Ведь у каждого были отец и мать, бабушки и дедушки, кучи предков: когда-то они покинули Старый Свет и добрались до Америки, чтобы на новом голом месте, с нуля, в нищете и неизвестности, начать новую жизнь, рассчитывая только на собственные силы. Они пахали землю, пасли скот, строили дома и прокладывали дороги; рожали детей, старались дать им образование, копили деньги на их свадьбы; они надеялись на счастье и дороже веры в Бога была им вера в Великую Американскую Мечту: трудись, дерзай, верь – и ты можешь добиться всего. Они выбивались из бедности в скромный достаток, переезжали с места на место, забывали своих предков, работали и верили, молились и пьянствовали, воевали в Гражданскую и за океанами, гордились родственниками, выбившимися в большие люди, выплачивали кредиты и плакали, когда сильное горе. А ведь предков Л. Б. Джонса и Рейвона привезли сюда в трюме закованными, и еще сто лет они собирали хлопок на плантациях, и бедствовали после Гражданской войны, и еще сто лет жили как черные скоты, унтерменши, мечтая о равенстве не для себя, так для детей: и вот Джонса и Рейвона уже нет в живых. А предки Рикардо и его жены плыли когда-то из Испании, чтобы потом жениться на индейцах Центральной Америки, а потом кто-то породнился с черными африканцами, сбежавшими с плантаций или уже освобожденных из рабства, а потом были войны за независимость, а потом процветание и следом нищета, а потом пешком, месяцами, через границу в США, а банды, а MS-13, а наркоторговцы, а гроши за сезонный сбор фруктов, а потом Катастрофа и Темные Годы… А Индеец – он был из атапасков, ингалик, он рассказывал; до прихода белых – сначала русские, потом англичане, потом американцы – атапаски были свободным и сильным союзом племен, охота на оленей и песцов, обильная рыбалка, они не знали голода, не знали болезней и виски, но белые растворили их в себе, подчинили своему духу и своей культуре… и вот Индеец ушел, когда, куда, как? никто не видел; а он был молчалив, вежлив, но с юмором, в нем не было зла. А мы, мы!.. голландцы и французы, англосаксы и немцы, ирландцы и итальянцы, шведы, поляки, датчане – мы ведь все давно перемешались, в нас кровь многих народов, гены Столетней Войны и Реформации, мушкетеров Луи XIV и гренадер Великого Фридриха, голландских матросов и немецких крестьян, французских виноделов и английских лучников, потяни каждого из нас, как морковку из грядки – и за ним потянется все ширящийся и бесконечный пучок предков, от которых мы взяли их кровь, их гены, их темперамент и ум, их задиристость и трудолюбие, их любовь и надежды. И каждая несчастливая влюбленность каждого из наших бесчисленных предков, каждая свадьба и рождение каждого ребенка, каждая смерть и каждый успех в работе и достатке – все это продлилось в нашу жизнь и остается основанием нашей жизни. Кому же по силам написать этот бесконечный, бескрайний роман о человечестве, вся сущность и вся судьба которого выразили себя в нашем крошечном и злополучном поселке?

Вот что я познал здесь, печально и гордо подумал Джаред. Вот в чем смысл нашей здесь жизни. Вот – вся основа, весь каркас великого романа о нас. Мы – это история всей Америки. Только трогай уходящие вглубь истории нити осторожно, не порви их, бережно вытягивай на свет – и закрепляй словами, чтобы они не распались навсегда и не исчезли.

Хуй я напишу такой роман, вслух сказал Джаред, привыкший за последний год к грубой прямоте речи. Он подумал еще о красках и звуках, о снежном покрове зимой и голубом небе в речке летом, о зеленой траве, серебристой форели и ее розовом мясе, о смеси океанского ветра и духа немытых тел на парусном корабле переселенцев, о джунглях Африки и солнце плантации, о черной борозде за плугом, который тянет пара быков, о заводском гудке в шесть утра, об адвокатских конторах и банковских закладных, шорохе асфальта под колесами и гуле в барах, о ногах, сбитых в дальних пеших переходах и стирке в моче, к которой уже привыкли…

– Хуй напишу я такой роман – признал он свое поражение и впал в любимое и ничего не стоящее занятие: стал внимательно и ностальгически перебирать годы и дни своей замечательной прошлой жизни. Где его не устраивало только одно: как всякий неофит, он люто ненавидел свои прошлые взгляды, от которых отказался так решительно.

…Так однажды и вспомнил магистерскую диссертацию и решил написать другой роман – о холодной войне.

Ему не было дела до вовсе не знакомого ему Мелвина Баррета и его великого романа, да хоть бы и не великого, да хоть бы и «Гибели Британии». Но. Вы поняли. Два немолодых мужчины, белые христиане и нормальные гетеросексуалы, те, на ком поднялась и стояла Америка, пока не рухнула – попав в одни обстоятельства, волею этих обстоятельств выказали едва ли не полное сходство судеб. И, будучи людьми одного замеса, одной генерации, одной культуры и одной судьбы – они запитывались из одного информационного облака.

