– Детка, все делаешь молча! Договорились?! Не надо говорить – вау, какой он большой, горячий, красивый и так далее. У нас не контрольная закупка. Просто будь плохой девочкой!

А она уже и начала. Форму надела на голое тело – зачет. Однако, видно, еще не привыкла. Стоит, мнется. Ну что ж, помогу. Расстегиваю пуговицы и стаскиваю противную на ощупь синтетику.

Теперь понятно, почему в модели не взяли. Грудь маленькая, но какая-то жалкая, полуобвислая, не вдохновляющая. Ребра торчат, как у голодающей кошки. А в глазах и интерес, и жадность, и готовность услужить. Ну тогда служи, детка!

Крепко взяв ее за затылок, давлю вниз, заставляя опуститься на колени.

– Достань его!

Послушно стаскивает штаны и несколько секунд пялится на внушительную эрекцию, удерживаемую боксерами. Я прихватываю ее волосы и коротко дергаю к паху, напоминая, зачем она здесь. Возымело действие.

Аккуратно достает член и сжимает в руке, проводя скользящим движением по всей длине.

Нет, этих прелюдий нам не надо. Надавливаю на подбородок, вынуждая открыть рот и сразу резким давлением проталкиваюсь в горло. Поперхнулась. Черт! Не думал, что взрослую девицу придется азам минета обучать. И еще за мои же деньги!

– Дыши носом. Спокойно. Не напрягайся.

На мгновение вышел, давая вдохнуть, и снова протаранил рот. Шумно глотнула, подавляя рвотный позыв, и дернулась назад. Однако она не благородная барышня, чтоб жалеть. Обхватываю ладонью затылок и снова вбиваюсь в горло, упираясь разбухшей головкой в заднюю стенку.

– Обхватывай губами, остальное я сам! – снова отдаю команду. Девчонка мычит, по щекам текут слезы, но поблажки не даю, вколачиваясь еще яростней. Сука! Потому что я представляю, как так такими же перепуганными глазами смотрит на меня Алена. Это ее слезы я растираю ладонью. Это Алена, трогательная и беззащитная, подчиняется мне.

Снова отпускаю, с болезненным любопытством рассматривая мокрое от слез лицо и слюну, некрасиво стекающую по подбородку. Это Алена сейчас стоит коленями на мягком ворсистом коврике, шумно хватая ртом желанный кислород. Картина настолько явно нарисовалась в моем воображении, что я теряю грань между реальным и желаемым. И от этого желаемого член еще больше каменеет, до боли.

А виртуальная Алена, наконец, ловит нужный ритм, подбрасывая меня к такому пику, которого, кажется, я в жизни не испытывал. Я взрываюсь, как атомный реактор, заливая ей всю глотку спермой, вдавливаясь максимально глубоко. Девчонка дергается, жалобно мычит и мотает головой, пытаясь вырваться.

Но нет! Идем до конца! Я крепко держу в кулаке ее смешной хвостик, не давая отстраниться.

– Глотай все! – впечатываюсь пахом в лицо. Она послушно проглатывает и вскидывает умоляющий взгляд, от которого у меня темнеет в глазах. На автопилоте, усмиряя сорванное дыхание, я оттягиваю ее голову и снова резко насаживаю на все еще напряженный член. Затем несколько медленных движений, и темнота, наконец, отпускает.

Я выхожу, жду пока она справится с шоком, и снова толкаюсь ей в рот.

– Оближи, как следует, – командую, а девчонка, понимая, что справилась, уже с азартом вылизывает последние капли.

– Умница! – глажу ее по голове, а в собственной ощущаю восхитительную пустоту. Будто все обнулилось. Расслабляющая, кайфовая пустота. Давно я не чувствовал себя таким отрешенным от всего.

Моя персональная стюардесса послушно стоит на коленях, ожидая приказа. Тело ее едва заметно подрагивает, а в глазах просыпается желание. Взяв ее за плечи, подтягиваю вверх и удерживаю, чтоб не свалилась. Очевидно, ноги затекли и не слушаются. Укутываю простыней и понимаю, что опять поступаю некрасиво. Вижу, что она ошалела даже больше чем я, но считаю секунды до того момента, когда останусь один. В конце концов, я плачу не за ее удовольствие, а за свое.

