– В смысле?

– В том смысле, господин подпоручик, что вы за нее не ответчик. Вы же в это время в походе были?

– В Геок-Тепе.

– Ишь ты, с Михаилом Дмитриевичем, – в голосе городового прорезалось искреннее почтение. – Так вот, вы на царской службе, она тут одна. Откуда вам звать, кого она сюда приводила и с кем… эй-эй, не надо на меня эдак смотреть. Это я для примера.

– Хреновый пример!

– А в кутузку из-за нее лучше? Вы не смотрите, что в офицеры вышли, сейчас и благородных сажают. Не так, конечно, как при блаженной памяти Николае Павловиче, а все же.

– Ладно, Ефим, я тебя понял. Вот, держи за труды, – протянул ему трешницу Будищев, – да присматривай за моим домом. Опять же, если что узнаешь дельного, не поленись, сообщи. В накладе не останешься.

– Покорнейше благодарим, – не стал кочевряжиться Ложкарев и принял подношение. – В таком разе вам, пожалуй, заходить в околоток без надобности. Разве только знакомство с господином капитаном захотите возобновить. А коли нет, так я сам скажу, что квартира, мол, вскрыта в моем присутствии и никто самовольно печатей не ломал.

– Вот и славно.

* * *

С самого детства для Люсии не было ничего более приятного и увлекательного, как проводить время вместе с Людвигом. Они вместе гуляли, озорничали, радовались и горевали, обсуждали прочитанные книги и конечно же мечтали. И даже повзрослев, меж ними ничего не переменилось, а уж после тягот похода, увиденной крови, грязи и человеческих страданий для нее не было более близкого человека, нежели брат. Кроме, может быть, Дмитрия… Но это ведь совсем другое, не правда ли?

Мысли о Будищеве всегда вызывали в ней целую бурю чувств, с той самой поры, когда она увидела его впервые. Уже тогда он показался ей не таким, как все прочие. Да, он был одет, как простой мастеровой, но в нем чувствовалось какая-то внутреннее достоинство, сила и… незаурядность. Он говорил не так, как другие, смотрел по-другому, а уж о поведении и говорить нечего. А еще он спас от верной гибели Людвига.

И вот сегодня должна решиться ее судьба, а отец не допускающим возражений тоном велел им с братом отправляться на прогулку. Люсия хотела возмутиться подобным произволом, но брат удержал ее от слишком бурных проявлений чувств, а потом привычка повиноваться взяла верх, и она тихо прошептала: «Да, папенька».

– Ты что-то сказала? – заботливо спросил Людвиг.

– Что? – вздрогнула барышня. – Нет, я просто немного задумалась.

– Тебе следует быть сдержанной.

– Да, конечно. Хотя как я могу быть спокойной, когда речь идет о моей жизни?

– Не драматизируй.

– Как ты сказал?! – взвилась юная баронесса.

– Все, сдаюсь, – улыбнулся брат. – Скажи лучше, что ты закажешь?

Февраль не самое лучшее время для прогулок, поэтому они заехали в кондитерскую, где их знали с детства. Там было тепло, светло и умопомрачительно пахло сладостями.

– Боже, ты себе не представляешь, как я мечтала в Бами о здешних птифурах!^[8] – почти простонала Люсия. – Вот просто чувствовала их вкус, нежный, сладкий и чтобы непременно пахло ванилью.

– Так в чем же дело, давай закажем?

– Боюсь.

– Боишься? – изумился Людвиг.

– Да. Вдруг они будут не такими вкусными, как мне запомнилось.

– Перестань, – засмеялся брат. – Право, ты как маленькая сегодня, а между тем тебя придут сватать.

– И этого я тоже боюсь, вдруг папа́ откажет им?

– Не думаю, – покачал головой юноша. – У твоего избранника очень серьезные ходатаи.

– Да, графини Елизавета Дмитриевна и уж тем более Антонина Дмитриевна Блудова имеют большой вес в свете Петербурга, но ведь сам Дмитрий…

– Бастард?

– Как тебе не стыдно! – вспыхнула барышня^[9].

– У нашего отца нет таких предрассудков, – не слишком уверенно возразил Людвиг.

– Скажи лучше, что он не любит меня и будет рад отдать за первого встречного, – фыркнула Люсия.

