Хм… А никакой это не вульгарис, то бишь простой, обыкновенный. Не горят глазки у простых крыс так. Ну – блестят, да. Но не светятся как парочка прожекторов, пусть и маленьких.

Короткий писк и над травой разом возникает добрый десяток голов.

– Ты там что про опасность говорил? – Подобрав с земли толстую ветку взвешиваю её в руке: – Типа опасности нет? От одной? А от десятка?

– Ходу! За мной! – Бродяга, совавшись с места несётся прямо на крыс, молотя уставившиеся на него головы своими гибкими щупальцами. Ему удаётся проскочить с десяток метров, прежде чем до крысиной армии доходит что что-то не так и они, всей стаей, бросаются за ним, азартно и разноголосо пища.

Это было эффектно!

Бродяга нёсся в ореоле кровавых брызг, размахивая сразу всеми своими щупальцами да так быстро, что те, порой, размазывались, превращаясь в подобие пропеллеров. Но крысам всё это было нипочём. Оглушительно пища, рыча и, как мне показалось, переговариваясь на своём, крысином языке – в писке слышались отдельные слова, если так можно сказать, крысы волнами накатывались на Бродягу со всех сторон.

Сколько их тут было – не скажу. Сотни, наверное, если не тысячи. С моего холма, где я замер, не решаясь рвануть за ИИ, было видно, как вокруг оранжевого пятна его корпуса расплывается серо-чёрное облако, плотно перекрывая собой светлую траву.

Но и стоять было бессмысленно – Бродяга быстро удалялся, вдоль реки и перспектива, что крысы, поняв неуязвимость своего противника, вернутся назад, не в самом добром расположении духа, такая перспектива меня не вдохновляла.

А потому, несколько раз глубоко вдохнув, сбегаю вниз, нацеливаясь левее происходящей бойни. Там, если Бродяга не ошибся, где-то в том направлении, дорога. Вот выскочу на неё – всё легче будет.

Но пробежать я успеваю всего ничего.

Резко кончается дыхалка, появляется боль в боку и я, морщась и кляня себя за сидячий образ жизни, курение и полнейшее пренебрежение спортом, перехожу на быстрый шаг, а ещё пару минут спустя – и вовсе на ходьбу.

Да уж… Вот она, расплата за подобный образ жизни. Не, ну зачем пилоту бегом заниматься – в пустоте не побегаешь, ну а то, что я вот в такой ситуации оказался – кто ж знал то?!

Хм… Как кто?! Тодд, что б его черти, в аду, куда он несомненно попадёт, на разбавленном масле жарили! Вот ему что? Сложно было предупредить? Намекнуть? Так нет – молчал, сволочь в рясе! Ладно, отче, демон тебя раздери, вот вернусь – рассчитаюсь по полной! Даже с запасом. На следующие случаи!

Дыхалка восстанавливается, и я снова перехожу на рысцу, косясь на всё продолжающуюся битву. А он неплох, это я про Бродягу. Взлетел повыше и сейчас, нарезает круги, сбивая в полёте прыгающих на него крысюков.

Фууух…

Дорога.

Вскарабкиваюсь на неё, где и замираю, согнувшись и уперев руки в колени.

Ага… Бродяга, заметив, что я выбрался куда надо, свечкой взмывает вверх, разом оказываясь метрах так в десяти над плотной толпой крыс.

Те, поняв, что добыча ускользнула, провожают его взлёт разочарованным писком, принимаясь рассасываться по окрестностям.

– А хорошая у тебя крысобойка.

Голос, судя по всему принадлежавший молодому мужчине, заставляет меня вздрогнуть.

Кручу головой – никого. Небольшие кусты, просматриваемые насквозь, спокойно колышущаяся на лёгком ветерке трава и никого.

– Оружие бросай, – голос полон спокойствия.

Поднимаю руки – то, что я на прицеле, ясно как этот день.

– Нету.

– Что – совсем?! – К спокойствию добавляется неподдельное удивление.

– Угу, – развожу руками над головой: – Ты это, не стреляй. Новичёк я. Не местный, только приземлился.

– Сел? – Справа от меня, из травы поднимается фигура в светлом, сливающимся с травой, одеянии:

– Ты же стоишь?

– Пилот я, – раздражённо отвечаю ему: – Вспышку вверху, – машу рукой в сторону ползущих облачков: – Грохот слыхал?

– Думал гром, – ствол, прежде нацеленный на меня, судя по всему это что-то охотничье, 12-го калибра, опускается: – Удивился ещё – вроде не должен пойти, а гремит. Дождь. Пойти. Понимаешь?