– Ты хорошая плохая девочка. Утром мне только кофе заварной.

Все-таки я разбираюсь в людях или умею точно доносить свои пожелания. Девчонка разочарованно сгребла в охапку свою форму и, закутавшись в простыню, мышкой выскользнула в коридор. Ее купе проводника было рядом с моим, и глубокая ночь давала большие гарантии, что остальные семь максимум четырнадцать пассажиров мирно спят.

Я рухнул на свою полку и, стерев из памяти пару минут неловкости перед уходом Жанны, блаженно растянулся.

ГЛАВА 6

Маленькая иллюзия, что я воплотил свой коварный план отмщения, грела душу, как наивного обывателя, который покупает одеколон «Джеймс Бонд 007» и чувствует себя супер – агентом. И еще я убедился, что желание наказать свою бывшую любовь – это не сиюминутная прихоть. Это все тот же долбаный осколок стекла под кожей. А значит, операции не миновать. Я должен освободиться от прошлого и показать Алене, что ее избранник – пустышка. Надо будет – разорю его бизнес и оставлю ее у разбитого корыта. Хотя совесть отчего-то проснулась и грозит пальчиком…

Кто знает, проводят ли операции по удалению совести? До сих пор как-то удавалось находить компромисс в деловой сфере. А тут «ля какая цаца» проснулась и тычет в бок – а если у них дети, что скорей всего так и есть?

Небольшие дебаты – и я предлагаю своему внутреннему контролеру вариант – организую для них стипендию имени себя. Точно не обеднею.

И пока я размышлял, сон, взмахнув невесомыми крылышками, упорхнул. Я уже и с совестью договорился, и в очередной раз убедился, что должен сделать так, как хочу, но заснуть не получалось.

Приплыли. Это что? Первые звоночки старости? Бессонница? Да ладно?! С чего бы это здоровый удовлетворенный организм ворочался с боку на бок?

Ответом пришли мысли. О жизни, о себе… А, ну да! Где ж еще философствовать, как не в поезде?!

И только я дал слабинку, как мои тараканы, смирно сидевшие под плинтусом, выстроились, как на парад.

Лори. Не заигрался ли я в удобство? Она – то наверняка ждет, что я вдруг стану плюшевым мишкой и позову в ЗАГС. Повода же не давал. Хотя вчера уже понял, что что-то пошло не так. Херовый из меня дрессировщик получается. Объяснил же русским по белому ее функционал, так нет. Забавлялся ее игрушечными взрывами эмоций, которые и, правда, возбуждали, заводили. Она давала тот самый безопасный адреналин, без которого энергетика сваливается в ноль.

Ради нее прыгают с парашютом, на резинке с моста, становятся стритрейсерами. У меня на поиски драйва просто не было времени. Очередной раз приходит мысль, с трудом протиснувшись между бизнес- планами, что я не живу. Я несусь вперед, как этот скорый, вижу только пункт А и пункт Б. Пункт отправления – и пункт прибытия. А то, что мелькает за окном, так и пролетает мимо. И это жизнь – эти мелкие остановки, с бабульками, торгующими ароматными пирожками, молодухами с холодным пивом и мороженым в переносных холодильничках. И у них жизнь заключается в ожидании очередного поезда, потому что от него зависит, будет ли чем семью накормить или нет.

Неллечка, безвылазно торчит на работе, со сверхурочными и бывает без выходных.

Все мы одинаково в гонке за деньгами забываем о мелких радостях жизни. Разница лишь в суммах.

И Лори до вчерашнего дня отвечала за мои радости. Акции неподчинения были и раньше, но тогда я еще не готов был с ней расстаться. А сейчас новость Петровича о комбинате просто поставила с ног на уши все мои приоритеты.

Я чувствовал, что каждый мой нерв – как оголенный провод. Меня потряхивает от предвкушения, и я знаю, что не отступлюсь ни за что. Как хищник, почуявший запах крови. И чтобы как-то остудиться, я заставил себя переключиться на дела, прикинуть, чем я готов пожертвовать ради комбината и как скоро все окупится.

Утром Жанна принесла кофе, довольно неплохой, учитывая условия, заискивающе улыбнулась и исчезла.

На перроне я сразу увидел своего дядьку.

– Привет, москвич!

