать первых лет в жизни императора Петра Великаго. С. 18–19

Царица жила обыкновенно в Потешном дворце царя Алексея Михайловича (в Преображенском. – Е.Г.), отчего и Пётр его предпочитал.

Пушкин А.С. История Петра. Подготовительные тексты. С. 79

Сей же Государь Царевич, ростяше и крепляшеся духом, всегда пребывая в чертогах пред лицем блаженныя матери своей, вдовствующей Великой Государыни, Царицы Наталии Кириловны. И та всегда в посте, молитве и слезах препровождала жизнь свою и на блазе земли сердца юнаго Государя насаждала блаженныя и богоугодные дела; гордость же, яко злый плевел от юнаго сердца истребляла, дела храбрых и премудрых Царей повелеваше почитать, часто, с кунштами фигур и разсказанием истории. Тако Великому Государю забаву чиня и сие похваляя. Сия благочестивая, Великая Государыня, Царица и Великая Княгиня Наталия Кириловна с юным Царевичем многия святыя места обходила поклонения ради, темницы и больницы подаянием довольствуя, множицею в нощи сама посещала и многия одежды швейные руками своими раздавала неимущим убогим. И в та лета бысть странным пристанища, алчным и гладным питомства, босым одеяние. Всё от сокровищ своих неоскудно подая и даяти повелевала; все неимущие яко к известному пристанищу притекаху. По смерти же Великаго Государя, Царя и Великаго Князя Алексея Михайловича, торжественных пиров и забав увеселительных никогда не имела, ниже Царских украшений, яже лепо державным носить, не возлагаше, но мир и тишину любяше, блаженным житием своим наставляя житие сего блаженнаго отрока, Государя Царевича Петра Алекесеевича. И той возрастал в таком благом воспитании и сему приобык в юных летах, а в возрасте торжественных пиров и многоукрашенных одежд не прилежа, но к труду привык с юных лет.

Записки новгородского дворянина Петра Никифоровича Крекшина. С. 15–16

Сам юный царь Фёдор Алексеевич, наряду с лошадями, с раннего детства увлекался стрельбой из лука. Это был настоящий спорт со своими правилами и детально разработанным инвентарём. Документы рассказывают, что для царевича Фёдора и 14–17 его товарищей-стольников изготовлялись десятки луков разных типов и многие сотни стрел нескольких разновидностей, мишени для комнатной и полевой стрельбы, с подставками и «в лёт». После воцарения Фёдор Алексеевич не отказался от любимой игры. Например, 7 июня 1677 г. 16-летний государь «в походе за Ваганьковом изволил тешиться на поле и указал из луков стрелять спальникам». Потеха была знатная: «пропало в траве и переломали 33 гнезда северег» (т. е. 33 связки по 25 стрел определённого вида). Игра продолжалась 8 июня, «июня 10 в селе Покровском», «июня 15 в Преображенском в роще»; «июня 21 в Соловецкой пустыне (царь) изволил тешиться… из луков стрелять».

Стрельба смыкалась с военными играми, вроде перестрелки через Крымский брод на Москве-реке, месте давних сражений с ордынцами. С малолетства шахматы, свайки, мячики и другие мирные игрушки откладывались царевичем Фёдором и товарищами его игр ради многочисленного и разнообразного оружия: шпаг и тесаков, пистолетов и ружей (в том числе нарезных), булав, копий, алебард, медных пушечек, знамен и барабанов, литавр и набатов, – как в настоящем войске.

Неудивительно, что будучи уже царём Фёдор Алексеевич с большим знанием дела распорядился об оборудовании Потешной площадки при комнатах своего младшего брата и крестника царевича Петра: с военным шатром, воеводской избой, пехотными рогатками, пушками и прочим воинским снаряжением. Для уверенности, что это были личные распоряжения государя, есть все основания.

А.П. Богданов. Царь Федор Алексеевич. М.: Изд-во Университета Российской Академии Образования. 1998. С. 69

В 1679 году живописец Карп Иванов написал Царевичу на александрийском листе красками и золотом двенадцать месяцев и беги небесные против того, как в столовой в подволоках написано.

Погодин М.П. Семнадцать первых лет в жизни императора Петра Великаго. С. 18

[1679] Декабря 22-го живописец Дорофей Ермолаев росписывал красками два топорка, булаву, шестопёр, пистоль, карабин – потешные, деревянные, в хоромы к г. ц-чу и в. к. Петру Алексеевичу в. в. и м. и б. р. (Ст. 188 г. № 449).

Из столпцов дворцовых приказов.

Сборник выписок из архивных бумаг о Петре Великом. Т. I. М. 1872. С. 21

Боярин Иван Максимович Языков предложил однажды вдовствующей царице, под предлогом тесноты, перебраться в другой дворец, [ещё более] отдалённый от царского двора. Царица не захотела и подослала Петра с своим учителем к царю Феодору. Пётр поцеловал его руку и пожаловался на Языкова, сравнивая себя с царевичем Димитрием, а боярина с Годуновым. Царь извинился перед Натальей Кириловной и отдал ей Языкова головою. Языков был на время отдалён.

Пушкин А.С. История Петра. Подготовительные тексты. С. 79

Может быть с грамотою, учился он и пению, потому что также во всю жизнь сохранил охоту петь на клиросе, и читать за обеднею Апостол.

Погодин М.П. Семнадцать первых лет в жизни императора Петра Великаго. С. 18

Не встретилось нам известий о том, учился ли царевич церковному пению, которое, как известно, составляло необходимую и неотменную часть тогдашняго начальнаго образования. Отсутствие положительнаго указания по этому предмету не может служить доказательством, что пение не входило в первое учение Петра. Притом кроме Зотова в современных расходных записках (1683 г.) упоминается ещё учитель Афанасий Алексеев Нестеров, который может быть и был учитель пения.

Забелин И. Домашний быт русских царей в XVI и XVII ст. Часть II. С. 224–225

Впоследствии Пётр свободно держался на клиросе, читал и пел своим негустым баритоном не хуже любого дьячка…

Ключевский В.О. Сочинения в девяти томах. М.: «Мысль», 1989. Т. IV. С. 20