«Невероятно, – промелькнула мысль, – как он похож на возлюбленного. На ее Мейвели…»

Воспоминания о том периоде жизни, когда она была безгранично счастлива, причиняли женщине невыносимую боль, и она тут же постаралась прогнать их.

Темные волосы невольника неаккуратными грязными прядями падали ему на лицо и плечи. Поддавшись внезапно возникшему порыву, Сетеней подняла руку и отвела с его лица тяжелые пряди.

Улыбнувшись ему, она пришла к заключению, что лицом этот русский не мог сравниться с ее возлюбленным.

– Вам нечего бояться, – вновь попыталась она начать разговор.

– Бояться? – переспросил Влад. Его низкий раскатистый голос доносился, точно из глубин всей его негодующей сущности. – Это вам стоит меня бояться, Сетеней. Я в два счета сверну вашу хорошенькую шейку, и кастрат не успеет даже охнуть.

Женщина удивленно вскинула идеальные черные брови.

– Ты помнишь меня? – И она в одно движение сняла с головы свою чадру.

Ее темные густые волосы великолепной тяжелой волной упали на плечи и спину.

Некоторое время она наслаждалась смущением, явно выраженным в глазах мужчины, но это продлилось мгновение, затем его лицо снова стало непроницаемым.

– Я так же, как и ты, – тихо произнесла она, – вступила на эту землю рабыней…

– Я в кандалах благодаря тебе, – не дав договорить, перебил невольник. – Именно по твоему приказу меня, полуживого, притащили к берегам Турции.

– Не за тобой, князь, я посылала наемников! – повысила голос женщина.

А затем прибавила, уже мягче:

– Ты же князь Ольденбургский? Я не ошибаюсь?

– Не ошибаешься.

Сетеней вздернула подбородок, и глаза ее вызывающе блеснули:

– Я черкесская княжна из княжеского беснелеевского рода Кануковых.

– Я знаю твоего брата. Черкесского князя Машуку Канукова. Он порядочный и честный человек. Нам не раз приходилось сражаться бок о бок, отбивая нашу землю от проклятого турка. Думаю, он был бы крайне опечален, узнав, что его сестра… Ты наложница какого-нибудь турецкого купца?

Сетеней еще выше вздернула подбородок:

– Я жена младшего брата султана. Я первая Кадын во дворце Топкапы. И если мой муж, не приведи Аллах, станет султаном, я сделаюсь самой могущественной женщиной Стамбула. – Произнесла она все это спокойно с легкой полуулыбкой.

Безусловно, Сетеней была горда тем, что сумела достичь такого положения. Она прошла долгий и сложный путь от рабыни к законной супруге наследника султана. Ее могла ждать горькая участь других женщин – стать просто очередной наложницей в гареме или, еще хуже, продажной женщиной. Но Сетеней была не только неописуема красива, она еще и была непревзойденно умна и хитра. Именно эти качества позволяли ей управлять своим нерадивым супругом.

Младший брат нынешнего правителя Османской империи – Абдул-Азис слыл сущим наказанием. Его умственный уровень был низок, и как человек он был весьма ограничен, что было на руку хитрой Сетеней. Но вместе с тем Абдул-Азис был жесток и имел взрывной характер. Много места в его жизни занимали извращенные наслаждения и распутства. Заняв статус главной Кадын, Сетеней избавила себя от нежелательного разного рода внимания супруга.

Азис имел довольно многочисленный гарем, поэтому Сетеней спокойно существовала и растила дочь, но ровно до тех пор, пока девочка, с возрастом, все более и более не стала походить на белокурого ангела с глазами цвета морской лазури.

Дочь Сетеней как две капли воды была похожа на своего отца, вот только не на Абдул-Азиса. В этом-то и заключалась главная беда Сетеней.

Заметив тень тревоги на лице женщины, Влад нахмурился, медленно окинув ее оценивающим взглядом.

– Что вы хотите? – в более учтивой манере спросил он.

Точно прогнав дурные мысли, женщина тряхнула головой, удивленно взглянув на собеседника:

– У меня есть предложение, которое тебе понравится.

Влад промолчал, ожидая этого самого предложения.

– Если ты примешь его, я дарую тебе то, чего ты желаешь более всего.

