Даже не представлю, что нашло на меня. Не знаю, почему Бриолис допустил это. Он высился у дивана и не двигался. Но я заметила на столе Носа замороженные и запакованные порталы. Мы выбирали из них, собираясь на миссию. Какие лучше – дальнего действия, ближнего, большие или на пару существ. В итоге взяли и те, и другие. И несколько штук остались невостребованными.

Я схватила плотную аурную упаковку, на ощупь удивительно похожую на пластиковую. Вспомнила, как Ковалль активировал ее. Послала горячий импульс, потом второй. Упаковка нагрелась и стала мягче. Расползлась с оглушительным для меня звуком, похожим на гудение воды в трубах. Портал стремительно вырвался на волю. Запульсировал в руке черной кляксой. Я создала длинные аурные щупальца, развернула портал как конфету – и выбросила в пространство, словно мячик.

Почему Бриолис тогда не препятствовал, я не поняла. Заметила только, что он создает второй видеофон. Не видела, с кем пытается связаться Бриолис, – не смотрела в экран-облачко.

Задала порталу цель по памяти.

Обнаружила, что он словно бы оцифровывает, работая как компьютер или программа. Заклятье напоминало трех аллигаторов, которые соединялись и двигались внутри плотной, черной и блестящей субстанции. Я чувствовала, что звери меня поняли. Во всяком случае, уловили направление.

Портал быстро растекся в пространстве, резко обрел плотность и трехмерность, раскрылся длинным черным туннелем.

Я прыгнула… несколько раз кувыркнулась – некому было меня удерживать. Я больше не чувствовала руку Ковалля, его поддержку, тепло и заботу… Я сама должна позаботиться о маге… Если хочу испытать подобное еще хотя бы раз, заново…

Я приземлилась в центре полянки. Крохотной, округлой, с неровной почвой…

Вокруг – куда ни кинь взгляд – никого из знакомых не обнаружилось. Только болото, которое чавкало, издавало странные громкие звуки, похожие на утробный зов кита, выбрасывало в воздух гигантские пузыри. И те лопались, разбрызгивая жижу.

Пахло гнилью и тиной, водорослями и камышами.

Но ни полянки, созданной Коваллем, ни спиральных дорожек, сделанных Олтриксом, я нигде вокруг не увидела.

Черт! Промахнулась! Не смогла правильно сориентировать портал в пространстве и времени! Надо было лучше учиться пользоваться сложной техномагией агентства Бриолиса!

Понимала, что просто времени не представилось. Я ведь не отдыхала на пляжных курортах, не смотрела телевизор и не лентяйничала… Но все равно себя осуждала.

Беспомощно оглядывалась, нервно вздрагивала, больше не в силах ничего предпринять, и честила себя мысленно на чем свет стоит.

Почему-то вспомнилось далекое прошлое…

…Клубы дыма – черные, как вороны, – кружат над головой оголтелыми стаями. Горячий воздух забивается в нос, обжигает легкие и будто пытается разорвать изнутри, расплавить внутренности, отравить пеплом и строительным мусором. Боль… боль… и еще раз боль. Такая, что даже плакать и ныть не хватает сил, не то что сражаться. Каждое движение, мизерный рывок тысячекратно прибавляет страданий. Каждая секунда преумножает их. Глаза слезятся, напирает рыжее месиво – стена огня пожирает людей. Лижет их, словно на вкус пробует, вначале касается почти робко, и жертвы заходятся в боли и плаче. Затем сжимает кулак из пламени – и человек превращается в факел. Вопли, стенания, плачь затихают… уступают место тихому потрескиванию – пожар смачно заканчивает пиршество, будто гурман костями похрустывает…

Танюшка жмется к ногам все сильнее… Беспомощная, маленькая, родная и живая… Зажмуренные до покраснения веки, пепел на растрепанных каштановых косичках, черные зевы подпалин на платье…

И это для меня самое страшное. Погибнуть самой – несправедливо, ужасно, но знать, что и дочка лишится жизни… Такая маленькая, такая веселая, игривая и замечательная девочка…

Перед глазами проносятся кадры…

…Прозрачная кювета для новорожденных в дорогом, комфортабельном платном роддоме – муж подсуетился – «любимые девочки» должны получать все самое лучшее. У изголовья новенькой кровати расположились две кнопки: красная и голубая. Красная для вызова медперсонала, голубая от приборов, что меня сканируют.

