«Надо было любить ее живой!» – вертелось на языке. Но произнести что-либо девушка не смела. Запертая где-то в глубине души настоящая Алесана изо всех сил стучала в стены, рвясь туда, к отцу. Желая растолкать всех этих смутно знакомых ей людей, поднять тяжелую крышку и обнять безжизненное тело. Прильнуть к маме в последний раз, поцеловать холодный лоб и погладить мелкие морщинки вокруг глаз. Вспомнить, как они углублялись во время ее смеха. Как теплели глаза и растягивались в улыбке красивые губы.

Но нельзя. Алесана использовала свой последний раз еще там, на перроне.

По словам Целителей, на маму напал дикий зверь, не оставив живого места. Чтобы распознать ее, пришлось проверять останки на кровной магии. Экспертиза заняла целые сутки. Лишь после уверенного заключения, отец сообщил страшную новость им.

Было странно стоять от выкопанной могилы так далеко, но подойти ближе она не могла. Черная сырая яма даже сюда дотягивала свои холодные щупальца, скручиваясь вокруг груди и не давая свободно дышать. Если бы рядом находился хоть кто-то родной, возможно она бы рискнула оказаться там, среди скорбящих.

Но Фабиана здесь не было. Он остался собой даже сейчас и переживал свалившееся на них горе в одиночку. Его терзало чувство вины за свое холодное отношение в ту последнюю их встречу. И бессилие от осознания, что он не сможет что-либо изменить. Алесана все понимала.

Поэтому, Шаю она отправила к нему.

Сандора похоронила двумя годами ранее.

Больше у нее близких не было.

Оставалась лишь она сама, напряженно прямая, затянутая в длинное платье и скрытая за черной вуалью. На фоне ярких осенних листьев, укрывших толстым ковром всю округу, девушка казалась себе изощренной насмешкой над самым красочным временем года. Маминой любимой осенью.

Алесана почувствовала теплое прикосновение к руке и апатично повернула голову к подошедшему мужчине. При виде Ренара ничего в ее груди не дрогнуло, сообщая хоть о каких-то эмоциях. Их просто не было. Осталась лишь информация – наследный принц пришел на похороны, чтобы отдать дань уважения приближенному лорду своего отца. Сам монарх не явился. Возможно, он выказал соболезнование раньше. Алесана не спрашивала. Она вообще за эти жуткие два дня не произнесла ни слова.

– Я не могу представить, как тебе тяжело сейчас.

Девушка смотрела, как губы Ренара шевелятся, но едва слышала звуки слов. Лишь через некоторое время поняв, что он больше ничего не скажет, подняла взгляд к его глазам. Темные, словно штормовое море. И неподдельно печальные. Говорить ничего не хотелось, потому она коротко кивнула, высвободила из теплых пальцев ладони и, обхватив себя за плечи, вернула взгляд к ярко-красному гробу. Его уже медленно опускали в могилу, поддерживая золотистым облаком магии.

Вот и все. Ее семья ровно на половину была мертва.

На плечи опустилась тяжелая ткань чужой мантии, но у Алесаны не было сил ее сбрасывать и объяснять, что любое внимание Ренара ей не нужно. Она сомневалась, что сейчас слова прозвучали бы убедительно. Кроме того, этот незначительный жест каким-то чудом вернул часть эмоций: сердце сжалось, а к горлу вновь подкатил тяжелый ком.

Алесана закрыла глаза и прикусила губу, благодаря Солнце, что за траурной вуалью дорожки слёз вряд ли привлекут чье-то внимание.

Рука принца скользнула по ее спине в жесте, призванном успокоить, утешить, но вместо этого вызвала совершенно противоположную реакцию. Отшатнувшись, Алесана тут же сняла с себя мантию и грубо втолкнула ему в грудь.

– Не надо! – голос прозвучал, словно из глубокого колодца, – оставьте меня в покое! Мне не нужны ни ваши мантии, ни ваше внимание, ни ваша забота!

