– Любил – и сильно. Все для нее делал, баловал постоянно. Только… – Велина Александровна замялась.

– Только?

– Только не знаю, любила ли она его в ответ так же горячо и всей душой…

– Отчего вы так думаете?

– Дак, видела я все, до свадьбы она хоть немного улыбалась, а после постоянно недовольна была всем.

– А характер у нее все же мирный был и тихий, не так ли?

– Да. Но не всегда недовольство выражается криками. Она была молчалива, но кислого выражения на лице не скрыть, дорогая, – объяснила старушка.

– Может, она болела? Мне кажется, Сергея Михайловича невозможно не любить, он такой… такой… один он такой… не встречала еще я таких мужчин…

– Все верно вы говорите, Надежда, – улыбнулась ей бабушка графа. – Вы тоже чувствуете его, как я. Он невероятно чистый, добрый и любящий. А вот Лидия не хотела замечать этого. И здоровая она была, и Сереженька это говорил. Она ничем и не болела вовсе.

– Но все же она, наверное, как-то по-своему любила его?

– Не думаю. Если бы любила, то дите бы понесла еще в первый год. А посчитай, почти два года они прожили, а она так и не родила. Да еще, знаю, часто в близости ему отказывала.

– А может, у них совместимости не было? – сделала вывод Надя невольно и тут же замолчала, понимая, что говорит как девушка из двадцать первого века.

– Когда души людей предназначены друг другу, как половинки, и всем сердцем любят, зачатие детишек – дело быстрое. Ведь все идет от головы, от мыслей. Если не любишь мужчину, то и мысли будут о том, что его близость противна тебе. Тогда точно в организме и не приживется его семя.

Велина Александровна это так прямо и откровенно сказала, что Надя опешила. Она думала, что в девятнадцатом веке не принято говорить столь открыто обо всем. Но, похоже, старушка была не так проста, как казалось внешне. Явно она многое знала и понимала.

– Сережа очень переживал по этому поводу, что детишек у них нет. И как я только ни утишала его. А теперь уж что говорить, все в прошлом. Пусть покоится с миром.

– А вы уверены, что она умерла? Ведь ее тело не нашли вроде?

– Ох уже эта Дуня, все разболтала, язык без костей, – нахмурилась Велина.

– Нет, она хорошая девушка.

– Хорошая, я и не спорю, – печально улыбнулась старушка. – Но язык у нее все равно без костей. А Лидию действительно не нашли. Легла спать, а наутро ее и след простыл. И никто из слуг не видел, уходила она куда-нибудь или нет. Прямо мистика какая-то. Ее Сереженька полгода искал, и все напрасно! Да никто и не знает, где искать, даже полиция. Видели бы, как он, мой мальчик, переживал, почти не спал, и похудел сильно. Жаль его было, а потом еще этот суд. Ужасть один.

– Суд?

– Велина Александровна! – раздался позади них старый голос слуги. И рядом появился Иван. – Барыня, там цветочную рассаду привезли, так садовник спрашивает, как сажать, по прямой или кругами разные цветы?

– Ох, я совсем и позабыла! – всполошилась старушка. – Извините, дорогуша, мне идти надобно. А то цветы-то посадить надо, иначе завянут. А если хотите, потом во двор ступайте. Я через часок освобожусь и могу дальше с вами погулять.

– Спасибо, Велина Александровна. Обо мне не беспокойтесь, занимайтесь своими делами.

– Непременно приходите, милочка, я на улице буду. Вы такая замечательная собеседница.

Слуга ушел вместе со старушкой, и девушка осталась одна в тихой картинной галерее.

Долго Надя стояла у портрета, рассматривая его. Юная графиня в светлом шелковом платье казалась невероятно реалистичной, как будто живой и имела немыслимое сходство с ней. Темные волосы Лидии, собранные в высокую кокетливую прическу со множеством локонов, обрамляли прелестное овальное лицо, оттеняя нежные серые глаза и алую линию губ. Но нашлись и отличия: глаза Нади имели шоколадный оттенок, а щеки были не такими пухлыми, как у графини. Однако сильнее всего девушек различали взоры. Взгляд пропавшей был покорный, кроткий и печальный, выражал некую обреченность. А взгляд девушки, стоявшей перед портретом, сиял жизненной силой и позитивом, горя уверенностью в себе.

