Главное «припадочное лицо» эпохи Иван Милославский

Иван же Михайлович Милославский при царе Алексее Михайловиче ещё от дяди его Илии Даниловича во многих непристойных поступках примечен и едва от тяжкого наказания милостию государыни царицы Марии Ильинишны избавлен. Но после смерти её, при государыне царице Наталии Кирилловне, в место ссылки в Казань послан воеводою, и был несколько лет беспрестанно, в котором он на боярина Матфеева и Нарышкиных великую злобу имел.

Василий Татищев. История Российская. Часть 5. С. 34–35

Впрочем, ум и способности его [Ивана Милославского] известны нам из истории царя Алексея Михайловича. Монарх сей поручал ему разныя должности: Милославский был воеводою в Архангельске, разбил Стеньку Разина при Симбирске и отнял у него Астрахань. Он же сопровождал английскаго посла Карлейля в Москву. Следовательно, нельзя думать, чтоб Иван Милославской быль суеверен и глуп.

Берх В.Н. Царствование царя Феодора Алексеевича. С. 13–14

(Известный историк девятнадцатого века В.Н. Берх в приведённом выше отрывке перепутал двух Милославских, в действительности победителем Стеньки Разина является Иван Богданович Милославский, дядя Ивана Михайловича Милославского, о чём можно узнать у другого авторитетного историка Сергея Глинки. – Е.Г.): «Прибыв в Астрахань с несметным богатством, Разин вознамерился принесть повинную Царю и отправил к астраханскому воеводе челобитную, в которой, изъявляя раскаяние, отдавал Государю все завоевания свои и себя. Челобитная отправлена была в Москву; Царь изрёк прощение. Между тем астраханский воевода, посещая Разиновы суда и прельщаясь сокровищами его, выпрашивал то одну, то другую вещь. Однажды, пируя у него, захотел получить соболью шубу, покрытую богатою персидскою парчёю. Разин долго отказывал; наконец, не стерпя алчной докучливости воеводы, бросил шубу и сказал: Возьми шубу, да только чтоб она не наделала шуму.

От сего маловажнаго происшествия едва не разпространилось пламя мятежа по всей России. Бунтовщики снова восстали; убили воеводу, захватили Астрахань, разграбили и нагло устремились во внутрь России. Зная народную привязанность к Царю, Разин писал в возмутительных своих грамотах, что он идёт в Москву для истребления начальников, нарушающих законы и правосудие; он повещал также, будто бы и патриарх Никон, любимый московскими жителями, с ним находится. Обольщения его подействовали над легкомыслием; буйство, грабежи и пожары простёрлись до Нижнего и до Рязани. К щастию, мятежник был пойман, привезён в Москву и казнён.

Естьли справедлива причина, подвигшая Разина к мятежу, то сколь виновен недостойный и корыстолюбивый воевода! К чести Отечества, другой Царский воевода доказал, что кротость, правота и терпение привлекают души и побеждают сильнее всякаго оружия…

