Стрелецкий бунт. День второй

На следующий день, во вторник, стрельцы убили любимца и наперсника царя Феодора славного боярина Ивана Максимовича Языкова, в ту ночь исповедавшегося, ибо он был человеком набожным. Его обвинили и убили за то, что он, имея над всем власть, оказывал им несправедливость и, когда они били ему челом, он наказывал их кнутами и ссылал в ссылку.

Дневник зверского избиения московских бояр в столице в 1682 году… С. 17

Языкову никакая иная причина, как то, что он, будучи при царе Феодоре Алексеевиче в силе, Милославскому в его коварствах был противен и что государь Милославского за его плутни возненавидел, оное всё причтено в вину Языкову. Только весьма удивительно, что Михаил Лихачёв спасся. Правда, что он был великий ханжа и умел ко всякому прислужиться, как он у всех противников был в милости.

Татищев В.Н. История Российская. Часть 5. С. 48

Того ж месяца в 16 день те ж стрельцы, все приказы и салдаты пришли в город в Кремль в третьем часу дни з знамёны и з барабаны, и с мушкеты, и с копьи, и з бердыши, с невежеством большим пошли по всем царским хоромам и по царицыным и по царевниным, искали и просили опять боярина Ивана Кириловича Нарышкина. И государь царь и царицы государыни и царевны упросили у них сроку со слезами да утрея сроку дали. И они да утрея сроку дали, а взяли с Верху думнова Аверкея Степанова. И царь государь, и царица государыня, и царевны государыни со слезами у стрельцов просили, чтоб Аверкея отпустили. И стрельцы не послушали, Аверкея вывели на площадь к Лобному месту, изрубили бердыши и копьи искололи, поругательство большоя чинили, руки и ноги и головы отсекали.

Записки о стрелецком бунте…С. 452

Того ж мая в 16-й день подвигом пагубного своего намерения они ж, стрельцы, со многолюдством, вооружённо пришедши в дом боярина князя Юрия Алексеевича Долгорукова с бердышами и копьями, лукаво притворилися, объявляя себя быть виноватыми пред ним, что его сына вышеименованного, не удержався от запальчивости своей, убили, и о том они у него, боярина, якобы прощения себе просили. Оный сединами украшенный осьмидесяти лет, в своей параличной болезни суще, иже претруждённый муж и заслуженный великого целомудрия, лежащий на одре своём, весьма злополучную ему неожидаемую себе получил ведомость, то, по подобию древнего Иова, как терние в сердце своём принял и, несмотря ни на что, так великодушно учтя их отправил, что они, стрельцы, с приятным тем от него довольствием из палат его бессловно вышли. Но лукавый его раб и по делу дьявол, яко Искариотов ученик, по том выходе их, стрельцов, услышал, что оный вышепомянутый князь Долгорукий, вменяя себе по своей к тому рабу милости, по его ж рабской должности быть себе весьма верным, не воздержався от своей несносной родительской скорби, о той кончине сына своего горько заплакал и сказал народную пословицу: «Хотя-де щуку они и съели, но зубы её остались». И что впредь, если Бог поможет учинить, то они, воры и бунтовщики, сами все по Белому и Земляному городам в Москве на зубцах перевешаны будут. Такие его, князя Долгорукова, слова, воистину пророческие, предречением Божиим проречённые, в последующие лета самым сбытием уже действительно совершилися. Оный раб и наветник не укоснел быть тому господину своему лютым предателем и того же часу, вышедши за ними, на дворе им, стрельцам, пересказал все те вышепомянутые его княжьи угрозные им слова. За что они, в зверскую свою преобразяся ярость, в ту же минуту воротилися, не устыдяся седин его, старца многолетнего, схватя его с постели и таща по лестницам, пред двором его рассекли и [над] тем мертвым телом варварски ругаяся, выволокли перед воротами и на навозной куче бросили, как бесчеловечные тираны.

Матвеев А.А. Записки. С. 380–381

Боярина князь Юрья Алексеевича Долгорукова на дворе ево вывели ис полат на верхнее крыльцо, и много было шуму; и отпустили ево опять в полаты. И почели кричать, чтоб стрельцы з двора пошли далой. И проломились в винной погреб, почели пить вино. И немного поноровя боярина князь Юрья Алексеевича прибежав иные с улицы стрельцы и салдаты, в другой ряд вывели ис полат на крыльцо и бросили в окно с верхнева крыльца на землю, тут ево изрубили бердыши и выволокли мёртвова на улицу перед ево ворота. И лежал ночь у ворот, а на другой день пришет иссекли ево в дробныя части, поругались нехристиянски.