С потолка светят длинные лампы – чуть голубоватыми мягкими лучами. Малышка сопит на белой простынке. Такая сильная, пусть и крошечная, – она кричала после рождения так, что у меня уши едва не заложило. И одновременно такая хрупкая – даже на руки брать боязно. Самая родная… самая красивая… моя доченька, моя Танюшка. Только недавно пиналась в животике – и вот уже рядом, сладко посапывает. Хочешь прижми, хочешь укачивай, хочешь целуй в носик-кнопочку…

…Ходунки с колесиками тихо поскрипывают, и Танюшка задевает стул, падает. Я хватаю свое земное сокровище – баюкаю малышку и успокаиваю. Еще трясусь от животного страха, а дочка уже задорно хихикает – играет с моими непокорными локонами…

…Я чем-то отравилась. Вызывала скорую. Выворачивало и мутило, хоть волком вой. Слабость разлилась по телу испариной, руки и ноги казались ватными. В голове плыл туман перед обмороком… А тут еще промывание желудка. Врач скорой – суровый, серьезный мужчина, вливает соленую воду литрами. Не дает ни вздохнуть, ни сказать, ни опомниться, ни передохнуть после экзекуции… Снова и снова заставляет пить… и все опять выходит наружу… И моя маленькая растрепанная девочка в розовой пижамке с красивыми феечками, что носится вокруг, обнимает, стискивает… «Мама, мама! Немедленно обещай, что ты выживешь и полностью вылечишься!» Именно она меня и вернула к жизни, а вовсе не старания врача скорой…

…И вот теперь у меня не получалось помочь дочурке, спасти, вытащить. Она меня всегда так поддерживала… В любой самой тяжелой ситуации светила ясным маячком надежды и веры в то, что все образуется… А я… оказалась плохой матерью…

Нет ничего страшнее и ужаснее, чем знать, наблюдать, как гибнут близкие…

Танюшка выжила, но вот Ковалль… Неужели я его потеряю?

Накатило глухое, глубокое отчаяние. Сердце стукнулось о грудную клетку и, казалось, окаменело, больше не бьется.

Захотелось лечь на влажную землю и свернуться клубочком до лучших времен. Безнадежность растеклась по телу слабостью. Желания оставили, мысли выветрились. Я ведь использовала свой шанс, другого, думаю, уже не представится. Я не смогла добраться до Ковалля… Просто ничего у меня не получилось. Портал работает в одну сторону. Наверное, уже растворился за ненадобностью. А я застряла посреди болота. Не то что Ковалля – себя не выручу. Деваться некуда – вокруг топи. Земли неведомой, враждебной Сварайи. У меня же ни карты, ни заклятья ориентирования, ни новых порталов для дальних прыжков. Теперь я не только не найду первородного, но и сама отсюда не выберусь…

Как? Летать химеры не способны. Кочки в болоте выглядят скользкими, в любой момент готовыми развалиться. Скакать по топи – тот еще квест. Выходит, я тоже в беде. Беспомощная, растерянная посреди болота. Мало остальным головной боли. Тут еще трехликая, что не умеет даже корректно пользоваться порталами!

Все-то у меня вечно наперекосяк!

…Я повела в ресторан дочку, и я же решила прыгнуть порталом. Всегда и везде я виновата! Плохая мать, непутевая трехликая… Просто неумеха, каких свет не видывал.

Секунду или больше я предавалась унынию… Но затем случилось нечто невероятное. То ли это Танюшка вернула мне уверенность, то ли я все еще чувствовала Ковалля, просто не так четко, как внучка первородного… Теплая волна прокатилась по телу, согрела разом и мышцы, и душу. Словно кто-то погладил издалека – заботливо, ласково и с любовью… Озарение пришло вспышкой молнии, и в голове резко прояснилось.

Спокойно! Я ведь не простая колдунья! Уникальная трехликая химера Дарина. Я подчиняю себе заклятья, умею разговаривать с ними и уговаривать…

Я встряхнулась, рывком убрала со щеки волосы и поймала уходящий в небытие хвост портала.

Нет уж, голубчик! Дудки! Если я по силе равна первородным, то и тебя доделаю, починю, подлатаю, стану сама себе компасом и навигатором.

Я запрыгнула в черную кляксу портала, что постепенно становилась плоской.

