– Красивый ритуал, по сути, повторение того, что совершил Керифонт. Положишь руки на камень, скажешь несколько громких и пафосных фраз. Сходи повеселись. Ребята с утра бегают, сосиски на кухне выпрашивают.

– Что-то мне не до веселья, – он взъерошил волосы. – Что вы сказали? Надо куда-то идти? А разве не здесь… – он оглядел зал с колоннами.

– Обычно да, – правильно понял замешательство парня Дорогов, – но после того, как все узнали о распределении, – он вздохнул, – они решили перенести все в место силы.

– Куда?

– В километре отсюда, где по легенде нашли Керифонта. Прогуляешься. Там очень красиво, кстати, когда еще выдастся возможность.

– Да ради Императора, – слова вышли излишне резкими.

– Они ничем не могут тебе помочь, а это позволяет им чувствовать себя не совсем беспомощными. Они даже первый камень выпросили, под подпись, представляешь?

– Камень Керифонта? И вы отдали? – не поверил Грошев. – Реликвию Императорского дома?

Профессор закрыл глаза и тихонько засмеялся.

– Нет, конечно. Это копия. Очень хорошая, между прочим. Неужели ты думаешь, что династия разрешит трогать реликвию каждому студенту. Первый кристалл в хранилище, там и останется. Идите спокойно, развлекайтесь, а вечером поговорим о кафедре археологии.

Третьим, кто предложил ему помощь, оказался Цаплин. Мужчина, стоящий напротив двери в капсулу перехода, одетый в джинсы, тонкий свитер и высокие ботинки, явно собрался уйти из бункера.

– Вряд ли пси-специалиста переведут в бухгалтерию, но мы можем притвориться, что нас преследует призрак и нам очень необходим именно ты, но, – он широко улыбнулся, – любой пси почувствует, что мы врем, так?

– Да, причем сразу. Так что не рискуйте.

– Уговорил, – не расстроился отказом Илья. – Не будем.

Он вставил кад-арт в панель, и белые лампочки сменились зелеными.

– Илья Веденович, – позвал Макс, – письмо не захватите? Матери написал, что все в порядке. Отсюда почту только завтра заберут, а вы уже сегодня в городе будете.

– Конечно, – мужчина забросил конверт в сумку и пожал парню руку сказал: – Увидимся. Я вернусь через пару дней, ты ведь еще будешь здесь?

– А куда я денусь, – развел руками Грошев.

– Тогда точно увидимся.

Дверь, чмокнув, открылась, Цаплин вошел в капсулу.

Макс пошел обратно, то и дело оглядываясь, испытывая смешанные чувства. Эти незнакомые люди беспокоились о нем куда сильнее знакомых. Куда сильнее его самого. И это было неправильно, это доставляло дискомфорт, с которым он не знал, что делать.

А может, дело с самого начала было в нем? Ему не за что ненавидеть этих людей, скорее он должен благодарить за спасенную жизнь. В то время как стоило увидеть Нефедыча, и злость вспыхивал, подобно факелу. Чистая простая ярость ребенка, оторванного от дома. Они не понимали, что он не мог оставить мать одну с тем, во что превращался отец, или им было все равно, ведь со стороны они оставались обычной семьей. Так уж получилось, что именно Куратор Инатара привез его в Академию, а Арчи возвращал назад после каждого побега. И это уже не изменить.

Обитатели Императорского бункера были попутчиками в малом эпизоде жизни, не успеешь оглянуться, как они пойдут свой дорогой. Но все-таки иногда он подумывал о том, чтобы лишить толстяка части его шоколадного запаса. Так что да, дело было в нем. Хорошо, что до отъезда осталось меньше недели, а то может случиться так, что они с Игроковым от безделья вынесут из Императорской сокровищницы особо ценный горшок. И ему торжественно присвоят звание вредителя, а не псионника.

Игроков нашел его сам спустя час и, показав упаковку алюминиевых банок с газировкой и посетовав на отсутствие пива, велел зашнуровывать ботинки, так как сегодня он, наконец, станет псионником версии три-ноль-ноль.

