Надо было видеть моё лицо в этот момент. У меня опять отвисла челюсть. Врать я не умел, следовательно, поддержать наглую, пусть и во благо, ложь был не способен. Мне показалось, что я слышу закулисный смех, как в ситкомах, когда происходит что-то до ужаса нелепое и комичное. Пока я боролся с яростным желанием хлопнуть себя по лбу и простонать что-то в духе: «Иисусе…» – Скэриэл продолжал, по моему мнению, ухудшать ситуацию.

– У вас чудесная семья. – Он торопливо уселся за стол. – Я всегда хотел иметь старшего брата и младшую сестрёнку.

Он лучезарно, во все тридцать два зуба, улыбнулся Гедеону, а затем повернулся к Габриэлле. Сестра прыснула и поспешно закрыла рот ладонью, продолжая беззвучно смеяться, как будто ей сделали забавный комплимент. Гедеон выглядел так, словно собирал всё самообладание в кулак, чтобы не перевернуть стол.

Я уселся на своё место и под столом, незаметно от всех, больно ударил Скэра ступнёй по голени. Тот даже бровью не повёл. В это время Фанни наполнила наши стаканы водой, а Кэтрин разлила по тарелкам наваристый куриный суп. Сильвия стояла за спиной Гедеона и смотрела на Скэриэла как на самую большую ошибку в мире. Как будто он одним своим присутствием за столом с чистокровными плюнул ей в душу.

– Очень вкусно пахнет. – Скэриэл продолжил пугать всех своим дружелюбием; теперь он взялся за Кэтрин, которая хотела поставить наполненную тарелку рядом с гостем. Её руки дрогнули, когда он внезапно к ней повернулся.

Когда все получили свои порции, Гедеон первым взял ложку, и мы последовали его примеру. Обычно наша семья после смерти мамы ела молча, за столом болтала только Габи, но Скэриэл ничего не знал о наших ужинах, а трещать как сорока – в этом он был мастак. Не знаю, как описать этот ужин, но я точно запомнил его на всю жизнь. Никогда ещё мне не доводилось пережить столько эмоций, как за эти полчаса.

Когда мы только принялись за еду, меня одновременно охватили волнение, отчаяние и страх, казалось, моя спинномозговая жидкость вскипит, как вода в чайнике. Но это было только начало представления под названием «Скэриэл Лоу на ужине у Гедеона Хитклифа».

Габриэлла опять заговорила о балете, подругах и школе. Скэр уцепился за первую тему и поведал о том, как в детстве с мамой ходил на постановку «Щелкунчик и Мышиный король». Это была такая трогательная история, что я даже расслышал, как Фанни – они с Кэтрин, само собой, подслушивали – охнула от умиления. Габи с большим интересом слушала Скэриэла и задавала вопрос за вопросом, отвечая на которые, тот умудрялся ещё красочнее расписывать тот далёкий вечер. Возможно, я бы тоже умилился, если бы не знал, что Скэриэл врёт как дышит. Но делал он это настолько правдоподобно, что уличить его во лжи было бы по меньшей мере бесчеловечно с моей стороны.

Если вначале Гедеон готов был окунуть Скэра в кастрюлю с горячим супом, то сейчас, наблюдая, как Габи смеётся и получает удовольствие от общения с ним, стал чуть снисходительнее, просто сидел, будто воды в рот набрав. Не знаю, специально ли Скэр выбрал тактику игнорировать меня и всё внимание посвятить окружающим, но это работало. С Габи он болтал на любые темы. Затем пару неловких минут восторгался сорочкой Гедеона, а брат при этом выглядел так, будто его сейчас стошнит прямо в тарелку. Следующим номером Скэриэл сообщил растерянной Сильвии, что она похожа на знаменитую актрису, недавно получившую «Оскар». Он раз десять повторил, как божественен суп, и довёл Кэтрин и Фанни до того, что обе вышли к нам в столовую забирать пустые тарелки красные, как спелые помидоры. Когда Фанни наполняла стакан Скэра, он добил её строчками из стихотворения неизвестного мне октавианского поэта.

Гедеон выглядел таким изумлённым, словно до последнего был уверен, что «мистер Лоу» не знает алфавита, а если и умеет считать, то только до десяти.

Я думал, что умру прямо здесь, сидя на стуле, пока Скэр охмуряет всех вокруг.

