Первый немой фильм «Обещание Вольха»

Юн Бэкнам (Yun Baek-nam, 1888–1954) – руководитель Корейского Народного театра (Minjong Kukdan, Minjung Theater Company \ People's Theater) был приглашен японским генерал-губернатором для постановки кинофильма «Клятва, данная под луной» или «Обещание Вольха» (The Vow Made Below The Moon \ Wulha's Vow \ Plighted Love Under the Moon, Wolha-Ui Maengseo \ Ulha ui Mengse, 3 бобины, 35 мм, 1923). Сценарий и постановка – Юн Бэкнам, в главной роли – первая киноактриса Кореи – Ли Вольхва (Lee Wol-hwa \ Lee Weol-hwa, 1904–1933). Это первый полный художественный фильм Кореи^[115].

По краткой аннотации из базы данных корейских фильмов, это мелодрама о Ёндыке (Yeong-deuk) и его невесте Ченсун (Jeong-sun). Ёндык попадает в дурную компанию, пьянствует и развлекается с женщинами. Он влез в долги и был жестоко избит в игорном доме. Отец Ёндыка отдает все свои сбережения, чтобы погасить карточные долги сына. Ёндык клянется любимой Ченсун, что он будет жить скромно и честно^[116].

«Клятва, данная под луной» или «Обещание Вольха» режиссера Юн Бэкнама считается первым немым корейским фильмом^[117].

Судя по титрам из базы данных корейских фильмов, кроме актрисы Ли Вольхва в фильме снимались и другие актеры Корейского Народного театра. Вероятно, роль Ёндыка исполнил Квон Ильчхон (Gwon Il-cheong, – 1958)^[118].

Финансовую поддержку в создании фильма оказало почтовое управление Кореи (Chunch'ukjangryob), контролировавшее производство и прокат фильмов. Чиновники-почтовики, были не только цензорами, но и продюсерами некоторых корейско-японских фильмов. Позже Юн Бэкнам выяснил, что владельцем авторских прав фильма «Обещание Вольха» является не он, а японская фирма «Сонгюк» (Songjuk)^[119].

Другой корейский немой фильм «Граница» (National Border \ The Border, Kukgyong \ Guggyeong, 1923; 10 бобин, 35 мм) режиссера Ким Досана считается первым немым полнометражным фильмом.

По очень краткой аннотации из базы данных корейских фильмов можно понять, что в фильме рассказывалось о том, что недалеко от границы, в воровском притоне, любовница главаря влюбляется в одного из членов шайки, а потом убегает с ним^[120]. Возможно, за границу.

По некоторым сведениям, Ким Досан закончил работу над фильмом на несколько месяцев раньше Юн Бэкнама^[121]. Но колониальные власти, государственная цензура, не одобрили фильм «Граница» и не дали разрешения на прокат.

В базе данных корейских фильмов указаны режиссер Ким Досан и продюсер Пак Сынпхиль. По версии Ким Хва, съемки фильма «Граница» Ким Досан доверил двум операторам – японцу Наригио (Narigiyo) и его ассистенту, корейцу Ли Пхильу (Lee Phil-woo, 1897–1978)^[122].

Ли Вольха – первая корейская киноактриса

Режиссер и руководитель театральной труппы Корейского Народного театра Юн Бэкнам пригласил актрису Ли Вольхва (Lee Wol-hwa \ Lee Weol-hwa, 1904–1933) на главную роль в фильм «Клятва, данная под луной» или «Обещание Вольха».

По некоторым источникам, настоящее имя актрисы Ли Чонсук (Lee Chon-suk \ Yi Chon-sook, 1904–1933). Возможно, после успеха первого немого корейского фильма «Обещание Вольха» актриса решила взять псевдоним из названия своего дебютного фильма.

По базе данных корейских фильмов, Ли Вольхва сыграла только в четырех корейских фильмах или спектаклях в Корейском Народном театре: «Клятва, данная под луной», «Печальная мелодия моря» \ «Печальная песнь моря» (The Sorrowful Song of the Sea, Hae-ui bigog, 1924) режиссера Ван Пхильлёля (Wang Pil-ryeol), «Безрогий бык» (An Ox without Horn, Ppulppajin hwangso, 1927) режиссера Намгун Уна (Namgung Un, 1904–1949) и «Секрет на улице Чина» или «Черный жемчуг» (The Secret of Jina Street \ Black Pearl, Jinaga-ui bimil, ilmyeong heugjinju, 1929) режиссера Ю Чанана (Yu Jang-an)^[123].