Проф не соврал, место было красивым. Плоская вершина высокого холма, усыпанная камнями в окружении светлых березовых стволов, а над головой голубое небо, казавшееся безграничным. В первый момент Макс просто стоял и дышал. Проведя столько времени под землей, в шахте, в бункере, он даже не осознавал, как сильно на него давили эти широкие коридоры узкого безоконного мира. За час пути они с Лехой выпили две банки лимонада, обсудили политику Императора и возможность очередного побега Грошева. Он даже не особо устал, подъем был пологим. Плюс две остановки и несколько опасливых взглядов друга, словно он мог рассыпаться на части в любой момент, особенно, если Макс хватался за бок.

– Привет! – поприветствовал их нестройный хор голосов.

Парень оглядел торжественный комитет по встрече и старательно растянул рот в улыбке. Почему все так хотят чувствовать себя нужными за чужой счет? Что ему здесь делать? Чего они ждут?

Два парня из охраны, которых он мельком видел на вахте, чуть в стороне соревновались, кто кого переплюнет. Рядом стоял гвардеец, единственный, кто не повернул голову в сторону пришедших. Сухарев сиял как новенький чайник, за его спиной возвышалась сложенная горкой пирамида из камней, очень напоминающая Грошу курган Темных веков. Лиса сидела на бревне, специально притащенным сюда кем-то и поставленном на два плоских красных кирпича. За ним черное кострище, так называемое «место силы», которое не раз использовали для пикников. И сейчас рядом с бревном расстелили скатерть, на которой стояла стопка одноразовой посуды, колбаса, сыр, хлеб, помидоры огурцы, может еще что, выпрошенное на кухни. Игрок присел рядом и стал выставлять на импровизированный стол банки.

Вот все участники церемонии – не самое популярное видно зрелище, раз жизнерадостный толстяк решил отсидеться в бункере. Дурацкая идея, если честно, даже переминающийся с ногу на ногу Сухарев начал это понимать.

Леха подхватил со скатерти бутерброд, откусил и приглашающе указал Грошу на каменную пирамиду, на вершину которой историк уже водружал мутный минерал.

– Давай быстрее посвящайтесь, а потом будем есть, – пробормотал друг с набитым ртом.

Грошев подошел к пирамиде и выжидательно посмотрел на Сухарева.

– Ну, ты должен положить руки на кристалл и произнести клятву, – смущался историк.

Кто-то из охранников засмеялся. Пронзительный издевательский звук, от которого Сергей вжал голову в плечи.

Макс положил руки на холодный минерал.

– Клятва, – Сухарев суетливо достал листок, расправил и попросил: – Повторяй.

Чужие гортанные слова вылетали из его рта, ломкими звуками оседая в чистом теплом воздухе летнего дня. Они ломали язык и скребли по горлу, словно что-то чужеродное. Некоторые были совсем непонятны, смысл других улавливался и без перевода с древнеимперского, те, что мало изменились и дошли до наших дней.

«…добле зати быть брежной защитой первой окропленной кровити служа», – оптимистично закончил Макс клятву.

На миг установилась тишина, налетевший ветер зашуршал пышными ветками кустов. Грош повернулся и увидел Лису. Девушка стояла в метре от него и смотрела на камень. Неправильно смотрела. Испуганно и жадно, словно сама хотела быть на его месте, хотела и до жути этого боялась. Она подняла на него глаза, и в них он увидел замешательство.

– Держите, – разбил тишину Леха и подал им с Серегой по банке лимонада. – Ну, как, Макс, чувствуешь прилив сверхъестественных сил?

– Вполне, – он снял руки с камня и взял жестянку. – Ну, распорядитель, а где речь? – рассмеялся Грош.

– Да расслабься ты уже, – хлопнул Сухарева по плечу Игрок. – Дело сделано.

– Ох, нет! Чуть не забыл, – студент неловко перехватил банку и достал из кармана металлическую цепочку, на которой покачивалась прямоугольная табличка. В первый момент Макс похолодел, пока не понял, что она чистая. Гладкий и ровный четырехугольник.

– Получишь номер – выбьешь, – Сухарев протянул Грошу подарок.

Лисицына взяла кристалл и поднесла к лицу, будто собиралась его понюхать. Один из охранников взял со скатерти банку с газировкой и перекинул товарищу. Свистнул, привлекая внимание Калеса, собираясь кинуть следующую, но тот не сводил взгляд с сестры.

