– Легко сохранять гордый и надменный вид, когда всю работу за тебя выполняют другие. Вы научитесь рубить дрова, разводить костер, работать с энергией и линиями магопередач, готовить еду, шить одежду, ходить за скотиной… да много всего! И только вы определяете границы своих возможностей. Отброс общества не тот, кто родился без титула и не тот, кто ходит в рваных штанишках, – я щелкнула по носу водника, стыдливо прикрывающего дырку на одежде. – Отброс тот, кто безразличен к бедам других и считает себя выше только по факту рождения. Тот, кто глух к чужим бедам. Тот, кто пройдет мимо нуждающегося в помощи.

У ребятишек заискрились глаза. Если бы в свое время маркиза Демира не поддержала меня, не нашла бы нужных слов, моя жизнь сложилась бы иначе.

– А теперь, – я театрально вздохнула и поднялась, отряхивая подол изумрудного дорожного платья. Ребятня кинулась мне помогать, но в результате сделали хуже – ткань украсилась множеством отпечатков грязных ладошек.

– Ой… Простите, леди! – перепугались они, но я задорно улыбнулась, тряхнула подолом, и он очистился. – Ого! Леди – маг?

– Дом Земли, – исполнила шуточный реверанс. – А теперь, мне нужна ваша помощь, иначе я опоздаю на отбор. Вы же подскажете, как срезать путь?

– Идемте! Идемте, леди, мы покажем!

Подхватив мой чемодан, провожатые повели меня… За лестницу! Смех и только, но она оказалась зачарованной! Стоило присмотреться и лестница подернулась мутно-зеленой пеленой, за которой угадывались очертания замка. Я смело шагнула сквозь иллюзию и реальность перестроилась. Из тумана прорезались острые золоченые пики величественного дворца, мощные башни со стрельчатыми окнами, монументальное тело дворца, украшенное цветами и символами стихий. На огромном парадном крыльце участниц ожидала делегация: женщина в нарядном платье, несколько господ, множество охраны и слуг. Над крыльцом, на просторном балконе, украшенном флагами четырех Домов, стоял мужчина. С такого расстояния я не могла разобрать ни его лица, ни отличительных знаков на одежде, но почувствовала взгляд. Уже знакомый взгляд.

Сердце забилось рвано, будто в меня вошла чья-то рука и сжала его, пытаясь выжать как лимон. Насилу отгородилась от ментального воздействия и отшатнулась.

– Леди, вам нехорошо? – переполошились парнишки. – Вы чегой-то сбледнули!

– Лучше сказать – побледнели, – поправила, ласково потрепав рыжего по буйной шевелюре. – Все хорошо, благодарю за беспокойство.

Нам навстречу уже семенила прислуга в шикарных зеленых ливреях и белоснежных лосинах. Я нырнула в кошелек и достала шесть серебряных монеток – по одному на помощника. Ребята испуганно отшатнулись.

– Эй! Вы честно выполнили работу. Не стыдно брать деньги за помощь, если предлагают! Спасибо.

Вложила по монетке в каждую грязную ладошку и улыбнулась ребятам на прощанье:

– Чуть не забыла. Если однажды понадобится помощь, найдите леди Рейну Дархат-Нуар. Вы помогли мне, когда я нуждалась, а я помогу вам, если понадобится.

– Спасибо, – ответил старший из них, сжимая в ладони монету. Но его голос показался мне чересчур взрослым. Низким, глубоким, непохожим на голос ребенка. – Удачи на отборе!

С улыбкой кивнула, передавая чемодан подоспевшей прислуге. Когда обернулась – ребятишек уже и след простыл.

Что за…

Они не могли убежать с такой скоростью – в воздухе бы осталась пыль, да и топот деревянных подошв о мостовую звенел бы еще долго. Кто они?

– Леди Дархат-Нуар? – слуга оторвал меня от мыслей. – Вас ждут.

У парадного входа меня встретила распорядительница: немолодая дама со взглядом строгой воспитательницы из детского сада. Ухоженная, с приятной, домашней полнотой и безупречной осанкой. Она придирчиво осмотрела меня, махнула веером, заставляя меня покружиться, и, приподняв тонкую бровь, сухо поприветствовала:

– Меня зовут леди Балинуэй, я – распорядительница отбора. Поздравляю, вы прошли первое испытание.