Желая рассмотреть портрет более тщательно, Надя чуть попятилась, окидывая взором всю фигуру изображенной на холсте женщины. Именно в этот миг она почувствовала чье-то присутствие за спиной.

Глава

VI

I. Граф Сергей

Резко обернувшись, она вперилась взором в графа Чернышева, тот был в изысканном темном сюртуке, светлой рубашке с синим галстуком, светлых полосатых брюках и темных туфлях и стоял всего в трех шагах от нее, а она совсем не услышала его шагов.

Свежевыбритый и импозантный, с соблазняющей улыбкой на красивом лице Сергей Михайлович стоял, распрямив плечи, и его взгляд был до того горяч, что Надя вмиг смутилась, ощущая, как задрожали руки. Это было просто невыносимо, разве мог мужчина на нее так смотреть? С таким вожделением и призывом. Это было так непривычно и дико для нее, что Надя, которая редко смущалась, теперь опустила взор и глухо выдохнула:

– День добрый.

– Здравствуйте, Наденька. Я напугал вас? – спросил он тут же бархатным баритоном.

– Нет, – искренне улыбнулась она ему, поднимая глаза и осознавая, что за последние несколько лет он первый мужчина, которому ей хотелось улыбаться так открыто и радостно.

Отчего-то она чувствовала, что он не будет пользоваться ее искренностью и наивностью, и с ним не надо играть некие роли, например, соблазнительницы или стервы. Нет, она чувствовала, что он рад видеть ее настоящую: наивную, трепетную и душевную, – какой она была на самом деле, какой была в глубине души. И он явно бы не стал пользоваться этим ей во вред. Ведь его чистый теплый взгляд говорил о том, что она по-настоящему приятна и интересна ему.

– К сожалению, я был занят и опоздал на обед. Поверенный, видимо, вознамерился сегодня разрешить все дела на год вперед, – объяснил он свое отсутствие ранее за трапезой.

– Ничего страшного, – пролепетала она ласково.

– И, наверное, оттого что я жаждал вас увидеть. А когда чего-то сильно хочется, судьба отодвигает исполнение желания на более длительный срок.

От его слов по ее телу разлилось что-то очень теплое и ласковое, а от его горящего доброго взгляда она вся затрепетала.

– Как ваше здоровье? И сердце? – обеспокоился он.

– Спасибо, я хорошо чувствую себя сегодня. В вашем доме все так заботятся обо мне, что я позабыла о своих недугах.

– Я весьма рад этому, Наденька. – Он сделал пару шагов к ней и оказался в опасной близости. Вытянув руку, Сергей едва прикоснулся к оборке ее платья на правой груди. – Вы позволите?

Она поняла, что он хочет осмотреть ее сердце, и кивнула. Молодой человек улыбнулся ей и все так же, почти не касаясь ее, расправил ладонь, которая находилась в миллиметре от возвышенности ее груди, и прикрыл глаза. Какое-то странное ощущение легкого тепла вошло в нее в том месте, где едва прикасалась его рука, и уже через миг он резко распахнул глаза и вымолвил:

– Действительно, сегодня ваше сердечко бьется ровно и без сбоев.

Он стоял так близко, и смотрел на нее такими горящим глазами, что девушка взволнованно задышала. Она сглотнула и, решив разрядить напряжение между ними, спросила:

– Сергей Михайлович, как вам мое новое платье, нравится? Мадам Ломотье по вашей просьбе привезла сегодня.

– Очень милое платье и невероятно идет вам, Наденька, – улыбнулся он и, окинув взором ее фигурку в модном наряде, остановился на довольно глубоком вырезе.

– Спасибо.

– В этом платье вы как-то роднее для меня, – заметил он и, чуть склонившись над ней, протянул руку к ее воротничку и проворковал: – Вы позволите?

