– А если бы мы вас не боялись, вы бы нас не ели? – с сомнением спросила я.

– Именно так, – кивнул Водяной. – Но вы нам не верите, боитесь нас. Так зачем себя ограничивать? Раз уж оценить этого никто не сможет.

– Почему? – не поняла я. – Можно же все рассказать. Нужно лишь узнать друг друга получше, всего делов-то! А вы нас вместо этого едите.

– А кто на такое решится? – с нескрываемой иронией спросил Водяной. – Кто согласится узнать нас получше?

И я ему ответила. Смелости хватило на придушенное:

– Я могу, – но и это уже была победа над собой.

Невольно втянув голову в плечи, я ждала, что он сейчас на меня набросится. В горло вгрызется своими острыми зубами или сразу в реку потянет, топить…

Водяной рассмеялся.

– Ты?

– А что? – я уже загорелась идеей и даже приблизительно представляла, с чего все начну. – Я грамоте обучена. Все запишу и царю нашему на суд отдам.

Перед глазами уже маячил надежный и безопасный способ вернуться домой.

– Девочка, – покачал он головой, но я уже не обращала внимания на его снисходительное недоверие.

– Василиса, – представилась я, думая о том, что, возможно, действительно смогу целой и невредимой в родной дом вернуться. Ушатом холодной воды окатило запоздалым и робким опасением: при условии, что все это правда и меня не обманывают.

– Что вы можете мне о себе рассказать? – отмахнувшись от страхов, я решительно тряхнула головой.

Я справлюсь, иначе никак.

***

Идея моя была встречена снисходительным недоверием, но губить ее на корню Водяной не стал… На самом деле ему просто Варвара не дала возможности высказаться.

– А ведь это чудесная задумка! – обрадовалась она.

И, в общем, все. Воодушевление ее было единственным и главным доводом для Водяного согласиться. Сговорились мы на том, что сейчас я выслушаю его историю жизни, запишу все, а потом в люди пойду, глаза им на правду открывать…

Как заверила Варвара, начинать и правда лучше с Водяного, остальная нечисть может не разделить наше стремление примирить Тринадцатое государство со всеми остальными.

Я не возражала и уже предчувствовала, как после короткой беседы с Водяным вернусь домой… честно попытаюсь все батюшке разъяснить про нечисть, а там уж как судьба сложится. Главное – из этих страшных земель вырваться.

Заразившись энтузиазмом Варвары, две кикиморы нашли мне бумагу, русалки отыскали писчее перо и не поленились даже лешего заставить мне дощечку для бумаг выстругать, чтобы я могла со всеми удобствами опрашивать их хозяина.

Расположились мы под березой, недалеко от озера. Я с бумагой, пером и лукошком ягод, что притащила для меня смущенно хихикающая, зелененькая и тощенькая, по-подростковому нескладная кикиморка. Задобрить, стало быть, пыталась, чтобы я покрасивше про Водяного все написала.

Ягоды были спелые, сочные, одуряюще пахли и буквально притягивали взгляд.

– Итак, – с трудом отвернувшись от подношения, я решительно перешла к главному, – давайте начнём с самого начала.

– С начала, – послушно повторил Водяной, непонятно чему улыбаясь.

– Да. Скажите, вот кем вы хотели стать в детстве?

– В детстве? Когда был мальком? – уточнил он.

– Д-да.

– Я хотел стать Владыкой морским.

– Что?

– Ты же не думаешь, что быть хозяином озёр и рек – предел моих мечтаний? – удивился Водяной. – Не пойми меня неправильно, мне нравятся мои владения, но ведь где-то же есть моря-океаны, и им тоже нужен хозяин.

– Хозяйки-то им недостаточно, – с серьезным видом кивнула я, решив не спорить, и послушно записала слова Водяного несколько кривоватым из-за неудобной позы почерком.

Увлеченно дописывая предложение про достойную уважения мечту малька-Водяного вырасти и занять место Владычицы морской, я не обратила внимания на странный плеск за спиной. От озера мы отдалились, разместившись на траве, и к воде я сидела спиной, потому не видела, как медленно и зловеще из озера показалась свирепая чешуйчатая рожа Тугарина.