Когда Фанни подала свой фирменный яблочный пирог, теперь улыбаясь Скэриэлу, как родному сыну, тот рассказывал романтичную историю о том, как познакомились его родители. Шёл дождь, мама, ещё совсем юная, забыла зонт, и отец предложил проводить её до остановки. Так они поделили большой красный зонт тем осенним днём, а через два года стали семьёй. А потом настал тот злосчастный день, когда они попали в автокатастрофу. Казалось, что сейчас Сильвия, Кэтрин, Фанни и Габи утопят нас в слезах, подобно Алисе из Страны чудес.

Ужин подошёл к концу, и я был рад поскорее скрыться в своей комнате, но Скэр вызвался помочь прислуге. Он схватил все стаканы и понёс их на кухню под одобрительный смех Кэтрин и Фанни. Когда он вернулся ко мне, я сидел на кровати всё в том же одеянии.

– «Щелкунчик и Мышиный король»? – скептически спросил я.

– Приврал немного, – с лукавой улыбкой ответил Скэр, заваливаясь рядом. Он выглядел уставшим.

Приврал немного? Скорее, основательно заврался.

– Что по поводу первой встречи родителей?

– Увидел эту сцену в каком-то старом фильме, кажется, шестидесятых годов. Я, по правде, не знаю, как познакомились мои родители.

– Ты болтал без умолку.

– Один из моих непревзойдённых талантов, – гордо объявил Лоу, – я как Демосфен, мастер в ораторском искусстве.

– Скорее, мастерски пускаешь пыль в глаза.

– Этим тоже можно гордиться, – улыбнулся Скэриэл.

У меня не осталось сил спорить. Я просто был чертовски рад, что эта пытка под названием семейный ужин закончилась.

В дверь постучали, когда мы сели играть в Resident Evil. Я услышал голос Сильвии:

– Господин Готье, не могли бы вы заглянуть в кабинет, вас ожидает господин Гедеон?

– Да, хорошо… Спасибо!

Я испуганно переглянулся со Скэриэлом. Тот шутливо уверил:

– Он не будет тебя убивать при таком количестве свидетелей в доме.

Я ударил его локтем в бок, от чего он сгорбился и зашипел.

– Не одному же мне страдать, – пошутил я в ответ.

Покидая комнату, я угрюмо обернулся. Скэриэл сделал вид, что плачет, и помахал мне рукой на прощание. Я показал ему средний палец и хлопнул дверью.

Гедеон сидел в одном из глубоких кресел и при виде меня даже не пошевелился. Я нерешительно встал у двери, на всякий случай готовя пути к отступлению. Но брат незаметным кивком указал мне на второе кресло. Я скованно сел на самый край.

Наступила пронзительная тишина. С прямой спиной, чуть расслабленный, брат сидел, закинув ногу на ногу. Медленно приподнял правую руку. Опёрся на неё головой. Настоящий аристократ в раздумьях. Он смотрел на меня долго, выжидающе, как будто я должен был в чём-то сознаться.

– Ты скорее всего не представляешь, какую кашу заварил, верно? – раздался спокойный голос, в котором я легко различил металлические нотки. Гедеон был зол, но пока контролировал свой гнев.

– Я не хотел…

– Оставь эти оправдания для кого-нибудь другого, – перебил он и потянулся к столу за CD-диском. – Знаешь, что это?

Я помотал головой.

– Видео с камер клуба. Выкупил сегодня у них. – Гедеон надавил на диск и быстрым движением расколол его. – Запросили бешеные деньги за получасовые кадры, где тебя обрабатывают два низших.

Два низших? Билли была не одна? О ком он говорит… Видимо, по моему лицу было ясно, что я ничего не понимаю.

– Девушка отвлекала, а парень за спиной подкинул таблетку в твой сок. Стандартная схема. К счастью, твой дружок вовремя подоспел.

Я должен увековечить этот день. День, когда Гедеон похвалил Скэриэла.

– Сегодня он может переночевать у нас, Сильвия приготовила ему спальню для гостей. Но я хочу, чтобы он не попадался мне на глаза. Моя благодарность не вечна.

Я кивнул.

– На этом всё, ступай.

В такие минуты Гедеон был точной копией отца. Поднявшись, я направился к выходу, но запнулся на полпути. В голове с космической скоростью проносились вопросы. Что произошло с Оскаром? Где он сейчас? Что было в полицейском участке? Почему Оскар бросил меня в клубе? Гедеон заметил моё замешательство и раздражённо спросил:

– Ну, что ещё?

– А… хм… – Я мялся и не решался задать вопрос. – А что с Оскаром?

Кажется, я опрометчиво вытащил красную тряпку перед разъярённым быком. Гедеон стремительно поднялся, оскалился – и быстрым шагом настиг меня. Испуганный и растерянный, я отскочил назад и спиной ударился о дверь.