– Не дождетесь! – любезностями мы обменивались всегда нестандартно, чего не скажешь об объятиях. Крепкие теплые объятия родных людей.

– Ну как вы тут?

Петрович, как хорошо воспитанный человек, поделился только самым ценным, и информация типа «заменили протезы бабе Маше, троюродная кума четвертого родила» и т.д. моих ушей не коснулась.

– Ну что, племяш, объятия маменьки, душ, еда?

– Нет, Петрович. Маменьку-с мы видели неделю назад, оне-с приезжали ко мне, так что пару часиков подождут. Душ у меня в СВ был, кофе тоже. А вот заводик может и не дождаться. Тебя пропустят без вопросов?

– Обижаешь! Начальник охраны – мой кум же. Там почти никого нет, бухгалтерия только по полдня работает, выдавливают воду из кирпича.

– Э?

– Что э?! Гендиректор, похоже проворовался, поэтому выискивают, откуда компенсационные выплаты брать.

– Ну, поехали, глянем, в каком там все состоянии да кого из сотрудников на будущее оставить. Так сказать, предпокупочную проверку сделаем.

– Да, что значит, крутой делец, – сокрушенно покачал головой Петрович. – Ни секунды не отдыхает. А ты меня еще в Москву тащил! Да с вашим сумасшедшим ритмом и жить некогда.

Надо же провидец! Озвучил мои ночные мысли. Однако не только деловой зуд меня толкал туда. Вернее, это я потом понял, что не только.

А по дороге я был уверен, что это именно моя бизнес-чуйка тащит за шиворот сейчас.

Оказалось, нет. Пройдясь по территории, я словно нырнул в далекое прошлое. Корпуса старые, со словом ремонт явно никогда не встречались. Во дворе асфальт положен, наверно, ровесниками Сталина еще. Словом, лучших декораций для съемок постапокалипсиса не найти.

Административное здание выглядело не лучше. Обглоданный линолеум, панели, крашенные ядовито-синей масляной краской, деревянные, местами облупившиеся окна.

Ну такое себе приобретение для прикрытия моих мстительных планов.

Готов я выбросить миллионы на эти руины? И только я хотел сказать жесткое «нет», как сердце едва не выпрыгнуло через горло.

В открытый проем двери я увидел знакомый до боли силуэт. Тонкая, звонкая, с пепельными локонами, стянутыми в небрежный девчачий пучок на макушке, она стояла у окна. Одной рукой усиленно терла глаза, а другой как-то машинально вертела очки.

Во рту моментально пересохло, и я скакнул назад, как взбесившаяся лошадь.

– Маменька. Душ. Еда.

– Сав, это что, запрос для гугла?

– Нет, Петрович. Это план действий.

Резко затормозив, я выдохнул. Определенно, эта девушка, теперь уже женщина, проросла мне под кожу, опутала собой каждый нерв, одним взглядом заставляя сердце биться быстрей. И если раньше меня разрывало от радости, то после ее предательства, казалось, что каждая клеточка пульсирует болью.

В ранней молодости мало полутонов. Счастье – так отвал башки, боль – так искры из глаз, на разрыв. Сейчас просто осколок под кожей. Но, сука, почему ж он так сдетонировал? Любви нет, есть маленький, но чуть ли не вечный огонь моего уязвленного Эго, моего желания отомстить.

– Пойдем, все, что нужно, я увидел, – сухо объяснил я свое бегство. – Домой.

– Так ты еще базу не видел. Поедем?!

Я молча кивнул, не зная, как быть. Может быть, правда, на природе, у озера я выдохну и снова обрету способность соображать. Это ж надо так подпрыгнуть! Я, глазом не моргнув, разговаривал на равных с мощными тузами, доводилось пересекаться и с криминальными авторитетами. А тут один взгляд на бывшую любовь – и сердце заколотилось.

Я еще раз убедился в том, что все делаю правильно. Во что бы то ни стало, я должен избавиться от этой занозы. Иначе так и буду самообманываться, жестко трахая в поезде Жанночек.

Уехав в Москву, я категорически запретил и матери, и Петровичу даже заикаться об Алене, о бывшем друге и обо всем, что может хоть отдаленно их касаться. Под угрозой разрыва отношений. И теперь снимать мораторий спустя столько лет было бы странным, но иначе никак.