– Ты несправедлива к нему, – насупился брат.

– Вовсе нет, и ты это прекрасно знаешь. Но давай не будем портить себе чудесное утро?

– Согласен.

Опасения баронессы оказались напрасными. Пирожные в кондитерской папаши Шульца были все так же хороши, а будучи поданными со сладким, горячим кофе с капелькой ликера для вкуса, просто восхитительны.

– Чудесно! – не удержавшись, промурлыкала барышня.

– Ну вот, а ты боялась, – улыбнулся Людвиг.

– И вовсе я не боялась! – возразила ему сестра и с чисто женской последовательностью тут же сменила тему: – Ты говорил, что меня ожидает еще один сюрприз!

– Разве?

– Не смей отказываться, я точно помню!

– Ну, хорошо-хорошо, – усмехнулся брат, – будет тебе сюрприз.

– Когда?!

– Собственно, он уже пришел.

– Кто он? – удивилась Люсия и обернулась.

В этот момент сердце ее забилось сильно-сильно, ибо за окном стоял он! Вправду сказать, видно сквозь едва начавшее оттаивать стекло было не очень хорошо, но девушка ни капли не сомневалась, что эта крепкая фигура в темной форме принадлежит Будищеву.

Через минуту Дмитрий ворвался внутрь, и она смогла убедиться, что не ошиблась. На шинели, которую он и не подумал снять, блестел иней, на губах играла улыбка, а в руках он держал большой сверток из плотной бумаги, в котором оказался букет из ярко-алых роз.

– Это вам, – протянул он его Люсии.

– Боже, как они чудесны! – восхитилась барышня, вдыхая совсем не свойственный зиме аромат. – Но как вы узнали, что мы здесь?

– Один добрый человек подал весточку, – ответил моряк, с улыбкой посмотрев на Штиглица-младшего.

– Это я дал знать Дмитрию Николаевичу, что мы будем здесь, – вздохнул Людвиг. – Конечно, мне не следовало это делать, ведь вы еще даже не помолвлены, но я так хотел, чтобы ты была хоть немного счастлива.

– Спасибо, братик, – радостно прошептала Люсия, едва удержавшись, чтобы не расцеловать его, после чего обернулась к своему избраннику и спросила уже обычным тоном: – Я полагала, что вы отправитесь вместе с тетушкой и графиней Елизаветой Дмитриевной к нашему отцу, и очень жалела, что не смогу увидеть вас.

– Я тоже так думал, – пожал плечами потенциальный жених, пожирая девушку глазами. – Но мне велено было остаться, чтобы я не ляпнул чего-нибудь эдакого при вашем уважаемом родителе и не испортил все дело.

– Мне так страшно, что папа откажет, – призналась барышня.

– Флаг ему в руки, – отмахнулся моряк.

– В каком смысле? – практически хором спросили разом насторожившиеся брат с сестрой.

– Дорогие мои, – широко улыбнулся Дмитрий, – говоря по совести, мне не очень-то нужно благословление вашего почтенного батюшки. Лично я вполне могу обойтись и без него. А что? Схвачу свою невесту в охапку, как дикий черкес, и ускачу с ней в горы!

– Боюсь, что не могу одобрить подобный план, – холодно заметил Людвиг, начав жалеть о своем поступке.

– Успокойся, – взяла его за руку Люсия. – Месье Будищев шутит, к тому же он не самый искусный наездник.

– Это верно, – засмеялся подпоручик. – Значит, вариант с похищением отпадает. Тогда все-таки придется получить согласие господина барона. Какая досада!

– Мне надобно отойти на пару минут, – решился, наконец, оставить их одних Штиглиц-младший.

– Ты неисправим! – покачала головой баронесса. – Зачем было говорить о похищении и пугать моего бедного брата? Он и без того считает тебя как бы…

– Полным отморозком?

– Какое глупое слово! Но, пожалуй, верное. Я и сама иной раз не знаю, что от тебя ждать.

– Не бойся, – поспешил успокоить ее Дмитрий. – Я и впрямь способен на многое, но только не с тобой. Клянусь, пока ты рядом, я буду паинькой.

– Свежо предание, но верится с трудом! – улыбнулась Люси.