– Волнуешься за него? Или ты с радостью ещё раз поскакал бы с ним в «Яму»? – Гедеон исходил ядом.

Он прижал меня к двери, подступил вплотную, наклонился – и я только сейчас заметил блёклые светлые веснушки на его носу и щеках. Почти такие, как у Габи.

– Конечно нет! – возразил я так яростно, словно от этого зависела моя жизнь. Но, кажется, так оно и было.

– Если я ещё раз увижу тебя в компании Оскара, вы оба окажетесь в больнице на соседних койках. – Он проговорил это медленно и чётко, как будто я был несмышлёным ребёнком и не понимал нормальную речь. – Уяснил?

– Да-да, – закивал я.

– А теперь проваливай, – процедил он.

От его презрительного взгляда по телу пошёл холодок. Я никогда не чувствовал себя настолько ничтожным, как сейчас. Гедеон развернулся на пятках и отошёл, всё ещё клокоча от ярости. Я слепо пошарил рукой, дотянулся до ручки, приоткрыл дверь и пулей вылетел из кабинета.

Когда я ввалился в свою комнату, дыхание перехватило. Я был словно загнанный в силки зверёк, еле держался на ногах. Скэриэл подскочил ко мне, глядя во все глаза.

– Что… Что случилось?

Колени подогнулись. Я просто упал на ковёр – и Скэр чудом меня поддержал. Я всегда собой владел, даже не проронил ни слезинки на маминых похоронах, но сегодня всё пошло не по плану. Мне было больно. Из-за Гедеона. Почему он себя так ведёт, почему держится со мной, словно я его злейший враг? Что я ему сделал? В чём провинился? Я не виноват, что родился в этой семье и стал его младшим братом!

Лицо горело. Я пытался скрыть всё от Скэриэла, но прерывистое дыхание, хлюпающий нос и красные глаза, которые я тёр, говорили сами за себя. Я ненавидел себя за свои эмоции. Ненавидел Гедеона за то, что он мой брат. Ненавидел Скэриэла за то, что он стал свидетелем этой ужасной сцены.

– Готи, ну что ты, – почти проскулил он над моим ухом.

Я всё ещё чувствовал его горячую ладонь на своей спине. Он успокаивающе гладил меня, и от этого хотелось разрыдаться ещё сильнее. Но, к счастью, я недолго размазывал сопли. Успокоившись, вытер лицо рукавом рубашки и замолчал. Мне не хотелось говорить. Нужно было просто побыть в тишине со своими мыслями. Скэриэл это знал, и я был ему благодарен. Он сидел рядом – я чувствовал его плечо – и молчал, уткнувшись в книгу. Он не читал, просто смотрел на один и тот же разворот минут двадцать.

Сильвия постучала в дверь, когда мы оба пришли в себя и вернулись к Resident Evil.

– Мистер Лоу, пожалуйста, пройдите за мной, я покажу вам вашу спальню на сегодня.

Скэриэл прыснул, услышав «мистер Лоу» из уст Сильвии.

На часах было около одиннадцати вечера. Я успел умыться, почистить зубы и теперь готовился ко сну. На ходу скинул рубашку и брюки, скомкал их и бросил в сторону.

Сон не шёл. Наверное, я перенервничал и теперь не мог заснуть, как после выматывающей спортивной тренировки. В полночь в дверь тихо постучали. Я поднялся и открыл, уже зная, кто меня там поджидает.

Скэриэл вошёл посвежевший после душа, в пижаме (наверное, Сильвия дала), с подушкой и одеялом. Уверен, ему выдали и тапочки, но он, как обычно, пришёл босой.

– Не могу заснуть, – прошептал он.

– Я тоже.

Мы улеглись на моей кровати, каждый под своим одеялом. Это было очень кстати, потому что часто он утягивал общее одеяло, и я замерзал ночью.

– Спокойной ночи, – вскоре проговорил Скэриэл и зевнул.

– Ага, ночи.

Пока Скэриэл сладко сопел, я битый час не мог заснуть. Меня не отпускали события последних двух дней. Почему Гедеон злится на меня? Я ведь был жертвой. Всё, что мне сейчас хотелось, – это узнать от Оскара, зачем он так поступил. Может, специально отвёз меня в клуб? Чтобы рассорить с братом, ведь тогда я бы мог выбрать его в наставники? Звучало как третьесортная чушь. Но меня правда волновало, было ли это злым планом или неудачным стечением обстоятельств?

– Скэр? – шёпотом позвал я.