Ренар резко отбросил скомканную ткань и схватив Алесану за запястья рванул на себя. От неожиданности, она чуть не упала, очутившись в его жестких объятиях. Со стороны, возможно, все выглядело вполне невинно – сочувствующий утешал рыдающую девушку на своей груди, но в действительности, Алесана изо всех сил пыталась вырваться из стальной хватки. Откуда-то из глубины высвободились чувства, с таким трудом замурованные в душе: обида; злость, нет – ярость на весь мир, так несправедливо отнимающий ее родных; досада, от собственной беспомощности; растерянность, от кучи вопросов, на которые не было ответов. Все это вместе отдавало звоном в ушах и почти осязаемой болью сердца. Она готова была пустить в ход ногти, зубы, что угодно, лишь бы избавиться от неподвижных тисков, сковавших ее тело, словно смирительная рубашка.

– Успокойся! – прорычал он сквозь зубы, – не заставляй меня причинять тебе боль. Приди, наконец, в себя!

– Отпустите! – в тон ему рыкнула Алесана, – иначе, я закричу! И плевать мне на ваши кровь и титул! Я обращусь в королевский суд и обвиню вас в домогательстве!

Она совершенно не думала, что говорила, но под конец фразы вдруг замерла, испуганно глядя в его глаза. Шляпка вместе с вуалью давно слетела с головы, открыв ее бледное лицо и растрепанные волосы. Выражение лица Ренара было трудно объяснить.

Мгновение и ее рот накрыл жесткий, требовательный поцелуй. Девушка даже не пыталась сопротивляться, пребывая от происходящего, словно в невесомости. Хватка Ренара ослабла, одна из рук скользнула вверх по спине, окутывая Алесану необъяснимым теплом. Движения губ замедлились, стали мягче и нежнее, рассыпая перед глазами звездный дождь.

Она не сразу поняла, что поцелуй завершен. Открыла глаза, наткнувшись на синеву бархатного взгляда.

– Теперь обвинение будет не беспочвенно, – прошептал он, опуская руки.

Что ж, целиком и полностью виновата сама. Алесана отошла, присела за шляпкой. На фоне фейерверка только что прогремевшего в голове, факт с такой наглостью украденного у нее первого поцелуя бесцветно мерк. Вместо негодования и злости, в полупустом сознании лениво парила одна единственная мысль: терпкий, сладко-горький привкус поселившийся во рту был ей знаком. Зелье Сакрилла – самое сильное из известных обезболивающих и от того запрещенное. Она принимала это лекарство лет пять назад, когда упала с пегаса и сломала ногу. Единственным в их семье, способным приготовить его был Сандор. На любые расспросы о том, откуда он знает рецепт, брат туманно ссылался на старого друга и сразу же менял тему разговора.

Алесана выпрямилась и сжав черный фетр прямо спросила:

– Кто изготовил вам зелье Сакрилла?

Ренар едва заметно дернул бровью. Медленно поднял и отряхнул мантию. Перекинул ее через плечо и только потом проговорил:

– Странный вопрос, после поцелуя.

– Вы не так хороши в этом деле, как вам кажется.

Он усмехнулся, глядя куда-то ей за спину.

– Зато немного привел тебя в чувства. Нельзя принимать удары судьбы, уходя в себя и превращаясь в статую. Можно запросто разбиться.

Она отвернулась и, не прощаясь, направилась в сторону поредевшей толпы. Церемония завершена, люди старались поскорее высказать соболезнования и убраться восвояси. Поставленный ею вопрос остался без ответа, впрочем, одним больше… Но то, что Ренар своими действиями выдернул ее из ступора являлось неизменным фактом. Этого бы не случилось, если бы он не действовал на нее так раздражающе. После произошедшего, Алесана не знала, как себя вести дальше, чем объяснить неожиданные ощущения и учащенный ритм сердца.

Но думать об этом при нынешних обстоятельствах она не могла. И без того на плечи взвалилось слишком много.

– Алесана, дочка, – девушка наконец добралась до отца, тут же сгребшего ее в объятия.

Он плохо выглядел: лицо постарело лет на десять, разом обнажая смертельную усталость.

Горечь во рту Алесаны стала сильнее, глаза болели, но оставались сухими. Все что могла, она уже выплакала.

– Держись, папа. Мы справимся.

Резким порывом ветер поднял листву, кружа ее в замысловатом танце. Плотные тучи, затянувшие небо с утра, немного развеялись, пропуская к земле тонкие лучики света.