Записки о стрелецком бунте. С. 452

Труп его выволокли за ворота и разрубили на части; одни, распоровши живот, клали в него рыбу, приговаривая: «Ешь теперь, князь, вкусно, так, как поедал ты наше добро»; другие, отрубивши руку, носили по улице на копье с возгласами: «Уступайте, люди: едет великий боярин, князь Долгорукий!». Ещё раньше, видя опасность, грозившую Долгорукову, жена его убитого сына Михаила хотела его скрыть; но он сам не захотел, потому что слишком был убит смертью сына. «Хочу, – говорил он, – принять смерть (а сам надеялся, что его не убьют). Ни в чём я не виноват пред ними, – продолжал он, – довольно с них и сына моего».

Дневник зверского избиения московских бояр в столице в 1682 году… С. 16

Того ж числа с князь Юрьева двора Алексеевича, с Ыванова двора Максимовича, с Ларионова двора Ивановича, которыа всяких чинов люди понесли грабежем з дворов их платья и посуду, – а их ловили стрельцы и водили с поличным в Кремль… В то время выслали на площадь в Китай стрельцы бирича кликать, чтоб боярских дворов и посадцких людей и лавок не грабили. И послали з знаменем, с чорным, сотню салдатов всяких чинов людем говорить, чтоб грабежу никакова не было, хотя з двуденежным поимают и приведут, тово изрубить. И ходя по Красному мосту о том окликали. А каторые с поличным поиманы были, и приводили их в городъ в Кремль и тех всех высылали; и с поличным, хто с чем поиман, на площадь к Лобному месту; и на площади у Лобнова места и у Казанской богородицы на Красном мосту – рубили тех всех бес пощады. А поличная опять относили в город. А иных и в город не водя, после бирича и салдацкова оклику, которых приводили с поличным – всех рубили на большом на Красном мосту. И тово дни срубили всякова чину человек з … (пропуск).

Записки о стрелецком бунте. С. 452

Во всё время кровопролития воровство и грабёж тотчас наказывались смертию, хотя бы украденная вещь не стоила алтына…

Розенбуш фон Бутенант. Верное объявление скорбной и страшной трагедии. С. 47

А убитых тела лежали на площади дней по пяти. И тех убитых животы (пожитки) их взяты на государя, и по оценке малой продовали им же, стрельцом, а опричь стрельцов никому не продовали.

Подённые записи очевидца московского восстания 1682 года // Вопросы истории, 1979. – № 2. – С. 37

Другие стрельцы искали во дворце других бояр, нашли думного дьяка Иллариона, заведовавшего Посольским приказом; он спрятался в трубу или, как говорят другие, в ларь; сбросив его, подняли на копья и выволокли за ворота, потом варварски разрубали на части, приговаривая: «Ты хотел вешать нас вокруг города, так теперь отдыхай!». Грабя двор Иллариона, они нашли греческую рыбу, называемую каракатицей; она имеет очень много ног. Забравши эту рыбу, они показывали её народу, говоря: «Этой рыбой они отравили царя и нас собирались отравить», – и называли эту рыбу змеёй. Они повесили её в нескольких местах, чтобы все могли видеть.

Дневник зверского избиения московских бояр в столице в 1682 году… С. 16

И голову взоткнули на долгое копье и носили, – поругалися. И, нося на копье, взоткнули на долгой жа шесть, где висели незнама какие гадины, иные называли морския рыбы о семи хвостах и о пяти. А нашли их у думнова дьяка у Лариона Иванова.

Записки о стрелецком бунте. С. 452

После этого убили сына Иллариона за то, что он знал, что его отец держит у себя такую отраву, и никому не говорил.

Дневник зверского избиения московских бояр в столице в 1682 году… С. 16

Лариона Иванова и сына его убив, на жене его в то ж время князь Иван Хованский, презрев свою непристойную к женитьбе старость и её тяжкую печаль, поскольку она в совершенной любви с мужем своим жила, прельстясь лепотою лица её и богатством, вскоре на ней силою женился и при том, несмотря на так великую печаль и смятение народа, с славою ту свадьбу отправлял. Чему нехотя многие, от страха присутствуя, веселились.

Татищев В.Н. История Российская. Часть 5. С. 46

Стрельцы убили и немца лекаря Ивана Гутменса, принявшего православие, за то, что он отравил царя. В этот же день [опять] разыскивали и лекаря жида Даниила, но не нашли его, потому что он, переодевшись в страннические одежды, пробрался на Кукуй; а убили его сына, допрашивая, куда скрылся отец.

Дневник зверского избиения московских бояр в столице в 1682 году… С. 16

Ох, беды! Увы, жалости! Пред очима отцевыма детей убивают! Пред очима же детей отца страшной и мучительной смерти предати хотят! Не болезнь ли? Не мука ли? Они же, служивыя, все стояще пред Красным крыльцом, неотступно просят и грозят не дати хотящим такою же де смертию, и паки в Верх хождением, и многих побиением.

Медведев Симеон Агафонникович (Сильвестр). Созерцание краткое… С. 81