Роман он решил так и назвать:

ХОЛОДНАЯ ВОЙНА

И вкратце он был таков:

Глава 1. Фултонская речь Черчилля

С нее, как принято считать всеми прогрессивными мыслителями и историками, началась Холодная Война. Произнесена 5 марта 1946 года в Вестминстерском Колледже, Фултон, штат Миссури. Черчилль, позорно и драматично проигравший выборы апреля 1945, был теперь лидером парламентской оппозиции. И это был частный визит, старик отдыхал.

Однако, как с удивлением осознал бывший либерально-коммунистический историк (простите, это термин Джареда Симпсона), речь, которая изначально называлась «Мир во всем мире» (World Peace), и только потом ходила под рабочим названием «Железный занавес», была указанием на опасность новой войны и ее категорическую недопустимость, и призывала именно к миру, именно не дать разжечь новую Большую Войну! А с учетом реалий – необходимо создать Европейский Союз и его армию, соблюдать баланс сил с СССР и гасить возможность войны в зародыше. Гм. Вот так штучка.

Черчилль сказал, что Советы опустили Железный Занавес через весь континент от Балтики до Адриатики, отгородив страны Центральной и Восточной Европы от остального мира, и насильно устанавливают там коммунизм; это плохо, опасно, чревато противостоянием и конфликтами.

Черт возьми. Не более чем констатация. Эта речь оказалась призывом к миру!.. М-да… А мир Советский Союз будет соблюдать при одном условии: если война будет для него означать не явную победу, а катастрофу. Потому что пятая колонна коммунистов, проплаченная и инструктируемая Москвой, работает на подрыв и уничтожение свободного общества во всех демократических государствах. О Господи… что же я всю жизнь делал?..

О! – картины и детали! Условие Черчилля для произнесения речи: пусть президент Трумэн едет вместе с ним. И специальный для них поезд, стекла вагонов и открытая площадка, вокзал, свита, репортеры, вспышки камер. Охрана, отель, автомобили, студенты, толпа, полицейское оцепление. Сигара сэра Уинстона и его жест «виктория» – два пальца рогулькой, его котелок и лицо бульдога, полосатые брюки; напор и обаяние его речи! И туча прессы, разносящей его слова по всему миру.

Глава 2. Персидские мотивы

С чего же этот зоологический антикоммунист произнес свою агрессивную милитаристскую речь, так ненавидимую нами почти сто лет (писал Джаред Симпсон)? Что стряслось? Он же недавно клялся в дружбе маршалу Сталину, которого чтил? Зачем опять он протрубил крестовый поход Запада на Россию? После такой кровопролитной войны, в которой Россия сыграла главную роль, заплатив за уничтожение гитлеровской Германии 20 миллионов жизней своих граждан? (Или 27 млн. Или 42 млн! Даже сосчитать невозможно!)

Вот отдельный роман – многотомная эпопея. Здесь убийство в Тегеране великого русского поэта Грибоедова и подаренный за это императору Николаю I знаменитого алмаза «Шах». Вглядываемся глубже: за последние 300 лет – 7 русско-персидских войн, и во всех Россия выступала агрессором, расширяя свою территорию и влияние.

Шальвары, тюрбаны, кривые сабли, всхрапывают арабские скакуны – и неостановимое движение русских пехотных колонн: бухают сапоги, блестят ряды штыков, скрипит песок под колесами пушек. Сады за глиняными стенами, изразцовые купола мечетей, стервятники кружат над пустыней в белесой голубизне небес. Мечта солдата: изнасиловать красавицу-персиянку, набрать узелок золотых колец и драгоценных камней и принести в Россию на дне ранца.

Итак, в июле-августе 1941 СССР и Англия оккупировали Иран – соответственно северную и южную части. Для безопасности от немецких агентов на маршруте ленд-лиза США-СССР: через Иран шла четверть всех грузов. По договору, войска должны следовало вывести через шесть месяцев после окончания Войны, то есть победы над Японией. До 2-го марта 1946, короче. Англичане и вывели.

А Сталин не вывел. Более того. Еще осенью 1945 на севере Ирана возникло марионеточное сепаратистское правительство Иранского Азербайджана, провозгласившее независимость части Ирана, прилегавшей к Азербайджанской Республике СССР. В иранском Курдистане была создана Республика Мехабад. Советские войска не позволяли Ирану ликвидировать мятежные образования. Иран подал жалобу в Совет Безопасности ООН – это была первая жалоба туда. ООН единогласно приняла резолюцию СовБеза – вывести наконец Советскую Армию. И? 4 марта советские танковые колонны двинулись к Тегерану, а также к границам Турции и Ирака. К ним оказались свои территориальные и другие претензии. В мире началась паника. Пахло Третьей Мировой Войной на Среднем и Ближнем Востоке. 5 марта пошли новые танковые колонны.