Зато это видел Водяной и очень впечатлился.

– Василиса…

– М-м-м? – не поднимая головы, я старательно дописывала последнее слово, желая, чтобы оно хотя бы читалось.

– Помнишь, я говорил, что Змеи свою добычу везде найдут? – начал он издалека, напряженно следя за Тугариным, выползающим из воды и быстро возвращающим себе человеческий облик.

Змеем он был в прямом смысле и, когда сбрасывал человеческую кожу, вырастал в огромную гюрзу невероятного изумрудного цвета.

– Помню, – подтвердила я, опасливо подняв взгляд на Водяного. И то, что я увидела, мне совсем не понравилось.

Зеленоватая его кожа выцвела, утратив свой естественный оттенок, змейки в волосах притихли, не выдавая своего присутствия ни единым звуком. Варвара, до этого сидевшая рядом с Водяным, переползла за него, укрывшись за широкой спиной.

И даже кикиморки, любопытно выглядывавшие из кустов и прислушивавшиеся к нашему разговору, прыснули во все стороны, не желая встречаться с Тугариным.

– Мне жаль.

Вот казалось бы, ну что такого он сказал? Однако ж я сразу поняла, что за спиной у меня притаилось что-то страшное и помощи ждать от этого самонадеянного малька нет смысла.

Не водилось в Тринадцатом царстве настолько сумасшедшей нечисти, что решилась бы супротив приближенных самого Кощея пойти. Среди нечисти дураков было еще меньше, чем среди людей. Потому, наверное, что инстинкты у них работали исправнее…

Оборачивалась я медленно, до последнего не веря, что мне действительно может так не везти.

Я же уже договорилась, я же уже поверила, меня же ждало незабываемое путешествие по подводным течениям в родное озеро, из которого до батюшкиного двора рукой подать. Нужно-то было всего лишь Водяного выслушать и все за ним записать.

Ну зачем Змей здесь? За что?

– Послушайте, давайте мы с вами все решим миром, – робко предложила я, отложив в сторону все свои писчие принадлежности. – Позвольте объясниться…

– Надо же, заговорила, – хмыкнул Тугарин зло, напрочь проигнорировав мое разумное предложение.

– Да, понимаете, у нас тут…

– Плевать, – оборвал меня он.

И объяснить ничего я уже не смогла. Глаза Змея страшно сверкнули опасной колдовской зеленью, шнурок, на котором висел мой резко разогревшийся оберег, лопнул. Свалился в траву, не сумев выстоять против чужой силы. Я упала рядом, еще успев понять, что сознание мое украли, но не успев испугаться.

Темнота оказалась теплой.

Глава 2 О гостеприимстве и неудачных идеях

В себя приходила очень медленно и печально, неудобно обвиснув в чьих-то руках. Неслыханное дело для незамужней девки, на самом деле.

Но я к этому была привычная, не единожды дядька меня с полигона обессиленную на руках уносил. И чувствовала я себя в те времена точно так же, как и сейчас, – больной, измученной и жалкой. Правда, раньше недомогания проходили куда дольше и болезненней, сейчас же повезло больше, слабость ушла на удивление быстро…

– Да ты посмотри на нее, – ворвался в стылый туман моего сознания странно знакомый голос, – она ли на царевну не похожа?

– Коса где? Платья и нянюшки? – хрипло отозвался кто-то, судя по всему, пристально меня разглядывая. Лицо мое укрывали растрепанные волосы, и видно говорившему было мало, но исправить это он не спешил… мне на счастье. – Говоришь, она на лошади приехала? Много ты царевен, конной езде обученных, видел?

– Кош, ты мне скажи: много ли мы вообще царевен видели? Трех всего. Да и Марья твоя…

– Не будем про Марью, – отрубил незнакомец, и Тугарин покорно сменил тему:

– А кольцо как же? Огненный опал, царский камень…

Против такого довода незнакомец ничего возразить не мог.

Опал был, кольцо было… А то, что это кольцо мне от матери досталось, что младшей дочерью царя из Триседьмого царства была, эти двое знать не могли.