Известясь о всех обстоятельствах новаго Астраханского бунта, Царь отправил туда Ивана Богдановича Милославскаго. Соблюдая меры осторожности, Иван Богданович вошёл с войском в проток Болда и при самом истоке онаго из Волги расположил стан, укрепился и отправил нарочных в город уговаривать жителей, чтобы они сдались без кровопролития. В то же время, к возбуждению доверенности, позволил бунтовщикам свободно приходить к себе. «Вас обольстили, – говорил он им: – милосердый Государь ваш отец; он жалеет о заблуждении чад своих: образумьтесь, раскайтесь!». Бунтовщики упорствовали; но благоразумный Боярин, не теряя надежды и не пренебрегая осторожности, против прежняго стана при самой реке учредил новый стан. Тщетно с помощию лёгких судов покушались мятежники истребить сие укрепление; Милославский был на неусыпной страже и не прекращал благосклоннаго сношения с бунтовщиками. Следуя предписанию милосердаго Царя, он хотел покорить их терпением, благостию и убеждением; старания его увенчались успехом. Бунтовщики стали чаще навещать его стан; одни из них желали загладить преступления свои раскаянием, другие убегали развратнаго сообщества. Внутри города произошли несоглсия: одна сторона хотела сдаться, другая решилась защититься, и грозила убить бояр, оставшихся после Разинскаго бунта; ожесточённые злодеи такой же жребий готовили и семействам тех, которые перешли от них к Милославскому. Но он успел уже в главном деле: он разделил умы и силы бунтовщиков, посылая к ним непрестанно увещательныя грамоты, в которых напоминал о должностях к Царю и Богу. «Вы братья нам по вере», – писал Милославский: «будьте же нам братьями и по повиновению к Царю-Отцу». Бунтовщики, развращённые временным обольщением, но не развратом безбожия, наконец, укротились. Благоразумие и терпение победили буйство. Разкаясь чистосердечно, единодушно отправили они к Милославскому послов. Немедленно приказал он навесть мост через Кутум и от Болды из стана своего пошёл в город, неся перед войском Образ Богоматери. Благочестивое сие зрелище сильно поразило бунтовщиков и жителей; раздался плачь и рыдание. Повергаясь перед Образом, мятежники восклицали: «Мы преступники пред Богом и Царём!». Расставя стражу по городу, Милославский поспешил в церковь и воздал благодарение Богу, вспомоществовавшему ему победить буйство и разврат кротостию и терпением».

Глинка С. Н. Русская история, сочинённая Сергеем Глинкою. Ч. 6. М. 1825. С. 129–133

Как он (Иван М. Милославский) скоро в Москву прибыл, то немедленно во все дела вступился и всем властвовать начал. Но поскольку ни времени, ни возможности ему к рассмотрению всех дел недоставало, в приказе же товарищи были не весьма искусные или под надеждою надлежащность преступать случай возымели, другие же товарищи и хитростию к жалобам на него дорогу готовить начали, чрез что вскоре явились к государю многие жалобы. И по многих от государя ему напоминаниях явилось недовольство, и пришло, что он, у государя не в великом почтении оставшись, принужден был просить, чтоб некоторые приказы с него сняли. Которое и учинено, но не с великою ему честию. И как он сначала, вступив в правление у многих приказов, немного времени при государе быть имел, так Иван Языков и Михаил Лихачёв, в большую милость у государя укрепляясь, прилежно непорядки оного Милославского марать начали, что уже он лицо власти только имел.

Василий Татищев. История Российская. Часть 5. С. 35

Эти новыя «припадочныя лица» (фавориты), состоя неотлучно при молодом Царе, сумели приобрести вскоре всю его доверенность, и, сознав свою силу, пожелали власти, как это обыкновенно случается, для себя, а не для своих покровителей, – хотели действовать по своему, а не по чужому усмотрению, – и, чтоб упрочить своё положение, не сказавшись никому, убедили молодаго Царя жениться, по их выбору, на девице из преданнаго им семейства, Агафье Семёновне Грушецкой, племяннице Думнаго дворянина Семёна Ивановича Заборовскаго, которую и показали лицом при каком то крестном ходе…

Погодин М.П. Семнадцать первых лет в жизни императора Петра Великаго. С. 22

Случилось государю идти в ход со святыми иконами, и между многим смотрящим народом увидел одну девицу, которая его величеству понравилась; велел о ней, кто она такова, обстоятельно уведомиться. Сие Языков немедля исполнил и, уведав, что шляхетская дочь, прозванием Грушетских, живёт у тетки родной, жены думного дьяка Заборовского, государю донёс. И в тот же день сам оный Языков, в дом к Заборовскому приехав, обстоятельно уведомился и, оную девицу видя, снова его величеству обстоятельно донёс. По которому вскоре объявлено тому Заборовскому, чтоб он ту свою племянницу хранил и без указа замуж не выдавал. Которое некоторое время тайно содержано было; но когда его величество изволил вначале Милославскому объявить, что он намерен жениться, и оную Грушевскую представил, то Милославский о браке весьма за нужное советовал, а о персоне просил, чтоб ему дал время уведомиться.

Василий Татищев. История Российская. Часть 5. С. 35