Влад продолжил хранить многозначительное молчание.

– Ты хочешь и жаждешь свободы, – улыбнулась Сетеней. – Я помогу тебе.

Ей, безусловно, удалось заинтересовать собеседника, и гнев Влада заметно ослабел.

Но так скоро он не собирался сдаваться.

– Я буду свободен, независимо от того – приму ваше предложение и помощь или же нет.

Опустив голову, Сетеней придвинулась ближе и улыбнулась, тем самым демонстрируя пленнику, что не боится его.

– Если бы ты мог обойтись без моей помощи, то почему же ты до сих пор в невольниках? Почему ты не сбежал? У тебя для этого было, если я не ошибаюсь, где-то месяца три?

Глаза Влада потемнели.

Заметив это, Сетеней протянула руку к его лицу и провела пальцами по уродливому шраму.

Влад вздрогнул под ее нежным прикосновением.

– Откуда у тебя этот шрам? Я не помню, чтобы он был у тебя в нашу первую встречу…

Он оставил ее вопрос без ответа.

На это женщина равнодушно повела плечами и продолжила:

– Я знаю, что ты благородного происхождения, знаю, что стремишься домой, к своей семье… И ты мне очень подходишь.

Если угодно, я прошу тебя о помощи. Какое ужасное стечение обстоятельств привело тебя ко мне, – как бы вслух рассуждала она. – Я не хотела причинить тебе зла, но так уж вышло… И теперь я вынуждена просить тебя о помощи.

Говорят, что у вас – у русских – принято считать долги своих друзей своими долгами. Это так?

Сетеней выжидающе посмотрела в глаза собеседника, неотрывно следящие за ней.

– Так, – был его ответ.

– Я спасла жизнь твоему другу, и чем же он отплатил мне? Оставил меня одну в этой стране… Я слышала, он обвенчался с какой-то русской молодой княжной?

Влад промолчал.

Его прелестная дочь Кити была виновницей всех бед этой непостижимой женщины. Она была разгневана, точно дикая кошка, и очень опасна. Влад мысленно поклялся первым же делом по возвращении домой хорошенько взгреть своего любвеобильного друга. Черт его подери с его смазливой физиономией и с его этим Соловьем.

Князь Щербатский, при всей своей великолепной внешности, имел еще и необычайно богатый и красивый голос, за что и получил прозвище Титулованного Соловья. Буквально все женщины по двум берегам Черного моря сходили по нему с ума. И дочь Влада, Кити, не оказалась исключением.

Разгневанная черкешенка, решив отомстить возлюбленному за предательство, послала по его душу наемников. Вот только вместо нужного ей князя к берегам Константинополя доставили его – Влада.

И немудрено… Именно Влад предложил другу эту идею с переодеванием. В одинаковых костюмах сладкоголосого Соловья мужчин действительно сложно было отличить. Так и произошло… И теперь Владу предстояло вновь выручать своего товарища, ценой собственной свободы и жизни.

– Ты примешь мое предложение, князь? – Ласковый голос черкешенки вывел Влада из размышлений.

Подозрительно прищурившись, он опустился на ковер, вытянув ноги:

– Я хочу знать, в чем будет заключаться моя помощь вам.

Чуть помедлив с ответом, Сетеней что-то произнесла на турецком, и в то же мгновение суетливые невольницы раскинули перед мужчиной скатерть, уставив ее всевозможными яствами.

Пустой желудок Влада тут же громко отозвался на этот добрый жест хозяйки.

– Поешь, – протянув белоснежную руку, как бы приглашая мужчину к столу, произнесла она.

Последние двое суток Владу не давали даже воды, не то чтобы кто-то намеревался его покормить. Его не пришлось долго упрашивать. Он тут же впился зубами в румяный, еще горячий лаваш и, точно оголодавший зверь, оторвав кусок, стал тщательно пережевывать.

Утолив первый животный голод, он смутился и, отряхнув крошки, застрявшие в его бороде, исподлобья взглянул на свою благодетельницу.

– Прошу меня извинить, мои манеры оставляют желать лучшего…

Сетеней понимающе кивнула и придвинулась ближе. Она руками оторвала крыло только что поджаренной голубятины и без аккуратностей и церемоний откусила довольно большой кусок. Светлые струйки мясного сока побежали по ее рукам и подбородку; улыбнувшись, она не стала отирать лицо, а продолжила есть.