По некоторым источникам, основной причиной заката творческой карьеры актрисы Ли Вольхва называют ее склонность к полноте.

Корейско-японское кино

С именем японца, который в 1923 году поставил фильм по мотивам популярной корейской конфуцианской сказки «Сказание о Чхунхян» в источниках полнейшая путаница. По одним данным, владелец сеульского кинотеатра «Корейский театр» (Choson Theater) Мацусиро Хаягава (Matsujiro Hayakawa)^[124] организовал съемки фильма героине корейской сказки о Чхунхян. По другой версии, японский кинематографист и предприниматель, бывший школьный учитель, Гошу Хаягава (Goshu Hayakawa \ Koshũ Hayakawa) снял фильм «Сказание о Чхунхян» (The Story of Chun-hyang, Ch'unghwangjon, 1923)^[125].

В базе данных корейских фильмов на странице фильма «Сказание о Чхунхян» (1923) указаны только имена трех корейских актеров: Ким Чунгвана (Kim Choon-gwang, 1900–1949), Чхве Ёнвана (Choe Yeong-wan, 1900) и маленькой девочки Хан Рён (Han Ryong, 1920)^[126]. Вполне возможно, что в дату ее рождения закралась ошибка, и эта девочка – взрослая актриса, сыгравшая первую в истории корейского кино роль преданной Чхунхян.

По версии Ким Хва, в работе над фильмом Хаягава привлекал только японцев. А корейцы были приглашены только в качестве бёнса^[127]. По другой версии, в фильме о Чхунхян у Хаягавы почти вся съемочная группа состояла из корейцев^[128].

Некоторые исследователи подчеркивают, что фильм «Сказание о Чхунхян», созданный японцами в 1923 году, был задуман как знакомство японской публики с корейской культурой. Известно, что японец Хаягава организовал культурное общество «Донг-а» (Donga Cultural Society) и экранизировал самую популярную конфуцианскую сказку корейцев «Сказание о Чхунхян», которая не была широко известна в Японии. А фильм о преданной Чхунхян был представлен, как достойный пример истинного конфуцианского поведения идеальной жены или наложницы (любовницы-содержанки)^[129].

Известно, что «Сказание о Чхунхян» – самое раннее произведение корейской литературы, переведённое на иностранный язык в 1882 году^[130]. Вряд ли японец Хаягава читал по-корейски. Вполне возможно, что кто-то из его помощников-корейцев сделал для него адаптацию на японском языке. А, может быть, как бывший школьный учитель, Хаягава ознакомился с немецким или французским переводом «Сказания о Чхунхян». Тем более, что имя главной героини Чхунхян переводится со старокорейского как «весенний аромат», что вполне в традициях японской поэзии.

По всем критериям того времени «Сказание о Чхунхян» – это самый популярный сюжет японской «современной драмы» 1920-х г. сингэки (shingeki): богатый, молодой и красивый «человек любит гейшу, но они не могут пожениться из-за ее профессии»^[131]. Герои страдают, плачут и в финале (по традиции театра Кабуки) обязательно уходят по «дороге цветов» (специальному подиуму в зрительном зале), чтобы покончить жизнь самоубийством. В корейской сказке о Чхунхян юные влюбленные тоже много страдают и плачут, но в финале встречаются, женятся и больше не расстаются. Так что, японца Хаягаву можно смело отнести к тем продюсерам, которые первыми внедрили в японское кино корейско-американский «счастливый конец» (happy end).

