Несмотря на возбуждение, заметила его довольную, чуть самоуверенную улыбку. Только возмущаться было некому, отличница с феминисткой закрыли от стыда глаза и отошли в сторонку, в самый крайний уголок моего подсознания, позволив развратнице полностью верховодить в моем теле. Пальцы Шувалова продолжали кружить на клиторе, творя волшебство, приводя в движение все вокруг нас. Пустились в пляс огромные, темные от наступившей ночи, окна, завертелось волчком уютное кресло-качалка, пошел вскачь широкий бежевый диван, а языки пламени от камина замельтешили перед глазами золотистыми мушками. Я всхлипывала, хрипела, потрясенно заглядывая в стальные глаза, теряясь, растворяясь в этой несущей наслаждение серости. Мои пальцы наконец поднырнули под резинку мужских трусов. Алекс тоже был более чем возбужден, член стоял упругой, обжигающей кожу палицей. Влажной, готовой действовать. Шувалов без всякого стеснения стащил с себя джинсы и трусы, затем такой обнаженной вздыбленной массой навис над моим телом. Лишь на несколько секунд. Потом стал освобождать мои ноги от приспущенных почти до колен брюк. Отбросил их далеко в сторону. Правильно, пусть летят к чертям собачьим, и мои красивейшие ярко-фиолетовые трусики туда же. В асфальтовых глазах застыло восхищение. «Это он на тебя так, Танечка, смотрит, словно ты ожившая Венера, вдруг оказавшаяся с ним наедине», –довольно констатировала мечтательница. Подглядывает, безобразница. Мужские пальцы благоговейно-нежно прошлись от основания груди до сморщенной, торчащей острой пикой вершинки соска. Следом мужские ладони ощутимо, даже немножко грубовато, сжали полушария грудей. Но развратнице, конечно, понравился его напор. «Правильно, – довольно шептала она в моей голове, – нежность тоже пора отправить в далекий полет вслед за джинсами и фиолетовыми трусиками. Сейчас хочется безумств. Давай, бери ее, неправильный принц, она уже готовенькая, уж я-то знаю». Возбужденная масса мужского тела опустилась сверху. Соприкосновения кожа к коже болезненно приятны. Застонали оба, друг другу в губы. Мужские руки лихорадочно заскользили по моему обнаженному телу. Настойчивые губы начали нежно меня посасывать, затем страстно, потом засосом, перекрывающим дыхание. Внизу живота скапливалось томление, и я неосознанно стала толкаться навстречу его вздыбленному члену, а голова от возбуждения шла кругом. Языки пламени камина приблизились, стали танцевать на мужских волосах, на моих волосах, по всей гостиной этого шикарного номера.

Шувалов тяжело дыша, отстранился. Захотелось хныкать, ведь мне так нравилось с ним целоваться. Сильные руки раздвинули мне ноги, серые глаза уставились прямиком в мою сочащуюся желанием близости промежность. Скромница застыдилась, попыталась сжать коленки. Ведь правильные девочки должны держать ножки сдвинутыми. Только Алекс не позволил, сильные руки крепко фиксировали мои ноги широко разведенными, а женское естество открытым его горящему взору.

– Таня, ты красавица…

Мужские пальцы с мастерством музыканта, играющего на любимом инструменте, заелозили по моей влажной промежности, потом зашли внутрь. Взвыла, стала чуть ли не мостиком. А волшебные пальцы продолжили одновременно натирать клитор и где-то глубоко во мне терзать чувствительную внутреннюю стенку влагалища. «Боже, какой опытный, какой шикарный мужик, – радостно верещала, точнее хрипела, развратница. – С Генкой Калюжным я и половины подобного не чувствовала».

– Ну как, Танечка, я хорошо себя веду? – снова спрашивал Алекс, немного хриплым, до безумия сексуальным, голосом, а волшебные руки на секунду остановились, в ожидании моего ответа.

Пожалуйста, не надо медлить.

– Плохо, чертовски плохо-о-о! – вскрикнула я и раздраженно двинула бедрами, призывая действовать дальше.