Она машинально кивнула, не понимая, что позволить? Но отчего-то под его ласковым взглядом была согласна на все. Осторожно он поправил оборку на вырезе ее платья на шее, которая чуть загнулась внутрь. Уже через миг он оказался совсем близко, и его взор стал просто обжигающим. Подчиняясь неистовому порыву, Надя тоже подняла к нему лицо и уже разомкнула губы, чтобы что-то спросить, подбирая слова, но ее голова была в некоем дурмане от его близости, и вместо вопроса она задрожала всем телом. Его близость действовала на нее чрезвычайно возбуждающе, хотя ранее она никогда не замечала за собой такого гипнотического воздействия мужчины на ее разум и тело.

– Знаете ли, я подумал, – произнес он над ней завораживающим баритоном, еще более склоняясь к лицу. – Мы могли бы прогуляться вечером…

– Я… – она не успела договорить, как в следующую секунду оказалась в объятиях молодого человека, а его губы стиснули ее рот очень нежно, но властно.

Отчего-то Надя не испугалась, а наоборот, почувствовала, что хочет того же. Ее существо неистово ждало его поцелуя. Не понимая, что делает, опьяненная и трепещущая, она положила руку на его плечо и сама притиснулась к его груди, отвечая на поцелуй.

В следующий миг он как будто опомнился и, чуть отстранившись от нее, страстно выдохнул над ее губами:

– Просите меня, Наденька! Я виноват. Я не должен был…

Его взор все так же обжигал ее, и он явно не чувствовал своей вины, потому что его руки все так же твердо прижимали ее к груди, а говорил он так, видимо, оттого что приличия этого требовали…

– Нет, ничего не говорите, – она прикрыла его рот пальцами, ощущая, как все ее существо наполняется счастьем от его близости.

Мгновенно считав ее внутренний призыв, он все же выпустил ее из объятий и, обхватив ее руку ладонью, начал осыпать ее пальцы поцелуями, склонив голову. Вновь подняв голову, он, улыбаясь, спросил:

– Вы что же, Наденька, не против?

– Против чего? – вымолвила она в ответ какую-то глупость.

– Моих поцелуев.

– Вовсе нет.

– Если бы вы знали, как мне приятно слышать это из ваших уст, – выпалил он порывисто, широко улыбаясь.

Окончательно смутившись, она опустила взор. Нет, она не чувствовала себя глупо, скорее наоборот, ощущала себя очень правой. Словно все в этот момент между ними было естественно и закономерно. Вчера встретились, сегодня поцеловались. Мда, это было явно ненормально, думалось Наде. Но она не хотела по-другому в этот миг. Она хотела быть рядом с ним и смотреть на него, купаться в его страстном ласковом взгляде, и вообще, ей думалось, что где-то в прошлых жизнях их души точно встречались. Иначе как было объяснить такое дикое влечение к этому мужчине.

Она подумала о том, что было бы чудесно провести с графом оставшийся день, ей так не хотелось расставаться с ним теперь, и в продолжение ее мыслей он вдруг предложил:

– А знаете, милая моя гостья, поедемте нынче со мной в город! Мне надобно к поверенному, а потом заехать в дом призрения, что на Тулиновской улице. Вы бы могли сопровождать меня? Что вы об этом думаете?

Он прочитал ее мысли? Нет, это настоящее волшебство какое-то, подумалось ей.

– Наверное, мне было это интересно. Я бы посмотрела ваш город и его жителей.

– Я тоже так подумал, – кивнул он, подставляя ей локоть. – Ведь вы никогда не бывали в Воронеже, насколько я понял?

– Нет, – ответила она, думая про себя, что в этом времени она не бывала не только в Воронеже, но и где бы то ни было, и предложение Сергея было не просто очень заманчивым, а невероятно желанным, а его компания вообще сказкой.

Как и сказал Чернышев, уже через час он умело правил открытой коляской-двуколкой, проворно погоняя резвую гнедую кобылу, а Надя, сидя рядом с ним на кожаном мягком сиденье, с восторгом рассматривала пробегающий пейзаж и придерживала рукой легкую светлю шляпку, чтобы забияка-ветер ненароком не сдернул ее с головки.

Сергей много говорил том, что у них в городе примечательного и интересного, а когда они въехали в центральную часть города, даже объяснил, чьи они проезжают дома и чем знамениты или интересны хозяева. Ей казалось, что граф знает здесь всех, даже некоторые прохожие, завидев их, или снимали шляпу, или же кланялись.