Для корейской творческой интеллигенции японский фильм «Сказание о Чхунхян» (1923 год) был болезненным вызовом колониальной администрации, стремившейся японизировать корейскую литературу или заменить корейскую культуру японской. К сожалению, в то время в Корее не было ни одного профессионального кинематографиста. Получить азы профессии корейцы могли только в Токио или Киото на киностудиях «Никкацу», «Сётику», «Тохо» и «Дайэй». Киноиндустрия развивалась только за счет японских инвестиций и профессионалов. Японец Хаягава, заинтересованный в развитии своего предприятия, выбрал самый оптимальный вариант. Вероятно, его, как представителя колонизаторов в Корее, меньше всего интересовало мнение нищих и бесправных энтузиастов национального корейского кино.

Но первый корейско-японский фильм «Сказание о Чхунхян» еще раз доказывает, что влияние японской вестернизированной, а значит, более прогрессивной в то время, культуры в Корее было достаточно большим. Вряд ли зрители в Корее и Японии переживали по поводу неприкосновенности корейского литературного и драматургического источника. Тем более, что в корейской «новой драме» симпха (shimpha \ shimp-a), так же как в японской драме симпа, влюбленные герои очень несчастны и обречены на трагический конец. По примеру японцев корейцы перенесли из традиций театра Кабуки слабого героя – мужчину, который умеет только ухаживать и вызывать ответные чувства.

Традиции симпха (симпа), сохранившиеся до сих пор, позволяют корейским и японским героям постоянно рыдать на сцене и на экране, смущая европейских зрителей своей «не мужской» плаксивостью. И сегодня юные южнокорейские и японские поклонницы того или иного кино- и телекумира меньше всего обращают внимание на то, что их герой постоянно льет слезы и сморкается. Напротив, девушки-подростки их любят именно за то, что такие герои «очень нежные и чувствительные».

Увлеченность корейцев постоянно страдающими героями, которые сохраняют верность своим любимым в самых чудовищных и трагических обстоятельствах, была воспитана как раз на популярной истории о преданной красавице Чхунхян. По самой популярной версии, юная Чхунхян влюбляется в сына наместника уезда Ли Морёна и они совершают брачный обряд. Но Морён уезжает, а Чхунхян остается его ждать. Новый наместник уезда предлагает Чхунхян стать его содержанкой. Гордо отвергнув предложения чиновника, Чхунхян оказывается в тюрьме. Там она, жалуясь на свою горькую участь, героически переносит пытки и издевательства обиженного сластолюбца. А потом, чудесным образом, Чхунхян снова встречается со своим любимым, успевшим жениться. Так как Чхунхян – дочь кисэн, то она согласна стать наложницей любимого Ли Морёна. Так что сказка заканчивается очень счастливо.

В 1954 г. в СССР была издана повесть «Чхунхян» в переводе А.Ф. Троцевич (1930) с очень подробным подзаголовком: «Повесть о вернейшей из верных жен, о не имевшей себе равных ни прежде, ни теперь, о Чхунхян»^[132].

Стойкость и мужество кореянок, которые они проявляли в действительности, всегда вдохновляла мужчин, особенно кинематографистов. Но, пожалуй, в отличие от всех других классических корейских сказок, история о Чхунхян – самая популярная. В корейском кино она экранизировалась почти каждое десятилетие. Все известные кинорежиссеры считали честью получить возможность снять собственную версию о преданной красавице. По мнению Ким Хва, после японской версии о верной Чхунхян «последующие постановки фильма по классическому произведению «Сказание о Чунхян» всегда оказывали огромное влияние в развитие корейской кинематографии»^[133].

В создание фильма «Сказание о Чхунхян» Хаягава вложил собственные средства, полученные от проката японских фильмов, в основном, произведенных на киностудии Никацу (Nikkatsu). Но фильм «Сказание о Чунхян» Хаягава демонстрировал только в своих кинотеатрах, исключительно для японской публики. Чуть позже этот фильм был экспортирован в Японию^[134].

Примерно в те же годы Хаягава выпустил на экраны своих кинотеатров фильм «Мелодия трагической любви», который пользовался в Сеуле большой популярностью. В стиле японской новой драмы симпа рассказывается о печальной истории любви гейши и богатого наследника – типичного нимаймэ (nimaime – слабый герой театра Кабуки). Женские роли в фильме были исполнены мужчинами, что больше всего возмутило корейских зрителей^[135]. Да и сами японцы в период бурного развития кинематографа стали насмешливо относиться к мужчинам в роли женщин.