Черные брови на красивом мужском лице наигранно-изумленно приподнялись.

– Что не нравится Татьяне Лазаревой?

Пальцы снова начали интенсивные ласки.

И я забыла об ответе, вопросе, вообще обо всем на свете.

– Может, нам попробовать немного по-другому.

Волшебные руки вышли из моей трепещущей пещерки, начали меня приподнимать, крутить, ставя на четвереньки. Я ничего не соображала от желания, позволяя делать с собой все, что ему заблагорассудится. Секундная заминка, шелестение пакетиком фольги. «Хорошо, хоть кто-то не потерял голову и думает о контрацепции», – назидательно протянула девочка-отличница. А потом я почувствовала, как его горячий, подрагивающий, вздыбленный член легонько надавил, пытаясь найти вход… Алекс взял меня одним мощным рывком, прямо сразу, до основания.

– А-а-а… – взвыла я, выгнувшись и запрокинув в крике голову.

– Какой я догадливый, кажется, так тебе нравится гораздо больше, – подтрунивал Шувалов.

Еще один интенсивный толчок в мою алчущую действий глубину. Пальцы инстинктивно, пытаясь удержаться в этой танцующей огнем действительности, вцепились в жестковатые ворсинки ковра.

– А-а-а, волшебно… О-о-о, – в полубеспамятстве стонала на выдохе я, подаваясь попой навстречу движениям Алекса.

Толчки в самую глубину продолжались, увеличивались по амплитуде и глубине проникновения. Мужские пальцы так властно сжимали бедра, что я чувствовала себя полностью взятой, слабой, женственной. Развратница во мне ликовала, снова добравшись до пиршества плоти. Неправильный принц обманул, он не был нежным. Но то, что Алекс творил, казалось божественным. Каждая моя клетка напряглась, кожа пошла мурашками, соски стали острыми пиками, из горла вырывались лишь хрипы, которым вторили его тяжелое размеренное дыхание и хлопки мужских бедер о мои ягодицы. Когда пальцы Шувалова снова коснулись клитора, меня всю тряхнуло, руки ослабели, подогнулись, и я со всего маха ткнулась носом в немного жесткий ворс светло-бежевого ковра. Внизу живота разлилось сладкое напряжение, твари похоти, дожидаясь взрыва удовольствия, внедрились в каждый нерв моего тела. Еще чуть-чуть, еще совсем немного.

– О-о-о… – забилась в судорогах оргазма.

А меня, ничего не соображающую, Алекс опять вертит, кладет на спину, властно раздвигает ноги и снова входит одним мощным ударом в мою пульсирующую наслаждением вагину.

– У-у-у! – оргазм продолжается, бьется наслаждением в каждой клетке.

Пытаясь дышать, снова запрокинула голову. А серые глаза внимательно смотрят, наблюдают за моей реакцией, впитывают мой оргазм, загораются моим наслаждением.

– Какая ты красивая, Таня!

Рот накрыли горячие мужские губы, которые нежно, очень нежно и медленно начали меня целовать, тогда как внизу между моих ног продолжалась сладкая вакханалия из мощных интенсивных движений. Губы переместились и теперь лизали мою шею, вызывая новый поток мурашек по коже. Вцепилась пальцами в мужские плечи, выпустила когти. Кажется, толика боли стала для Шувалова последней каплей. Воткнувшись носом в мою шею, он приглушенно застонал, мощное тело напряглось, а потом начало сотрясаться конвульсиями. Алекс, удовлетворенно-тяжело выдыхая и постепенно замедляясь, продолжил движения, вколачивая член в сокращающуюся промежность и тем самым еще сильнее вдавливая мою попку в жестковатый ворс ковра. Затем повалился всей своей массой сверху моего тела. Но мне не тяжело, мне до ужаса приятно. Легонько, едва касаясь подушечками пальцев, погладила покрытую испариной мужскую спину, стараясь этим касаниями поблагодарить Шувалова за доставленное наслаждение, поделиться с ним возникшей лавиной нежности. И пусть я совсем не дышу, расплющенная мощной мужской грудиной, зато мне так приятно и тепло. Алекс, правда, быстро сообразил о своей тяжести, перекатился с моего тела, лег сбоку, притянул попой и спиной к себе.