5 марта Черчилль и произнес свою речь. Его призывы обеспечить мир и были объявлены в СССР призывами к войне.

Однако в результате к 9 мая 1946 советские войска все-таки заставили уйти из Ирана. Вслед за чем немедленно рухнули заключенные недавно между СССР и едва им не свергнутым иранским правительством договоры о нефтяных концессиях. Пыль от танковых гусениц на дорогах, лязг и крики на железнодорожных станциях, набитые счастливыми отвоевавшимися солдатами поезда, злая ругань в Кремле.

Сталину не удалось встретить День Победы, праздничную первую годовщину, в Тегеране, Багдаде и Стамбуле. Ах, какая операция сорвалась! Какой рывок к черноморским проливам и Индийскому Океану!..

Войдя в раж, Джаред топал опухшими ступнями и гоготал, ругаясь грязными словами в адрес подлого британца и пытаясь придать голосу грузинский акцент, который получался у его Сталина скорее китайским. И стучал по столу воображаемой трубкой.

Глава 3. Греческая смоковница

А в Греции разгоралась гражданская война между государственными войсками легитимного правительства – и Народно-освободительной армией, по сути боевым крылом коммунистов. Коммунисты финансировались Москвой, инструктировались и вооружались Москвой и собирались строить в Греции коммунизм. Весной 1945 никто отнюдь не гарантировал, что победят правые, а не левые.

Вот тебе и оливковые рощи на каменистых желтых склонах, и белые домики с голубыми окнами и дверьми, и брынза с лепешками, и мраморные руины античных храмов…

Глава 4. Восточный вал

С севера на юг, от Балтики до Средиземного моря: Польша, Чехословакия, Венгрия, Румыния, Болгария. Везде коммунистические партии растут и крепнут с фантастической скоростью. И выкидывают из власти социалистов и демократов, как кукушонок выбрасывает исконных птенцов из гнезда. И везде московские эмиссары, деньги и инструкции, и держится все на советских оккупационных войсках. Не для того Сталин очищал Европу от фашистов, чтобы пустить занятые страны на самотек: вы теперь свободны, делайте, мол, что хотите. Шалишь! Наша кровь, наше железо, наша сила – наша будет и власть.

Из-под германской оккупации эти страны попали под оккупацию советскую, но Сталин умнее Гитлера: мы нарисуем всем декорации самостоятельности. А делать будете, что мы решим.

Польша: с 1944 г. у власти посаженное Советами и сформированное в СССР коммунистическое правительство.

Болгария: сразу после оккупации Болгарии советскими войсками произошел коммунистический переворот.

Венгрия: сразу после оккупации была образована республика, тон в парламенте задавала стремительно растущая фракция коммунистов.

Румыния: после оккупации премьером сделан социалист, советская марионетка, возглавляющая стремительный рост влияния и приход к власти коммунистов.

Чехословакия: разумеется, на «выборах» в 1946 г. побеждают коммунисты.

Плюс «вольные коммунисты» Югославии и Албании, которые сумели, получая советские деньги и оружие, извернуться и взять курс на построение коммунизма самостоятельно, не по указке и лекалам Москвы. Что крайне раздражало Москву, но не делало закрытые тоталитарные режимы Албании и Югославии свободнее.

Глава 5. Слухи

Широко циркулировали слухи, не могущие быть подтверждены задокументированной секретной информацией. Что в местах соприкосновения советских и американских войск в апреле 1945 года кое-где те и другие, достигнув демаркационной линии первыми – иногда преследуя отступающего противника, иногда по ошибке – залезали на территорию, размеченную на карте для союзника. Позднее, в мае, на всех таких (немногочисленных) участках происходило организованное разведение войск.

Но. Слух утверждали, что имели место боестолкновения, иногда масштабные. Инициатива всегда исходила от советской стороны. Выполняли полученный приказ: если союзник не отойдет в точно, до минуты, установленный срок – начинать движение вперед, выдавливая противостоящие части; в случае же сопротивления – подавлять его силой.

Фронтовики утверждали: был негласный приказ – прощупать американцев штыком, чего они стоят.

(И до могилы вздыхали меж собой многие советские ветераны: «Эх, весной 45-го надо было идти дальше! Всю Европу прошли бы, до океана. Кто мог такой армии противостоять тогда? Да никто не мог!»)

Глава 6. Так кто начал холодную войну?

Джаред Симпсон пришел в бешенство. Оказывается, он все это всегда знал. Раз помнил. Но знать не хотел! Знал – а верить не желал!

Так какого хрена вам надо от старика Уинстона?! – завопил он.