– С посвящением, Макс, – Игрок поднял банку.

– С посвящением, – эхом откликнулся Грош.

– С посвящением, – неуверенно повторил Сергей и наконец-то заулыбался.

Они все улыбались. Сделали дело и расслабились. Грошев и запомнил этот миг таким, глупая идея, обернувшаяся неловкостью, осталась позади. Уже можно не думать ни о чем, просто стоять здесь на головокружительной высоте, вдыхать теплый пахнущий листвой воздух, пить приторно сладкий лимонад, есть бутерброды.

Калес продолжал смотреть на Лису, а та не сводила глаз с брата.

Банки соприкоснулись глухим, каким-то плоским звуком. Ту, что держал Леха, взорвалась, окатив всех пенящимся напитком. В воздухе повис запах газировки. На груди парня из охраны, который стоял рядом со скатертью, расцвел красный цветок. И пока мозг Макса переваривал увиденное, лихорадочно пытаясь понять, сопоставить картинку и определение, третий выстрел развернул и опрокинул навзничь Калеса.

Тонко и пронзительно закричала Настя. Пули летели, мягко клацая. Игрок среагировал первым, возможно, потому что банку выбило именно у него из рук. Леха опрокинул на землю Сухарева, Грош бросился к Насте. Последний оставшийся на ногах охранник упал за лавку, закрывая голову руками. Несколько пуль зарылись в дерево, выбивая щепу, несколько рикошетом отскочили от каменной пирамиды.

Голос, пришедший словно из ниоткуда, механической интонацией ввинтился в уши:

«Всем оставаться на своих местах, идет спецоперация Имперского корпуса».

Лиса все еще кричала, когда он повалил ее на землю. Огонь вели слева, там, где кустарник переходил в редкий березняк. Грошев был почти уверен, что смог разглядеть двигающие в листве фигуры в камуфляже.

– Макс, – заорал Леха и указал рукой на скопление камней на краю плоской вершины. Штук пять больших в человеческий рост валунов, облокотившихся друг на друга. Беда в том, что до них было метров двести свободного пространства.

Из-за лавки выглянул светловолосый охранник и кивнул Игрокову. Настя дергалась, стремясь сбросить с себя парня и кинуться к уткнувшемуся лицом в мелкие камушки брату. Макс прижал ее к земле, не давая подняться, руку царапнуло что-то твердое. Кристалл Керифонта, вернее, его копия. Грош схватил минерал и, оставляя на поверхности кровавый след, сунул в карман. Ткань тут же оттопырилась, твердые грани впились в бедро.

«Идет спецоперация Имперского корпуса», – повторял механический голос.

– Давай! – рявкнул Игрок на смотрящего дикими глазами Сухарева. – Пошел, зигзагом. Быстро!

Пусть историк и был… историком, первые три года он провел в Академии на общем потоке, а там учат выполнять приказы на уровне рефлексов, во всяком случае, стараются.

Сергей побежал, петляя, как заяц. Леха следом. Макс рывком поднял Лису, но она снова рванулась к брату. Этот рывок спас ему жизнь, пуля прошла в том месте, где секунду назад была голова. Грош больше не церемонился, схватил ее и, перекинув через плечо, побежал, слыша за спиной шорох шагов светловолосого охранника.

Всем, что прикрывало их от неизвестных стрелков, были невысокие кусты да пирамида камней. Настя брыкалась, он бежал, стараясь сохранять равновесие. Это была лотерея, рулетка: повезет – не повезет.

Им повезло, они добежали, пусть и не все. Охранник, молодой парень, с которым они так и не успели познакомиться, не просто добежал до укрытия, он свалился за крайний камень, зажимая руками бедро, из которого толчками выходила кровь.

– Аааа, – хрипло заорал он, и Леха, оставив съежившегося Сухарева на земле, кинулся к парню.

Макс снял с плеча Лисицыну, не успевая удивиться тому, что не заметил, в какой момент девушка перестала вырываться. Парень почувствовал, как прикасается рукой к чему-то влажному, и замер, словно его окунули головой в прорубь. Все потеряло значение по сравнению с тем, что он мог увидеть. Их ссора, ее тайны, их семьи, вранье – все показалось таким мелким и несущественным.