– Кто? – переспросил Макс, фамилия показалась ему смутно знакомой.

– Осужденный свалился в отвал, – пожал плечами Сток, – но никаких хлопот от него никогда не было, ребята не жаловались, а уж он бы заглянул на огонек, склочный дед, а уж как выпьет…

– А Привезенцев? – спросил Леха, почесывая руку.

– А что с ним? Умер две недели назад. И пока даже не вернулся.

– Два года назад, когда этот, – кивок на рыжего, – зависал в борделе, Привезенцев исчез с хутора без объяснений, – продолжил Леха.

– Может и так, он мне не докладывал, – Сток остался равнодушен.

– Мы можем поговорить с его бригадиром? С тем, с кем он работал тогда?

Рыжий посмотрел на Стока, а потом они вместе уставились на Тира.

– Шестой сектор, – пожал плечами высокий.

Один из автоматчиков шел первым, Тир замыкал. В касках с фонарями они смотрелись добрыми работягами, если бы не оружие в руках. Студентам касок не предложили: то ли они были в дефиците, то ли о сохранности их голов думать уже не приходилось.

– Зачем нам бригадир Привезенцева? – вполголоса спросил Грош.

– А что, есть другие идеи? – ответил Леха. – Я правильно понял: нас убьют, как только – так сразу?

– Более-менее.

– Но так не бывает, – Настя вклинилась между парнями, оставив задумчивого Калеса топать позади. – Они нас отпустят, они не решатся… просто… просто, – она оглянулась на автоматчика.

– Неприятное ощущение, правда? – хмыкнул Игрок. – Добро пожаловать на вечеринку, красотка! – улыбка у парня вышла несколько болезненной.

– Хватит ее пугать, – процедил сквозь зубы Калес. – Хотите отыграться? Валяйте, но на мне.

– Топайте, – прервал разговор Тир, – не хочу с вами весь день возиться.

Коридор потихоньку стал спускаться ниже, несколько раз он пересекался с другими, узкими и широким, темными и освещенными, качающимися на проводах лампами без плафонов. Несколько раз Макс видел узкие, блестящие в темноте рельсы и слышал механический стук колес. Попадавшиеся навстречу заключенные либо делали вид, что не замечали студентов, либо зазывно улыбались Лисицыной щербатыми улыбками, но чаще всего плевались.

Игрок стал отставать, сперва совсем незаметно, а потом все сильнее и сильнее, пока не остановился, согнувшись будто от боли. Но прежде, чем Тир успел догнать и отвесить пинка, парень выпрямился и едва заметно покачнул головой в ответ на невысказанный вопрос Грошева.

Шестой сектор мало чем отличался от того, что они видели раньше. Уходящая вниз кишка коридора изогнулась, в лицо дохнула влажным воздухом, на уши обрушился гул, словно где-то впереди включили огромный генератор. Первый автоматчик свернул за угол, и Макс увидел зал с низким потолком, пол которого был изъеден дырами, словно дуршлаг. Над каждым пробитым в толщу скалы отверстием возвышались конструкции из металлических трубок, деревянных балок и тросов. У стены покачивалась вагонетки, мужчины в серой одежде закидывали в них лопатами каменную крошку. Другие двигали по полу зеленые ящики, маркированные жирными единицами на крышках. Лица рабочих, вылезавших из крайнего штрека, были покрыты коричневой пылью, делавшей их похожих друг на друга, словно братья-близнецы.

Игрок приглушенно рыкнул и, остановившись, уперся рукой о стену.

– Что с ним? – спросила Лиса у Макса.

– А ты не догадываешься, Лисицына, – Леха сглотнул. – Это все твоя метка, здесь есть захоронения.

– Я ничего не чувствую, – Макс нахмурился.

– Есть, – выдохнул Игроков. – Я тоже не чувствую, но он, – парень покачал рукой, – он знает, где они лежат.

– Ого, – буркнула Лиса.

– Я пока не одержим, красотка. Но когда меня перетянет, надеюсь, первой, кого я загрызу, будешь ты. Надеюсь, ты окажешься сладкой, – Леха улыбнулся абсолютно сумасшедшей и бесшабашной улыбкой.

– Вряд ли, – Лисицын перехватил руку сестры. Пусть он не чувствовал энергию на кончиках ее пальцев, но видел характерные жесты псионников не раз. – Начнешь с меня, но я вряд ли окажусь в твоем вкусе.