Закинув ружьё за спину – да, я был прав, это была охотничья вертикалка – двустволка с вертикально расположенными стволами, мужчина быстро выскочил на дорогу.

– Я чё стрелять не стал, – сунул он руку в карман, оставив вторую на ремне оружия: – Смотрю – морда не знакомая, ну и поближе посмотреть решил.

– Так ты – лётчик? Круто! – Вытащив из кармана руку, он сжал кулак, оттопырив большой палец: – Ты руки-то опусти.

– Да, военный я. Испытывал новый… самолёт, – опустив руки принимаюсь массировать затёкшие предплечья: – А после – ничего не понимаю – туман, я тут, а машина разваливается.

– Тебя как зовут?

– Сэм, – чуть поколебавшись, протягиваю руку: – Сэм Люциус. Военный пилот. Позывной – Поп.

– Позывной? Это, типа погоняло? – Он крепко жмёт мою ладонь: – А я Виктор. Виктор Смак. Можно так, а можно так, – добавляет он скороговоркой и тут же смеётся удачной рифме.

– Рад знакомству. А до города далеко? Я про тот, что под куполом. Пока падал – заметил.

– До Солара? Да не, рядом. Погоди… – Морщит он лоб, что-то припоминая: – А ты откуда вылетел?

– Оттуда, – машу рукой в сторону: – С базы нашей. Часа три назад. – Тема опасная и я перехожу в наступление, забрасывая его уже своими вопросами:

– Смак? А что тут вообще такое? Где я? Радио молчит, спутники сдохли – где я?

– Ты про Катастрофу знаешь?

– Про что?

– Значит ты из тех времён, что до неё были, – качает он головой: – Тебе, приятель, свезло. Или нет – это уж как посмотреть.

– Катастрофа? Ты о чём?

– Да я уже всего и не помню. Давно это было. Рвануло сильно, вроде учёные что-то там раскопали. В общем, – странно, но он улыбается: – Весь мир в труху. Народу погибло тогда – жуть. Города и всё такое – в руинах. Ну а мы, – Смак разводит руками: – Сам видишь, крутимся, выживаем. Не до поршлого сейчас – выжить бы. О! А вот и твоя крысобойка, – кивает он в сторону подлетевшего Бродяги: – Не продашь? Пять сотен отдам, знатно крыс рубит.

– Прости, – развожу руками, но нет. Это мой дроид, привык к нему.

– Ну нет, так нет, – повторяет он мой жест: – Надумаешь, или там денег нужно будет – первым делом ко мне зайди.

– Лады, – киваю ему: – Так что? Я до Солара двину. Это туда? – Показываю на дорогу, убегающую за высокий холм справа.

– Да я провожу, – Смак снова расплывается в улыбке: – Ты чё! Не, я с тобой пойду. Событие же – человек из прошлого объявился! Вот только погоди, – скинув с плеч небольшой рюкзачок, я его прежде и не заметил, он вытаскивает из него пластиковый пакет. Такие ещё одноразовыми называют.

– Сначала – дело, пошли, – протянув мне пакет, Смак, закинув за спину рюкзак, быстро начинает трусить к месту эпической битвы Бродяги с крысами.

Деваться некуда – следую за ним.

С трудом сдерживаю тошноту, подойдя к обильно залитому кровью и заваленному трупами, пятачку вытоптанной травы. Да уж… Бродяга порезвился здесь от души – трупики крыс лежат в несколько слоёв и над ними уже начинают жужжать отливающие металлом насекомые.

Мухи? Ну, пусть будут мухи.

Меня мутит, а Смаку ничего. Присев на корточки, он копается в трупиках, переворачивая их небольшим ножом.

– Ага…, – довольно крякнув, Смак, прямо за хвост, вытаскивает относительно целую тушку – у этого крысюка напрочь снесена голова, оставив всё остальное без повреждений.

Быстрый взмах ножа и вниз, прямо на кровавое месиво, валятся потроха.

– Держи, – протягивает он мне выпотрошенную тушку: – Бери-бери. Дяде Боре продашь, он из них такой шашлык делает…ммм…, – закатывает он глаза, но, видя моё непонимание, продолжает: – Ты чего? Бери. В пакет суй. Я ж сказал – Борис, наш бармен и лучший повар Солара, тебе двадцать пять монет отвалит. А Рафику не сдавай. Рафик жадный. Десять, ну, может пятнадцать даст.