Батюшке моему повезло, во времена его молодости наследников было мало, в царских семьях все больше царевны рождались, а межгосударственные связи укреплять было нужно. И взялись цари своих дочерей за приближенных сватать. Так и породнилось наше Тридевятое царство с Триседьмым, а я колечком обзавелась.

Аккурат три дня назад и обзавелась. Матушка мне его перед приездом жениха моего несимпатичного отдала. Колечко это непростое, заговоренное, сильное очень: от злых духов оберегает, проклятие снимает, рассудок хранит…

И вот, жизнь мою сохранило. Потому что не быть бы мне сейчас живой, не прими меня Тугарин за царевну. Княжну-то он наверняка съел бы без всякого сочувствия.

Я висела в руках Змея, опасаясь даже дышать.

– Давай хоть попробуем, – просительные нотки в голосе Тугарина озадачили меня и странным образом смирили его собеседника.

– Сам будешь с ней нянчиться, – рубанул тот, ничуть, впрочем, не напугав этим Змея.

– Если на то твоя воля, – с энтузиазмом ответил он, уже деловито и самоуверенно спросив: – Позволено ли мне будет идти? Царевне нашей нужно покои подготовить…

– Твоей. Мне до нее дела нет.

– Это пока.

Показалось или нет, что сказано это было многообещающе и даже зловеще, но я на всякий случай забеспокоилась и постаралась как можно достовернее изображать беспамятство.

И шаги с поворотами считала очень усердно, и ступени, и вообще старалась запомнить дорогу, по которой Змей меня в «покои» нес. Очень предусмотрительно с моей стороны, к слову, потому что покоями оказалась мрачная холодная темница, выбитая, казалось, в самом теле замка – в цельном камне. Без окон, с решетчатой железной дверью и весьма скудной обстановкой: кроме узкой кровати, стула и напитанных магией факелов, здесь не было ничего.

На кровать-то меня и сгрузили.

Тугарин постоял немного, пофыркал, вспоминая, как нелегко оказалось царевну в их злодейское логово затащить и как мокро ему было меня в Гиблой реке выискивать.

Надеялся, наверное, что я того стою…

Потом просто развернулся и ушел, не забыв запереть дверь. Связка злорадно звенела, когда он проворачивал ключ в замке. Я лежала, не двигалась – выжидала.

Кощеем Бессмертным нянюшки пугали меня с самого мальства, обещаясь отдать ему после каждой достаточно серьезной шалости. Сначала я боялась и плакала, потом просто боялась, к тринадцати годкам уже начала храбриться, в пятнадцать уверилась, что даже сам Кощей мне не страшен, и смело огрызалась, требуя подать его мне прямо сюда. Уж тогда-то я ему покажу…

Лучше бы, наверное, боялась, с дядькой глупостями не занималась и в горнице над вышивкой безвылазно сидела. Тогда бы не решила по дурости своей непроходимой от жениха сбежать, смиренно приняла бы свою судьбу и сейчас не в темнице томилась, а дома к отъезду готовилась. Раздражаясь на сенных девок и нервничая из-за предстоящей поездки в столицу.

Вместо того я раздражалась на себя и нервничала из-за неминуемой встречи с Кощеем. Конечно, дурой я не была и прекрасно понимала, с кем Тугарин разговаривал, но одно дело – в присутствии Бессмертного бесчувственной прикидываться, и совсем другое – смелой и не запуганной.

Были серьезные опасения, что не сдержусь я и расплачусь.

Недолго позвякав ключами, Тугарин повесил их на крючок рядом с дверью, в недосягаемом для меня месте, будто бы издеваясь. Я лежала не шевелясь, ждала, пока он не уйдет, потом еще немного – просто для порядка и на всякий случай. И лишь убедившись, что Змей меня покинул наверняка, медленно села на постели… Хотя какая это постель? Ни перины, ни одеял или подушек – только тонкая подстилка и прохудившееся в некоторых местах покрывало.

Повезло очень, что Водяной меня сразу высушил, будто играючи, всего-то подув мне на макушку: просушив и волосы, и одежду, и даже сапог… Сапог, к слову, так и остался у Водяного. Один я в реке потеряла, вместе с Марькой, а второй мне был уже без надобности – босой и то удобнее.