– Эй, – окликнул их Тир, – Варкон, – он указал на мужчину, снявшего каску и поливавшего голову водой. – Бывший бригадир Привезенцева.

– До того, как перевестись к Третьякову, Старыч работал с нами, – согласился мужчина, выпрямляясь. Ростом он оказался не выше Лисицыной, от того спецовка смотрелась на нем, словно одежда с чужого плеча.

Макс молчал, судорожно пытаясь придумать вопрос, который надо задать. Он должен что-то сделать, как-то имитировать поиски, а иначе… Мысль, пронзившая его в этот момент, была подобна откровению. Он даже не особо удивился собственной глупости.

Кем никогда не был Тилиф? Он не был дураком, который вручает свое будущее компании подростков разной степени побитости. Для Шрама, как и для Нефедыча, Арчи, Марьи Курусовны он были детьми. Грош зажмурился, он мог думать, что угодно, но мнение других, на которое ему всегда было плевать, от этого не изменится.

Боги, да разве сложно подчистить все на пару дней и вызвать спецов, которые локализуют и уберут призрак? Заключенные уж точно болтать не будут, они хорошо знают, с какой стороны хлеб намазан маслом.

Тогда что они делают здесь с расплывчатыми сведениями? Что ищут? Или играют детскую игру в «горячо-холодно»?

Неожиданно правильная мысль оставила в голове гулкую пустоту. Грош почувствовал, как чья-то рука касается его плеча и обернулся. В глазах Лисы была надежда. И вера. В него. Она не имела на это права. Как она смеет смотреть на него так же, как на Самарского? Он не герой. И не собирается им становиться.

– Почему он ушел? – внезапно спросил Игрок, Калес обернулся. – Почему Привезенцев сменил бригаду? Почему пропал, а потом вернулся?

Варкон посмотрел на коричневые с черными вкраплениями стены и нехотя ответил:

– Микорский погиб.

– На его глазах свалился, – стоящий неподалеку мужчина в каске с заляпанным номером на груди, прислушиваясь к разговору, повернулся к студентам, и добавил: – Хоть и не подарок был, пасынка упокоил, но все же человек. Мы все здесь человеки.

– Привезенцев над четырнадцатой бригадой стоял, – сказал Варкон. – Они восточный седьмой штрек разрабатывали. Старикан свалился. Старыч просто сбежал, наверняка запил и зарекся. Но потом вернулся. Правда, уже не к нам. В тринадцатый пошел. Все знают, что нет хуже площадки, чем тринадцатая, будь она не ладна, – невысокий бригадир покачал головой. – Мировой мужик, если бы спросили, кто имеет шанс нарваться на блуждающего и сдохнуть, я бы назвал пару сотен знакомцев, прежде чем добрался до Сторыча, но, видать, судьба…

Услышав звук падения, Грошев обернулся. Игрок сидел на земле и очумело тряс головой, правая рука неестественно вывернулась назад, почти касаясь каменной стены. Но испугало Макса не это в выражении лица Лехи, беспомощное и одновременно решительное. Как нельзя подходящее под фразу: «помирать – так с музыкой».

– Ты в норме? – спросил Грош протягивая руку.

– В ней самой, – Леха с усилием опустил вывернутую руку. – Чертов мертвец, – он ухватился за ладонь и поднялся. – Я его не чувствую, – Макс заметил, что лоб друга покрылся испариной, – но он чувствует все. Здесь покойники, Грош, и немало, а призраки не могут…

– Пересекать границы чужих захоронений, – закончила Настя.

– Это все вопросы, которые вы хотели задать? – спросил второй автоматчик и посмотрел на Калеса пустыми, ничего не выражающими глазами. Макс узнал эту равнодушную пустоту, слишком долго она была его постоянно спутницей. Гвардеец не отвел взгляда.

– Тело Микорского подняли? – спросил Макс.

– Нет, – ответил Варкон. – Не стали возиться.

– Но как же так? Призрак! – воскликнула Настя.

– Не было призрака. А если и был, нам не показывался, – сказал заключенный.

– Надо на него посмотреть, – сказал Макс Тиру. – Пусть там мало что осталось, но надо.