Тело словно сдавило тисками. Казалось – очутилась между бетонными плитами, и те сжимаются, пытаясь расплющить.

Эх! Сейчас бы обратиться! В теле химеры я гораздо сильнее, легче выдерживаю любые нагрузки. Но в таком положении, зажатая порталом и его магией, я ничего не могла поделать.

Пространственный коридор схлопывался: давил, плющил, вытягивал. Руки и ноги словно дергали в противоположные стороны, ребра трещали, а голова раскалывалась. Чернота вокруг вспыхивала фиолетовым.

Я прикрыла глаза, сдаваясь чужой магии. Секунды казались вечностью. О том, что стряслось на злополучной полянке, где остались Ковалль с агентами, думать не хотелось. От одной мысли сердце заходилось, дыхание сбивалось окончательно. Поэтому я загоняла панику, дурные мысли и эмоции подальше, поглубже. Старалась сконцентрироваться на настоящем. Прошлое осталось в прошлом. Что случилось, то уже случилось. Мне этого не изменить. Остается только рассчитывать на лучшее и готовиться к решительным действиям.

Э-эх… что бы ты понимал, дорогой портал. Мне безумно нужно срочно к Коваллю, туда, где остался сражаться первородный. Он еще жив, если верить Тайне. Возможно, в эту самую секунду дорогой мне мужчина уже умирает. А меня нет рядом – ни помочь, ни утешить. Неужели не поможешь, аурное животное? Неужели ты настолько бесчувственное?

Внезапно давление резко ослабло. Я почувствовала, что магия прислушалась. Чернота со всех сторон стала какой-то живой и почти осязаемой. Синее рогатое чудище, похожее на помесь единорога и оленя, потянуло ко мне лобастую голову. Меня с ног до головы обдало сочувствием… Что? Заклятья умеют сопереживать? Действительно обладают эмоциями, как животные? Поэтому особенные химеры с ними и общаются… Умудряются убедить, расположить к себе, успокоить…

Но на размышления о сути заклятий времени не оставалось совершенно… Я вошла в контакт и поняла, что порталу не хватает энергии, к тому же он частично уже повредился. Некоторые заклятья запрограммированы на самоуничтожение – сразу после выполнения миссии. Просто потому, что не способны питаться самостоятельно – им требуется такая прорва энергии, какой из окружающей среды не выудить… Не знаю откуда, но силы нашлись – я бросила в портал кокон энергии. Аурный зверь заглотил послание, приободрился, немного восстановился и будто запросил новые координаты. Я попробовала четко представить полянку. Второй ошибки допустить нельзя.

…Ровный земляной овал с пожухлой травкой, топь, покрытая зеленой паутинкой ряски, спиральные дорожки неподалеку, на которых расположилась армия заговорщиков. Камыши: справа густые и бархатистые, слева облезлые, лысые и поломанные. Сероватое небо, агенты Бриолиса. Мей, Лайгиллар и его небольшой отряд…

В вышине тревожно гогочут птицы, так, будто зовут кого-то на помощь. Слышится натужное «гите»… «гите»…

И запах – даже его удалось вспомнить. Не такой, как тут, – скорее затхлый, чем гнилостный, сырой, но чуть менее насыщенный… С примесью чего-то еще… Как бы вспомнить… Ах да! С примесью сильного запаха лилий… Хотя цветов неподалеку я не видела. Наверное, скрывались за стеной камыша.

Портал понял – во всяком случае, так мне почудилось.

Расширился и двинулся куда-то…

Меня закрутило как никогда прежде. Такие кувырки и кульбиты даже циркачи не всегда выполняют под куполом. За считанные секунды я передумала все. Металась от одной панической мысли к другой. «Боже, я больше ни секунды здесь не выдержу!» – мелькало в голове, когда швыряло так, что желудок сжимался и пытался изрыгнуть содержимое. «Я смогу, я вытерплю, все получится!» – думалось, когда становилось полегче. Портал не нарочно меня так испытывал. Он старался, просто энергия стремительно иссякала, и аурная конструкция очень торопилась, стремилась «выполнить заказ» на совесть, пока не растворилась в пространстве окончательно.

Я вращалась то вправо, то влево, взмывала вверх и падала в бездонную пропасть, моталась из стороны в сторону. Во рту пересохло, горло словно наждачкой терли. Я жадно глотала разреженный воздух – пространственный коридор наполнялся вакуумом.