Из Троицы были разосланы указы по всем городам и округам – доставлять деньги и припасы в Троицу, а из Москвы отправлены противоположные указы – запретить доставку туда денег и припасов, но везти всё в Москву, как прежде и обычно. Похоже, дойдёт до разрыва. Всё, однако, совпало, дабы ускорить кризис, ибо стрелецкий полк, что стоял в Троице, просил позволения идти в Москву, обещая доставить всех обвиняемых и подозреваемых в заговоре. Но младший царь и его совет, опасаясь бунта, что не обойдётся без крови, не допустили – это сделано разумно. Многие доброжелатели младшего царя всех чинов и званий держались мнения и просили, дабы царь прибыл поближе к Москве, в Алексеевское или Преображенское, куда каждый мог отправиться без угрозы. Однако те, кто поумнее, не желали, боясь опасности и кровопролития.

Гордон Патрик. Дневник, 1684–1689. С. 206

Шакловитый изготовил грамоту к людям всех чинов Московского государства от имени Софьи. Правительница приносила жалобу всему народу не на Петра, а на его родственников Нарышкиных: «Они ни во что ставят старшего царя Ивана, забросали его комнату поленьями, изломали его царский венец; потешные Петровы делают людям насилия, а царь Пётр никаких челобитных не слушает и пр.». Но этой грамоте не суждено было быть разосланной.

Костомаров Н.И. Русская История в жизнеописаниях… С. 480

Сентября 4, среда. В Иноземскую слободу доставлена царская грамота, посланная генералам и полковникам со всеми прочими офицерами, хотя никто не упомянут по имени. Указ был только от лица младшего царя, и в оном краткое изложение, как в августе месяце, в разное время, московских полков капитаны, полковые писари, пятидесятники, десятники и стрельцы дали знать о заговоре на жизнь младшего царя; после расследования оказалось, что негодяй и изменник Федька Шакловитый, монах Сильвестр Медведев и 10 стрельцов (названных поимённо) с прочими сообщниками сговорились умертвить младшего царя, его мать, патриарха и некоторых ближних бояр. Посему Его Величество послал подполковника Ивана Нечаева с 5 людьми из каждого полка, дабы взять под стражу вышепомянутых изменников и доставить их в Троице-Сергиев монастырь; коль скоро сия грамота или указ Его Величества до нас дойдёт, мы должны немедля со всем оружием и снаряжением отправиться к Его Величеству в монастырь Троицы. Оный был дан в последний день августа 7197 г., подписан думным дьяком Гавриилом Деревниным и запечатан.

Эта грамота доставлена мне полковником Риддером, который получил оную. Я послал за генералом и полковниками, в чьём присутствии она была распечатана. Мы постановили отнести грамоту к боярину князю Вас. Вас. Голицыну, и, поскольку никто не дерзал на это, отправился я с несколькими полковниками и предъявил ему грамоту, причём он был весьма взволнован, хотя и старался сохранить лицо как можно лучше. Он заявил нам, что покажет оную царю и принцессе и тогда мы получим указ. Я сказал ему, что мы боимся лишиться голов в случае ослушания. Он сказал мне, что к вечеру мы должны получить ответ, для чего велел оставить моего зятя – полковника Штрасбурга.

Вернувшись, я стал готовиться к отъезду и заявил полковникам и другим офицерам, кои пришли ко мне за советом, что невзирая ни на какой указ, который может быть здесь дан, я решился ехать, и отправлюсь вечером. Посему все, и старшие, и младшие, стали собираться.

Вечером мы выехали из Слободы, и уже стемнело, пока добрались до Яузского моста. Мы проехали ещё 15 верст и покормили коней.

Гордон Патрик. Дневник, 1684–1689. С. 206–207

А между тем в Кремле всё было приготовлено к празднованию Нового лета. Но патриарха нет, царь Иван нездоров, царевне-правительнице не до праздника – и приготовления были отменены.

Соловьёв С.М. История России с древнейших времён. Т. XVI. С. 264

Сентября 5. С рассветом завтракали за 15 вёрст от Троицы, в 11 часов прибыли в монастырь и обратились ко князю Борису Алексеевичу Голицыну, согласно приказу. Мы подождали, пока Его Величество отобедает, а затем были допущены к целованию руки Его Величества, и каждый получил чарку водки из рук Его Величества. Его Величество изволил осведомиться о нашем здравии и похвалить нас за немедленное прибытие по указу. Затем мы были отпущены и получили назначенные квартиры. Ночной порой мы встретили полковника Сергея Сергеева, который был послан с двумя людьми из каждого полка, дабы взять Фед. Шакловитого и его сообщников.