– Не сомневайся, милая! Я сделаю все, чтобы мы были вместе. Брошу старые привычки, сверну горы и, если понадобится, победю всех великанов.

– Что сделаешь? – широко распахнула глаза барышня.

– Побежу, – поправился Будищев, – хотя нет, побежду!

– Боже, что ты несешь? – закрыла от смеха лицо руками Люси.

– Свет миру! – провозгласил подпоручик замогильным голосом, вызвав тем самым еще больший приступ веселья у своей спутницы.

Так дурачась и подшучивая друг над другом, они весело провели время, пока вернувшийся Штиглиц-младший не объявил, что им пора. Будищев щедро расплатился с кондитером и проводил барышню и ее брата к экипажу. С Людвигом они обменялись крепким рукопожатием, а Люсия протянула ему на прощание руку для поцелуя, к которой тот неловко приложился, вызвав улыбку невесты своей неумелостью.

– Господи, какой же он все-таки медведь! – поморщился молодой человек, потирая ладошку, только что от души придавленную будущим родственником.

– Да, – счастливо улыбнулась сестра, – он сильный и смелый.

– О, в последнем у меня нет никаких сомнений. Но все же я совершенно не представляю себе вашей будущей жизни. Рассуди сама, вам придется бывать в обществе, посещать приемы, балы. Представь себе, что он эдак пожмет руку какому-нибудь сенатору или товарищу министра?

– Воображаю, какой будет афронт! – засмеялась Люси.

– Тебе смешно, а между тем этот вопрос более чем серьезный.

– Не волнуйся, – поспешила успокоить его сестра. – Будищев человек дела. Отчего ты думаешь, что у него будет много времени на балы? К тому же посмотри на нашего отца, часто ли он танцевал? Такие люди, как они, ходят на приемы, чтобы встретиться с нужными людьми, поговорить о делах, заключить сделки. А когда речь идет о больших деньгах, люди куда менее склонны обращать внимание на манеры!

– Откуда ты все это знаешь? – удивился подобной практичности брат.

– Ах, милый Людвиг, уверяю тебя, последний год в походе и госпиталях дал мне больше знаний о жизни, чем все время обучения в Смольном институте.

– Положим, что так. Но подумай вот еще о чем. Ты молода, хороша собой и, к чему лукавить, завидная невеста. Заслуги нашей семьи, а также твои собственные, вполне могли принести тебе фрейлинский шифр. Стоит ли жертвовать подобной будущностью ради любви к пусть весьма неординарному, но все же человеку не нашего круга? Возьми хоть этот букет. Разве прилично дарить девице красные розы?

– Перестань. Да, он немного неотесан, но в этом, право же, есть свой шарм. Что же касается прочего, то отчего ты думаешь, что быть фрейлиной при малом дворе Марии Федоровны более почетно, нежели статс-дамой при большом?

– Ты говоришь о княгине Юрьевской?

– Конечно. Ты знаешь, что Будищев вхож к ней?

– Нет! Но каким образом?

– Разве ты не заметил, как он умеет сходиться с самыми разными людьми? Вовремя подаренная маленькому мальчику игрушка может оказаться куда полезней для карьеры, нежели десяток воинских подвигов.

– Никогда не думал об этом.

– А стоило бы.

– Ты меня поражаешь!

– То ли еще будет, братец, – улыбнулась Люсия.

* * *

Проводив будущих родственников, Будищев опрометью бросился к себе на квартиру. Именно туда должны были приехать тетушка и графиня Милютина, чтобы сообщить о результатах сватовства. Собственно говоря, он именно поэтому и вернулся туда. В самом деле, где ему встречаться с представительницами высшего света? В особняке Блудовых его не очень-то рады видеть. По крайней мере, Вадим Дмитриевич точно. Заявиться домой к военному министру, как вы понимаете, тоже не совсем удобно. Так не в гостинице же!

Успел он как раз вовремя, чтобы встретить почтенных дам и торжественно препроводить к себе, а также принять и развесить в гардеробе их шикарные шубы.

– У вас милая квартирка, – со значением в голосе заметила Елизавета Дмитриевна. – Чувствуется наличие вкуса и женской руки.

– Рад, что вам понравилось, – поклонился подпоручик. – Не угодно ли чаю?