Они спускались в штрек, темнота чередовалась со светом. Деревянные перекладины подрагивали под их шагами. Макс механически переставлял ноги, пытаясь избавиться от предчувствия, что назад они уже больше не поднимутся. Конечно, можно было еще там, в домике Маста, упереться рогом и никуда не ходить. Не принимать навязанные правила, что с высокой вероятностью закончилось бы пулей в голову. А так… Это отсрочка. Еще одна. Жизнь превратилась во взятое взаймы время. А он еще жаловался на монотонность учебы в Академии.

Грошев пытался представить, что бы он сделал на месте Раимова? Фантазия сбоила. Дальше кресла, каменного глобуса и девушки, подозрительно похожей на Лису, в кружевном наряде на коленях, дело не пошло. Ох, на фига такие мысли сейчас.

Спускавшаяся следом Настя едва не наступила ему на руку, и он стал двигаться быстрее. Первый вопрос: почему их не убили сразу? Грош посмотрел вниз на автоматчика, вспоминая, как появился Раимов, пока они выясняли отношения после сеанса связи с пятой шахтой. Имена прозвучали в эфире и были услышаны. Сколько вопросов вызовет их бесследное исчезновение с хутора? Много. Но если свидетели дружно расскажут, как они поперлись в десятую шахту в поисках призрака? Студенты- псионники всегда подрабатывают: кто-то из-за денег, кто-то, чтобы ощутить значимость силы, подвластной не всем. Они ушли туда сами. Автоматчиков запросто можно переименовать в охранников и… что? Что должно произойти?

Лестница кончилась, Грош спрыгнул с нижней ступени и едва не задел макушкой низкий потолок. Невысокий Варкон и Лиса могли стоять в полный рост, остальным пришлось согнуться.

– Куда? – спросила девушка.

Бригадир включил фонарь. Вперед, насколько хватало луча света, уходил технический штрек, по полу были проложены рельсы. Вдалеке все так же равномерно гудел невидимый генератор. Метров через сто пятьдесят коридор закончился выступающим над пропастью каменным языком, на котором рельсы описывали петлю. На краю стояло приспособление, больше всего напоминавшее Максу колодезный журавль, только вот воду здесь не доставали, скорее наоборот, скидывали отработанную породу вниз.

– Старый отвал, – пояснил Варкон. – Жила ушла в сторону, и мы вместе с ней, – он указал на приспособление. – Микорский в тот день на разгрузке стоял, – мужчина подошел к краю и направил луч фонаря на каске вниз.

То, что осталось от тела, разглядеть можно было с большим трудом, и то, применив толику воображения.

Грошев вспомнил слова Маста о темноте и холоде, о смерти, что показал ему призрак, о ее проекции в головы живых, пусть и несмертельной. Видение вписывалось в картину. Убивший пасынка Микорский свалился в отвал, но умереть мог не сразу. Внизу темно и холодно. Лиса ухватилась за руку брата и заглянула за край.

– Тот покойник? – спросил Тир. – Или ищем другого?

– Сейчас проверим, – Макс подобрал с пола каменный осколок породы и спросил у Игрока: – Ты как?

Друг неопределенно махнул рукой.

– А так?

Грошев размахнулся и запустил камень. Снаряд приглушенно ударился в то, что осталось от тела, и скатился вниз. Лиса, Макс и Леха одновременно повернули головы влево. Стоило чему-то постороннему коснуться захоронения, как там за толщей земли и камня начала собираться энергия. Если потребуется, блуждающий будет защищать свои останки.

Грошев достал из кармана мешочек с золотом и качнул памятной вещью в воздухе, чувствуя, как энергия вернувшегося двигается вместе с ним.

– Леха?

– Что? Ничего не изменилось. Труп далеко, так что пока могу стоять и глядеть на камни.

– Это наш призрак, – сказал Макс, – но это не Микорский.

– С ума сошли? – возмутился Варкон. – Тир, если они такую бодягу кому из офицеров сольют, то с нас головы снимут. Микорский отбывал срок за убийство!

– Чей призрак ты утащила из бункера и привязала к Лехе? – спросил Макс у Насти.

– Сам знаешь, Лукин Ерофеиван, двадцать пять лет.

– А это, – он указал на гору тряпья, – по версии работников кайла и молотка, его убийца. Но призрак никак на него не реагирует.