Наш отъезд в Троицу был кризисом сего дела, ибо все стали открыто высказываться в пользу младшего царя.

Гордон Патрик. Дневник, 1684–1689. С. 207

Переход Гордона сломил последнюю подпору Софьиной власти.

Шмурло Е.Ф. Падение царевны Софьи. С. 93

…Все стрельцы и немцы явились в Троицу. Там собрались бояре и решили между собой послать схватить изменников, где бы они не находились. Полковник Сергеев (le colonel Barque) во главе 300 человек получил этот приказ и тотчас направился в Москву. Как только он прибыл туда, он направился прямо в царский дворец. Там он громко потребовал, чтобы ему выдали некоего Федьку Шакловитого, ибо после раскрытия заговора его называли больше не Фёдором, но уменьшительным именем, которое у русских является знаком презрения.

Де ла Невилль. Записки о Московии. С. 156

Сентября 6, пятн. Утром стрелец Оброска был приведён в оковах; он был допрошен и на очной ставке с Семёном Резановым сознался во всём.

В Москве принцесса известилась, что ей [и теперь] не позволят прибыть в Троицу, и была весьма недовольна, однако не соглашалась выдать Ф. Шакловитого. Посему стрельцы вечером явились в великом числе в замок или ко двору и, требуя аудиенции, получили оную. Они заявили, что пришли просить её о выдаче Федьки Шакловитого, дабы могли доставить его с остальными в Троицу, согласно указу младшего царя. Сперва она говорила весьма решительно, отказываясь его выдавать и убеждая их не вмешиваться в дело между нею и братом, но хранить спокойствие. Не довольствуясь этим, они заявили ей, что если не смогут заполучить его, то будут вынуждены ударить в набат, то есть большой колокол тревоги, причём принцесса выглядела взволнованной. Тогда её приближённые, опасаясь насилия и возмущения, сказали ей, что не стоит спорить в таком деле; если поднимется бунт, то многие лишатся жизни, так что лучше его выдать. Итак, она позволила себя убедить и велела выдать его.

Гордон Патрик. Дневник, 1684–1689. С. 207–208

И по многих противностях и спорах она, царевна София, понуждена была Щегловитого выдать, которого князь Прозоровской, приняв в ея каморе из рук ея, повёз с собою в Троицкой монастырь за караулом, с которым сидели два полковника по переменкам.

Куракин Б.И. Гистория о Петре I и ближних к нему людях. 1682–1695 гг. С. 240

Царевна сначала противилась, но полковник настаивал и так твёрдо держался, что царевна, увидев себя покинутой и предвидя последствия своего отказа, выдала полковнику Федьку и его сообщников. Эти преступники, закованные в цепи, были отвезены в простой телеге в Троицу.

Де ла Невилль. Записки о Московии. С. 156

Сентября 6, пятн. Сего же дня бояре, имея указ явиться в Троицу, стали собираться, получив сперва дозволение. Кн. Вас. Вас. со своими наперсниками пребывал в Медведкове, где, известясь о выдаче Шакловитого стрельцам, был весьма потрясён и устрашён.

Гордон Патрик. Дневник, 1684–1689. С. 208

Сентября 7. Утром мы получили весть, что Шакловитый выдан и находится на пути в Троицу. Явились несколько бояр и были допущены в присутствие Его Величества.

