Он умер девяноста лет от роду. Похороны его были грандиозны.

Последние 10 лет жизни он пребывал в уединении и тяжелой депрессии.

Он принял Великобританию великой империей и сдал в результате небольшим островным государством, сателлитом когдатошней американской колонии.

Резюме

И все-таки он – феноменально работоспособный и энергичный, талантливый и храбрый, харизматичный и предприимчивый! – он был тем человеком, который не дал миру стать фашистским. Ибо Третий Рейх, победив Советский Союз и утвердив свою гегемонию на континенте, создав ракеты и реактивные самолеты, подводные лодки будущего и, чуть раньше или позже, атомную бомбу – Третий Рейх повернул бы историю мира в ином направлении. И если бы победившая Россию Германия помогла еще Японии в войне против США – неизвестно, чем бы все кончилось.

А вероятнее – мир поделили бы две сверхдержавы: Германия и США.

Сложилась иная пара владык: США и СССР. На противоположном демократии полюсе – красный тоталитаризм вместо коричневого. Но у России не было немецкой организованности и производительности, немецкой науки и технологий – через сорок лет она съела себя сама и рухнула. Коммунизм не прошел по причине собственных пороков! А фашизм не пустил Черчилль.

Британская Империя была обречена в любом случае: она не выдерживала конкуренции с экономикой свободных США, тоталитарной концентрацией мощи Советского Союза и фантастической организацией, технологиями и производительностью Третьего Рейха.

Цена победы была огромна: Вторая Мировая война, 50 миллионов жертв – и гибель Империи. Но! Мир был спасен…

Надпись на старой рукописи

«И когда я вижу, как какие-то поганые дикари, неблагодарные твари, иждивенцы и паразиты, не вложившие в нашу цивилизацию ни капли труда, беснуются на Парламентской площади и вопят, что памятник Черчиллю надо снести, он же был расист – я жалею на миг, что фашизм не победил: он бы указал грязным мразям их место рабов в африканских шахтах, при нацистских господах.»

Надпись на папке с рукописью

«Найдено в лесу неподалеку от сгоревшей когда-то хижины. Автор неизвестен.»

ПРИЛОЖЕНИЕ,

обнаруженное совсем в другом месте и при других обстоятельствах.

«…вин Баррет явно вознамерился написать эдакий супер-роман, который вряд ли сохранился.

Начать он решил со Второй Мировой Войны (хотя ее нельзя рассматривать в отрыве от Первой, это две части одной и той же междоусобной и самоуничтожительной войны Белой Цивилизации, как поняли историки и политики еще в ХХ веке).

Рассматривая МВ-2 как начало гибели цивилизации, он намеревался перейти к начавшейся после нее Холодной Войне между социалистическим Востоком и капиталистическим Западом. Свободный мир победил, социализм пал.

После чего потребовалось написать третью книгу: о том, как красная чума, коммунистическая зараза, уже распространилась в Америке и привела к крушению государства. Можно сказать: погибший Советский Союз взял посмертный реванш, уничтожив США своей живучей и разрушительной идеологией.

И далее Мелвин Баррет полагал необходимым посвятить по отдельной книге, великому роману в супер-великом романе, так сказать, каждой проблеме, каждой мощной силе, которые совместно и уничтожили нашу (и свою!) великую родину. То есть меньшинствам всех родов, но прежде всего расовым и сексуальным, а также совмещению социализма и национальности в небольшом, но крайне энергичном народе.

На протяжении всех последних лет жизни, судя по письменным артефактам, впадающий в безумие автор переходил от трагических картин с их безвыходным пессимизмом к агрессивным призывам не просто бороться за традиционные ценности, но беспощадно уничтожать врагов всеми способами.

Отщепенец и маргинал Мелвин Баррет славил свою историю, культуру и расу – и однако был не лишен справедливости и милосердия к тем, кого природа обошла своими милостями. Можно было бы сказать, что он просто родился не в свое время, если бы он не родился в конце времен.

Ему не суждено было узнать, что некоторые из задуманных им книг были написаны другими людьми, пусть чуть иначе; а кое-что из придуманного им произошло на самом деле. Как и нам не доведется узнать, какие еще книги, канувшие в исчезнувшем времени, он написал.

Глава 17. Время правде и время вымыслу

– Писать, блять?! Литературу, художественную, на хер?! А тебе в окно видно – что там делается? У тебя память не отшибло? Глаза есть? Мозг не отоспал?

А ты не заметил, что писатель давным-давно перестал быть «властителем дум»? Ты вспомни XIX век – кто там «гремел над миром, подобно урагану»? Виктор Гюго! И был Диккенс в Англии, и Марк Твен в Америке, и Толстой в России!.. И даже еще в ХХ – считай: Хемингуэй, Ремарк у немцев, Ромен Роллан во Франции, и Бернард Шоу с Гербертом Уэллсом еще живы. И что сейчас? Говна пирога! Грязные извращенцы и графоманы!..

Властителем дум стал – ученый! Уже не физик-ядерщик, как в эпоху создания Бомбы. А – астроном! математик! изобретатель! А еще – философ! политолог! компьютный гений! биржевой спекулянт, миллиардер! На хуй никому не нужны твои любовные переживания и пейзажи под луной!