Она старалась выглядеть строгой, но, чем дольше я ее рассматривала, тем шире улыбалась. На внешних уголках ее глаз и губ – россыпь мелких морщинок, значит, женщина много смеется. Во время разговора она нет-нет, но поворачивает ладони внутренней стороной кверху и чуть приподнимает. Обычно таким жестом подзывают к себе собак или зовут маленького ребенка, делающего первые шаги. Ее слова – резкие и сухие, а тон – мягкий и приятный, только так разговаривают с детьми. К тому же, едва заметное акварельное пятно на подоле платья мог оставить только ребенок. Не похоже, чтобы мать бросила детей ради участия в отборе, значит, распорядительница отбора – нянька? Умно.

– Только не ставьте меня в угол, – искренне улыбнулась, проверяя догадку.

Полноватые губы распорядительницы открылись буквой «о», а брови взлетели.

– Если продолжите в таком духе, леди, я буду вынуждена отвести вас на конюшню и выпороть! – возмущенный тон трещал по швам. Женщина едва сдерживала улыбку.

– Не похоже, чтобы вы когда-либо этим занимались, леди Балинуэй, – указала взглядом на ухоженные руки женщины. – Разве что крапивой. У вас свежий ожог между большим и указательным пальцем правой руки.

Она почесала саднящее место и, убедившись, что поблизости только слуги и охрана, прошептала:

– Крапива – великолепный модулятор поведения, она творит чудеса! Это бесплатный совет на будущую семейную жизнь, – женщина подмигнула.

– Ее применять к мужу или к детям? – спросила тем же заговорщическим тоном.

– Смелости хватит? – раздался за спиной отдаленно знакомый голос.

Распорядительница расправила плечи так, что хрустнули позвонки, хотя она и без того образец грации. В ее-то годы! С ее-то полнотой! Я восхищена.

– Зависит от поведения мужа и детей, – выпалила без заминки и повернулась к незнакомцу.

Сердце стукнулось о ребра и в панике заметалось внутри. Моргнула, а когда подняла ресницы, мужчина уже ушел, оставив после себя терпкую ноту миндаля и свежесть морского бриза. Морем пахнет чистая магия.

Я только что сказала императору, что выпорю его крапивой за плохое поведение? Класс.

Иллюзия пала, и внизу перед крыльцом проявилась толпа вымотанных и взъерошенных участниц, проваливших задание.

– Проходите внутрь, леди. Удачи на отборе, – по-доброму пожелала распорядительница, и я последовала за лакеями.

Нас разместили в большом актовом зале с высоким потолком и окнами во всю стену. Каждой выделили стул с подлокотниками и приставной столик для вещей. Первое испытание прошли только двенадцать девушек, но внутрь пригласили всех.

Участницы кинулись прихорашиваться. Я заметила леди Раталин, соперницу из Дома Земли и, подхватив ридикюль, последовала за ней.

– Привет. Ты ведь тоже из Дома Земли? – окликнула ее, играя милую дурочку.

Девушка смерила меня быстрым взглядом и, поджав губы, продемонстрировала кольцо на длинных пальцах.

– Это, по-моему, заметно.

– Прости, я не знала, как начать разговор! Ты такая уверенная и сильная, что… Ну, просто кроме нас двоих никто из землянок первое испытание не прошел. Может, будем держаться вместе?

Девушка хмыкнула и пошла дальше.

– Не думаю.

Мы вошли в уборную. Будь передо мной мужчина, я бы давно вырубила его ударом по ушам или излюбленным – в кадык, но с женщинами так нельзя. Поэтому траурно вздохнула, извлекла из сумочки банку с кремом и сделала вид, что размазываю по коже. Я же не сумасшедшая, мазаться ядом синеухой жабы. Леди Раталин подкрашивала губы блеском и бросала на меня взгляды через зеркало, делая, впрочем, вид, что я ее не интересую. Ах, скольких девушек сгубило любопытство…

– Понимаю, мы конкурентки, но все же… сработало? – я завинтила крышечку и повернулась к сопернице, картинно задержав дыхание.

– Что это? – она почмокала губами и убрала косметику.

Обернувшись по сторонам, я прошептала:

– Это эликсир красоты с феромонами! Его не различить – это же не магия, а вытяжка из цветов и рогов козла. Формально не запрещено. На войне же все средства хороши, не так ли?