– Мне нужно было отказаться от переезда. Стоило уйти из палаты лордов еще два года назад…

Алесана закусила губу и зажмурилась. Стоило, папа, конечно же стоило. Но зачем терзать себя тем, чего не сделал в нужное время? Ты считал, что король нуждался в тебе больше, нежели твоя семья.

– Ни к чему сейчас себя винить, – она отстранилась, – изменить что-либо никто не в силах. Ты нужен нам с Фибианом, потому не смей сдаваться. Не смей покидать нас, как это делала мама после смерти Сандора.

– Я переговорю с Его Величеством. Откажусь от курирования Ордена Вечности. Пора уступить эти вожжи молодым.

Алесана нахмурилась. Орден? Отец никогда не говорил, чем именно он занимается в парламенте. Стоило догадаться, после переезда не куда-нибудь, а именно в Тир-Линн – закрытый на всех рубежах военный центр Хаерлора. И почему именно на три года? Чем знаменателен этот срок?

– Папа, – она понизила голос, хотя среди могил они были одни, – Орден Вечности активизирован? Мы готовимся к войне?

– Нет, что ты! Король давно не следит за тем, что происходит в этой организации. Думаю, он устал от абсолютной монархии… Потому, распределил некоторые свои обязанности на приближенных ему людей.

В сознании промелькнула страшная мысль. А что, если смерть мамы не случайна? Что, если это убийство в целях выведения из строя куратора Ордена, приближенного к королю? Да, новый дом расположен недалеко от окраинного леса, уходившего далеко в горы, откуда вполне мог выбежать дикий зверь, но мама редко гуляла вечерами. И какое же все-таки животное способно на такую беспричинную кровожадность?

Сердце бешено стучало, дыхание сбилось. Алесану с головой накрывала паника. Ей нужно было срочно с кем-нибудь поговорить о своих догадках. Но не с отцом. И не с братом. На ум приходил лишь Ойр.

– Если ты откажешься, мы вернемся в столицу? В Диффрифол?

– Вас с таким трудом устроили в Харбону… Думаю, король позволит моим детям завершить образование в Тир-Линне.

Алесана кивнула. С одной стороны, хотелось в родной город, наполненный счастливыми воспоминаниями, в котором прошло ее детство и еще не развалилась семья. В школу, где ее все знали, и где не нужно притворяться кем-то другим, чтобы выжить. А с другой, единственный человек, способный помочь ей справиться с Пятой Стихией, находился в Харбоне. И это была не единственная причина отсутствия желания с ним прощаться.

– Мне нужно возвращаться. Фабиан меня тревожит. Он ничего не говорил, но я чувствую – ему плохо.

– Да… Твой брат не умеет быть слабым прилюдно. Иди. Портал Памяти при тебе?

– Конечно. Береги себя, папа.

Алесана поцеловала его в колючую щеку, бросила прощальный взгляд на серую плиту, под которой навсегда исчезла мама, и отвернулась, с силой сжимая гладкий округлый медальон, зачарованный под портал.

ГЛАВА 11.

Спасая других, можно запросто погубить себя

Возвращение домой не принесло успокоения и уж тем более не соответствовало ее планам: наскоро перекусить, проведать Фаба и отправиться к аудитории Высшего Целительства, в надежде встретить по пути Ойра.

Едва она открыла дверь, ее чуть не сбила с ног Шая. Волчица подпрыгнула, лизнула Алесану в щеку уткнулась носом в грудь, вынюхивая что-то.

– Эй! Перестань, ты тяжелая! – девушка схватилась за притолоку, чтобы не упасть, – и почему ты не с Фабианом?

Шая прекратила свои манипуляции и попятилась, старательно отводя взгляд.

– Где он? – сердце пропустило удар и тревожно сжалось.

Вот только проблем с братом ей не хватало!

Шая, опустив голову, поплелась мимо лестницы, вглубь первого этажа. Не зная, что и думать, Алесана пошла следом. Минуя несколько комнат, волчица уселась перед дверью в апартаменты Фабиана, скребнула по ней лапой и жалобно заскулила.

Наученная долгими годами проживания с ним в одном доме, Алесана не стала врываться, а тихонько постучала, проговаривая дрожащим от волнения голосом:

– Фаб? Открой, пожалуйста! Ты там?