А еще – о! да: артисты! герои сериалов! педерастические музыканты! тупые безголосые реперы – гибрид рваной записи и укушенной обезьяны.

Быдлу нужно жрать, пить, ебать и балдеть. Отродясь они ничего не читали, кроме рекламы. Дурам с дипломами нужен роман, чтоб роковые страсти и благородный хуй, а мудаки с дипломами читают исключительно хит сезона «Как всех наебать и разбогатеть». Плюс биографии тех, кто уже всех наебал и разбогател. И только самые образованные, гуманитарии, блять, читают «художественную литературу». А там давно прописались лузеры, педерасты, наркоманы и психопаты; причем написано это все принципиально говенным языком, писать-то эти уроды не умеют, и вот свое неумение, спотыкач из словаря имбецила, выдают за «сладостный новый стиль», ближе к жизни, сука.

Народу нужен сейчас – приказ выжить. Инструкция по спасению. Краткий анализ обстановки, объяснение причин – и руководство к действию.

Литература сегодня – это прозрение, помощь уму и поддержка духу; это беспощадная правда, необходимая цель, путь к цели – и вера в победу. А свои зеленые листики, голубые небеса, невинные слезы и глубины измученной души – можешь засунуть себе в жопу. Вместе с сюжетом, портретом, характерами и деталями.

У нас на глазах погиб мир – мир погиб! – ты это понимаешь? Вся наша цивилизация! – вся культура наша! весь народ – пиздой накрылись! И эта гибель еще не кончилась, она еще продолжается, она каждый день, каждую минуту она продолжается!

Люди еще живут, и семьи есть, и кормятся как-то, но это – уже как гниение клеток умирающего организма. И людей уже все меньше, и дел все меньше, и культуры своей все меньше. И каждый день ты все меньше остаешься собой!!!

Что людям надо? Людям надо понять: как же все это вышло? Как же они, такие умные, такие сильные, такие культурные – вдруг стали ничем? Почему ими помыкают, почему их гоняют и унижают, почему они не смеют голос подать, пикнуть против! Почему!!! – у себя дома!!! – они вдруг оказались рабами, плебеями, кругом во всем виноватыми, ничем!!!

Боже мой, каким же надо быть сейчас идиотом, чтобы выдумать неких условных людей, литературных персонажей так называемых, и придумывать им судьбы, чувства, трагедии… Пойми ты: когда человек тонет – ему нужен только воздух, только чтоб держать голову над водой, только твердая бы опора под ногами – а небо там голубое, ах чайки парят, и что костюм старый, и с женой поругался – этого сейчас вообще не существует! Умирающий больной на койке жаждет жизни и здоровья, выздороветь он мечтает и пытается, и новостройка в столице или процент незаконнорожденных для него вообще не существуют! В горящем доме приличные манеры не проповедуют.

– Послушай, ты же образованный, мыслящий человек. Когда спартанцы однажды попросили военную помощь у Афин, те в ответ им прислали двух флейтистов. И они играли перед идущим в сражение строем так, что под впечатлением этой музыки, укреплявшей мужество и решимость, спартанцы победили. Вот так родилась военная музыка. Так что, прости за банальность, когда говорят пушки – музы все-таки не молчат!

– Ты боевой барабан, хоть тамтам дикарей, особо-то с искусством не равняй! Пламенные статьи и патриотические стихи – вот вся военная литература! Лозунг «Родина или смерть!» – вот литературы войны.

Видите ли, уважаемый мой друг, независимо от того, подошли вы к моему столику в этом кафе как поклонник или как критик. Существует обширный круг любителей настоящей литературы, которые убеждены в необходимости соблюдать условленный эстетический канон. Богатый словарный запас, владение метафорой, умение изящно и даже прихотливо строить фразу, отсутствие вульгаризмов, а также приветствуются аллитерации, интонационное разнообразие – все это полагается обычно стилистическим мастерством. Умение работать с деталью, создавать выпуклые характеры и запоминающиеся портреты, эмоциональный эстетический эффект крайне одобряется и производит впечатление, осмелился бы я так это сформулировать. А еще любят легкую и элегически-печальную – совершенно бесконечную, как веревка изо рта факира! – фразу на несколько страниц: чтоб все через запятую, никаких точек, и обязательно с ниспадающей интонацией, такое живописно-историческое перечисление подробностей и сцен минувшей жизни. Но ведь это все техника, друг мой, это всего лишь техника! Которой писатель обязан владеть, коли уж взялся за литературное ремесло, но техника эта ни в коем случае не должна подменять глубинной сути, смысла произведения!

Вот круглый столик, за которым мы сидим, прессованный мрамор крышки серый и пестрый, как голубиное яйцо, две кофейные чашки на блюдцах и два бокала заняли всю поверхность: хозяин использует площадь заведения, люди протискиваются к месту боком. Пузатый мсье задел соседей, там шатко задребезжало, железные ножки стульев проскребли по каменному полу, дождевая пыль влетела в открывшиеся двери, пожилая пара отряхнула и сложила зонты, в зеркале за стойкой отразилась синяя вспышка молнии, зашипела кофеварка и тут же огромными и круглыми жестяными орехами рассыпался над крышами гром.