Влад тут же последовал ее примеру.

Наконец, наевшись вдоволь, он принял из рук вошедшей невольницы фужер, до краев наполненный красным вином.

Сетеней отказалась, жестом отослав рабыню.

– Итак, – продолжила она разговор, – я предлагаю тебе свободу.

– Что я должен буду сделать для этой свободы?

Сетеней глубоко вздохнула и промолвила:

– Когда будешь уходить, ты должен будешь взять с собой мою дочь.

– Это все? – удивился Влад.

Женщина заломила тонкие белые руки:

– Нет. Я хочу твоего слова – что бы ни произошло, ты не оставишь ее.

Глаза Сетеней в один миг наполнились слезами, точно бездонные колодцы.

– Я не могу доверять никому в этом мире. Поэтому я выбрала тебя. Цена твоей свободы – это цена жизни моей дочери. Тебе это кажется довольно непонятным и глупым, но…

Женщина умолкла. Казалось, она в эту самую минуту принимала для себя очень важное решение. Пристально взглянув на Влада, как бы пыталась определить, могла ли позволить себе быть с ним откровенной до конца?..

– Продолжай, – настойчиво произнес Влад. – Твои тайны умрут вместе со мной. Можешь быть в этом уверена. Даю слово.

– Я знаю, что твоему слову можно доверять, князь, – кивнула Сетеней.

Немного помолчав, она продолжила:

– Все не так просто, как кажется… Мой муж уже давно подозревает, что Гвашемаш – не его дочь.

Сетеней взглянула на собеседника, ожидая осуждения или чего-то еще в его взгляде, но, не увидев ровным счетом никакой реакции, продолжила:

– Девочка еще слишком мала, но очень скоро ее внешность станет неопровержимым доказательством того, что Абдул-Азис не ее отец. Полагаю, вам не нужно разъяснять, какая участь в этой стране ожидает незаконнорожденное дитя?

Казалось, произнеся это, женщина испытала почти физическую боль.

– С тех пор, как муж заподозрил неладное, меня отлучили от дочери и я редко вижусь с ней. На малышку уже было совершено два покушения… А теперь меня нет рядом, и я не могу ее защитить. Для одинокого ребенка жизнь в гареме слишком опасна. Тем более для моего ребенка…

– Ты хочешь, чтобы я выкрал ее?

Уголки рта женщины растянулись в горькой усмешке:

– Если бы это было возможно… Ты войдешь в стены Топкапы как евнух…

– Что?! – воскликнул мужчина. – Этому не бывать!

Все это время сидевший тихо молчаливый евнух разразился безобразным смехом.

Если бы его огромная фигура не подрагивала, сотрясаясь, а глаза не блестели, Влад счел бы, что верзила задыхается.

– Если вы считаете, что я в обмен на свою свободу решу походить на него, – Влад кивнул на Кизляра, – то вы глубоко заблуждаетесь. Я отвергаю ваше великодушное предложение. Суждено мне умереть или вернуться домой, в любом случае предпочту остаться мужчиной.

– Ты только сделаешь вид, – поспешила развеять опасения Влада женщина. – Никто, кроме Кизляра и меня, не будет об этом знать. Ты сойдешь в гареме за своего… – Будто это было проще простого, так легко рассуждала черкешенка. – Тебя приставят к моей дочери… Разумеется, прежде ты должен будешь завоевать доверие Абдул-Азиса. А когда настанет время, я устрою все так, что ты сможешь забрать Гвашемаш оттуда.

Вместе вы сможете быстро и безопасно покинуть дворец Топкапы и Стамбул.

– Всего-то?! – едко заметил Влад. – Твой муж примет меня с распростертыми объятиями и как почетного гостя введет меня в свою святая святых?! Даже я знаю, – вдруг нервно рассмеявшись, заметил он, – что до тех пор, пока мужчина остается мужчиной в полном смысле этого слова, его на пушечный выстрел не подпустят к стенам гарема.

– Ты, безусловно, прав, – согласилась Сетеней. – Но об этом не беспокойся, Кизляр самолично проведет оскопление.

Влад вскинул брови.