– Эээ… – Осторожно приняв тушку, засовываю её в пакет, стараясь не запачкаться: – Да у меня деньги есть, Смак. В банке. Ну, да, спасибо за заботу, но…

– Деньги у тебя там, – выпотрошив следующую, он тычет вверх окровавленным остриём: – Были. Здесь, – лезвие указывает на заваленную трупами землю: – Нет. Я ж тебе говорю – весь мир в труху, где теперь те банки.

– Это как?! – Укладываю тушку в пакет: – И как мне быть тогда?

– Как и всем, – кивает в ответ Смак: – Выживать и зарабатывать. Ты слушай, – очередная тушка отправляется к предыдущим: – У нас своя валюта. Монеты, жетоны, бабло – называй как хочешь. Ща, ещё парочку и пойдём, – отвернувшись, он снова принимается копаться в крысах, оставив меня переваривать услышанное.

Ну, Тодд… Ну, удружил, ничего не скажешь. Вот об этом – о том, что я тут нищий, он что, упомянуть не мог? Блин. Хоть бы золота с собой взял. Чёрт!

Ан нет. Всё Тодд, сука, верно просчитал. Я ж лётчик – ну какое у меня золото, если я в испытательном полёте был?!

М-да… Вот действительно – нагими приходим мы в этот мир, нагими из него и уходим.

Купол показался сразу, стоило нам только обойти тот высоченный холм.

Причём, должен заметить, показался он странно, по-другому и не скажешь.

Сначала я увидел высокий забор, частью собранный из типовых бетонных плит, тех, из которых перекрытия жилых домов делают, а часть из пластин основательно ржавого металла, прибитых к деревянным столбам.

И, замечу, никакого купола.

Я уже хотел возмутиться – мол, куда завёл-то, и даже начал поворачиваться к Смаку, как воздух над забором, вдруг словно сгустился, налился голубизной, и она, я про голубизну, побежала вверх и в вглубь… Не знаю, как это описать, но, ещё несколько секунд, и – хоп!

Всё то, что прежде было пустотой, то есть обычным воздухом, вдруг покрылось синеватыми прожилками, которые, переплетаясь между собой и сплели полусферу, которую, назвать иначе чем Купол, было решительно невозможно.

– Ааа… – Засмеявшийся Смак, дружески ткнул меня локтем в бок: – Увидел? Охренел? Вот теперь верю, что ты у нас прежде не был. Все новички охреневают. Первый раз всегда так.

– Ого, – кивнув, показываю на Купол: – А он всегда так? Ну, не сразу появляется?

– Не, я вот, его всегда вижу. А не вижу – всё одно чувствую. Это всё потому, что давно здесь. Пропитался гадостью той, ну, что тут везде есть.

– А я?

– А ты ещё нет. Вот годик-другой по лесам, да прочему побродишь, и вот тогда, – оборвав себя, он шагнул на середину дороги, принявшись размахивать руками: – Сюда иди, – Смак подманил меня к себе: – Здесь стой.

– Охрана? – Замираю на месте, делая себе зарубку в памяти – какие, нафиг, два года? Ну, или год? Тодд же говорил, что вся эта свистопляска вот только началась? И те изменения… За пару лет они ой как далеко зайдут. Нет, нету и меня пары лет. Нет и точка!

Хм… Но, если поверить Смаку – а ему врать смысла нет, то эта байда тянется уже порядком. И да, Тодд, скотина в рясе, скажи мне правду, я о том, что я сюда надолго загремел, не факт, что я б согласился. Уж лучше в каменном мешке сдохнуть, чем здесь, с дикарями по лесам прыгать.

Ну, Тодд, ну…

Прерываю бег мыслей, переводя взгляд Смака, уже немного отошедшего от меня.

Впереди, в стене, я увидел ворота с небольшой дверью, перед которыми из мешков с землёй, или с песком, были сложены несколько стрелковых ячеек.

– Сегодня Игорь Кнут и Васька Ломбард дежурят, – чуть повернув голову и продолжая держать руки поднятыми, он шагнул к воротам: – Эй! Кнут, Ломбард! Это я – Смак! Новичка привёл. Знаменитость! Про него в новостях показывали.

Подхожу к нему, останавливаясь в паре шагов за его спиной.

– Тут такое дело, – не поворачивая головы, и почти не шевеля губами, продолжил он: – Уходил-то я один, а назад – с тобой. Подозрительно, понимаешь? Может меня аномалия новая съела, кто ж его знает. А Кнут с Ло…