Она придирчиво осмотрела мое лицо и нервно приказала:

– Дай мне тоже.

– Нет! Ты что… Он сделан на заказ, под мою ауру! На тебе может и не сработать. Да и вообще, ты не захотела дружить, так что, – я высокомерно вздернула подбородок и, оставив приоткрытую сумочку на краю умывальника, отправилась в кабинку.

– Как говорится, не рой яму ближнему своему, сам в нее угодишь! – вещала из-за двери, подглядывая в щель. – Надо было соглашаться на дружбу. Худой мир, как любила говаривать моя бабушка, лучше доброй ссоры.

Понятия не имею, кем была моя бабушка, но в данном случае, неважно, что ты говоришь, главное говорить без остановки.

Девушка притихла, прислушиваясь к моей болтовне, а потом юрко нырнула в мою сумочку, откупорила крышку, зачерпнула побольше крема и размазала его по лицу. Вот это она от души так от души! Трясущимися руками, леди убрала баночку обратно и лихорадочно втерла в себя крем.

Любые процессы в организме можно контролировать, но сложнее всего – чих и желание ржать. Не смеяться, а хохотать в голос. Других учу не смеяться над чужим горем, а сама… Но, честное слово, отсутствие мозгов – целая трагедия!

Дернула за рычаг, и вода громко зажурчала.

– Что ж. Если войдешь в десятку от Дома Земли, так и быть, я подумаю, стоит ли с тобой подружиться, – высокомерно заявила леди Раталин и, помыв руки, покинула уборную.

– Подумает она. Обязательно подумает. Над противоядием…

У меня-то оно имелось! Капнула две капли в крем, тщательно перемешала и положила на место. В нашем деле главное не оставлять улики, а, когда поднимется скандал, ангельски похлопать ресницами и разрыдаться от несправедливых обвинений.

Ожидание затянулось. Постепенно зал наполнялся участницами, стало тесно, душно и слишком шумно. Напоминало вокзал в восточных кварталах Иерхиона: то же многоголосье женской ругани, тот же удушливый запах пота и сладких духов, то же обилие красок, аж до рези в глазах! Казалось, еще чуть-чуть, и соседка справа заорет: «ковры, кому ковры? Два по цене трех, только сегодня, не упустите акцию! Мужикам скидки и мордой в титьки, симпатичным в титьки – бесплатно!» Ирхишки те еще проныры… купишь два по цене трех, еще и от счастья расцелуешь, и только дома задашься вопросом – на кой тебе два ковра, да еще и по такой бешеной цене.

В колорит восточного базара ворвалась до боли знакомая нота тоном сопрано. У леди Раталин отменный голос, ей бы в оперу, а не в императрицы! Лицо второй красавицы и первой хитрюги Дома Земли (после меня, разумеется) пошло красными волдырями. На вопли подоспела распорядительница.

– Да это же она, как вы не поймете! Она дала мне свой крем! А ну достань, ну помажь! – верещала леди Раталин, тыкая в меня тонким пальцем.

С видом оскорбленной невинности, я извлекла из сумочки крем и нанесла на лицо.

– Всего лишь капелька феромонов и рога козла, – протянула растерянно и дала крем распорядительнице. – Прошу меня простить, леди Балинуэй, если феромоны запрещены, но в Уставе отбора я не нашла такого запрета.

– Похвально, что вы его вообще прочли, – всплеснув руками, произнесла распорядительница. – Напомните, какое наказание ожидает участницу, строящую козни?

– Немедленное исключение, – заявила смиренно и похлопала ресничками. А теперь больше пафоса богу пафоса, добавила голосу заискивающих ноток: – Может, не стоит наказывать леди Раталин столь строго? Наверняка она чем-то отравилась, или у нее аллергия, вот и обвинила меня на эмоциях. Проявим милосердие? Я ее прощаю и не держу зла.

– Зла она не держит, негодница! – заверещала краснолицая землянка. – Да я тебя…

Леди Раталин было дернулась, но быстро передумала драться.

– Прощение и милосердие – непозволительная роскошь для будущей императрицы, – вздохнула распорядительница и сложила руки в замок. – Боюсь, леди Дархат-Нуар, я связана по рукам и ногам. Император не терпит беспорядка.