Гордон Патрик. Дневник, 1684–1689. С. 208

Гладкий и Стрижёв, вернейшие слуги Шакловитаго, проводили его – на пытки и казнь. Сохранилось письмо их к Сильвестру Медведеву, которое показывает, что самые ярые из стрельцев, преданных Царевне Софии, не были отчаянными злодеями, и, держа ея сторону, думали делать доброе дело, а забавная просьба их об обеде служит доказательством, что русский человек в самое тяжёлое для него время, способен ещё шутить в горе, как в радости: «Пречестный отче Сильвестре! Желая тебе спасения и здравия, Алёшка Стрижов, Никитка Гладков, премного челом бьют. Вчерашней нощи Фёдора Леонтьевича проводили часу в четвёртом, (чувствуется, как они вздохнули, пишучи эти слова), а от него пошли в пятом, да у Андрея сидели, (вероятно Кондратьева: понятно, об чём и в каком расположении они говорили между собой), а от Андрея пошли за два часа до света, и стояли утреню у Екатерины мученицы близь церкви. (Унынье партии изображается живо этими простыни чертами: в беде они идут к заутрене, – вот каковы бывали прежде наши заговорщики); и разошлись в домишки за полчаса до света, и в домишках своих мы спали долго и ели мало. Пожалуй, государь, накорми нас, чем Бог тебе по тому положит: меня Алёшку хоть крупенею, а желаю и от рыбки, а меня Никитку рыбкою ж, почему как, Христа ради, накорми, а не отказывай. Писал де Никитка Гладков челом бью. Желая против сего писанья Алешка Стрижов челом бьёт».

Погодин М.П. Семнадцать первых лет в жизни императора Петра Великаго. С. 194–195

И привезши в Троицкой монастырь, князь Прозоровской вручил царю Петру Алексеевичу Щегловитова, а о царевне Софии объявил, что взяла резолюцию ретироваться в Девичей монастырь.

Куракин Б.И. Гистория о Петре I и ближних к нему людях. 1682–1695 гг. С. 240

[1692] Октября 29-го, в-кие г-ри ц. и в. в. Иоанн Алексеевич, Пётр Алексеевич, в. в. и м. и б. р. с., пожаловали стольника и полковника Московских стрельцов Сергея Григорьева сына Сергеева за его службу, что он во 198-году, по их великих государей указу, по посылке из Троицкаго Сергиева монастыря, во время возмущения к бунту вора и изменника Федки Шакловитова, привёз его Федку с Москвы в тот монастырь, велели ему дать своего великих государей жалованья кубок серебряной вызолочен с кровлею, весом полтора фунта, да на кафтан денег 100 р., из Казённаго Приказу. (Ст. 201 г. № 70).

Из столпцов дворцовых приказов.

Сборник выписок из архивных бумаг о Петре Великом. Т. I. М. 1872. С. 136

Сентября 7. Около часа пополудни Фед. Шакло. был доставлен и немедля допрошен перед боярами и советниками. Кое-что он признал, как то: он намеревался сжечь Преображенское и желал бы убрать с дороги мать младшего царя и других; он составил петицию для стрельцов, в коей те должны просить, дабы принцесса короновалась. Однако он отрицал, что когда-либо замышлял против жизни младшего царя. На очной ставке с капитанами он отверг всё, кроме сказанного им на допросе, извиняясь кое в чём по недостатку памяти; так же поступил и когда перед ним предстали стрельцы. Наконец, под пыткой он уверял, что не знает ничего более, кроме сказанного прежде. Его долго держали подвешенным, но дали только шестнадцать сильных ударов кнутом. Он был передан одному стрелецкому полковнику для крепкой охраны.

Около 5 часов пополудни князь Василий Васильевич Голицын, а с ним боярин Леонтий Романович Неплюев, окольничий Венедикт Андреевич Змеёв, думный дворянин Григорий Иванович Косагов [и] думный дьяк Емел. Игнат. Украинцев прибыли к вратам монастыря и не были допущены, но получили повеление ждать. По прошествии почти четверти часа им было объявлено: разойтись по своим жилищам и не выезжать без указа.

Вечером я проезжал мимо кн. Вас. Вас, который пребывал в некоторой меланхолии – не без причины.

Гордон Патрик. Дневник, 1684–1689. С. 208

…Князь Голицын, видя свою судьбу пошатнувшейся и делая всё возможное, чтобы вернуть [её милость], также решился прибыть в этот монастырь. Его сопровождали его сын Алексей, его товарищ в приказах, дворецкий Толочанов, казначей Ржевский, севский воевода Неплюев, его советник и любимец, его креатура Змеёв, который в войске был генеральным комиссаром, а также некто по имени Косагов, его близкий друг.

Де ла Невилль. Записки о Московии. С. 156–157

А когда бояре почали в Троицкой монастырь съезжаться, между которыми приехал князь Василей Васильевич Голицын, также Алексей Ржевской, Семен Толочанов и другие подобные, когда явилися к воротам монастырским, от полковника дневального были остановлены и на монастырь не пущены, и велено им возвратиться на квартиры свои, и так было до указу.

Куракин Б.И. Гистория о Петре I и ближних к нему людях. 1682–1695 гг. С. 239