Несколько минут мы лежали молча, пытаясь восстановить дыхание.

– Спасибо, – заговорили сразу вдвоем, потом засмеялись такой синхронности.

– Саш, мы так и не выпили.

– Это лучше любой выпивки. Не переживай, сейчас будем пить, есть, знаешь, я голодный, как… медведь.

– Напористый ты тоже, как медведь, а обещал быть нежным.

Он поднес мою руку к своим губам и поцеловал, нежно, каждый пальчик.

– Прости, полностью снесло крышу.

– Н-ничего, мне понравилось.

Более того, возможно, большой перерыв виноват, но сейчас мне казалось, что я никогда ничего подобного не ощущала. Пожалуй, сегодня был самый лучший секс в моей жизни.

***

– Танюш, расскажи мне о своих любовниках.

– Зачем?!

– Просто интересно знать, какие болваны упустили такое сокровище.

– Болван, – тихонько поправила я.

– Ты хочешь сказать, у тебя был всего один мужчина? – удивился Шувалов.

– Я из тех девушек, которые изначально настроены на длительные и серьезные отношения.

– Что же произошло, почему вы не поженились?

– Он уехал в другую страну.

– Расстояние разве преграда для большой любви? Мне казалась, ты из тех женщин, которые готовы за любимым, как декабристки, хоть к черту на кулички последовать.

Чуть грустно улыбнулась.

– Ты преувеличиваешь степень моего благородства.

– Он тебя не позвал? – выдвинул предположение Алекс.

– Отчего же, позвал, и до сих пор зовет.

– А ты?

Как объяснить, что зануда Таня сама себе вырыла яму. Генку я выбрала не сердцем – разумом. Порядочный, без вредных привычек, умный, в целом симпатичный, вот с таким надо лишаться девственности и выстраивать дальнейшие отношения. Подумаешь, при его виде мое сердце не бьется чуть сильнее, подумаешь, в животе не летают бабочки, как у героинь любовных романов. Я девочка умная, знаю, что любовь проходит через три года, а потом остаются: привязанность, уважение, удобство от совместного проживания, которые иногда намного сильнее скрепляют брак, чем дурная страсть. Однако, если ничего не было изначально, то через три года осталось лишь глухое раздражение, и злость на себя, что я его испытываю к такому во всех отношениях хорошему парню. Поэтому, когда появился повод расстаться, я им воспользовалась. Мысль прожить с Генкой всю свою жизнь, да еще в чужой стране, вдалеке от родных, вызывала у меня смертную тоску. Помнится, Калюжный тогда тоже сокрушался, почти теми же словами, что сейчас Алекс, дескать, он ошибся во мне, думал, что я преданная, как декабристка, – женщина, на которую можно положиться в любых ситуациях, а на поверку оказалась не пойми что ждущей дурой.

– Во мне взыграла аллергия на излишне самоуверенных мужчин, – отшутилась я.

– Какая страшная болезнь, эта аллергия. Надо срочно изобрести противоядие.

Мы рассмеялись. А потом Шувалов снова начал целоваться. Медленно, нежно, постепенно входя в раж и распаляя себя и меня. Пожалуй, противоядие Алекс уже изобрел, только не следует ему об этом говорить, а то будет слишком часто пользоваться.

Отстранилась.

– Теперь твоя очередь рассказать о своих женщинах.

Мужские губы скривились в ироничной ухмылке.

– Я не очень добродетельный мальчик.

– Об этом не сложно догадаться.

– Боюсь тебя разочаровать, у меня было довольно много женщин. Впрочем, я не задавался целью вести подсчет. Но по-серьезному только одна – Мила, дочка друга моего отца. Мы росли вместе, влюбились, и когда мне было двадцать, а ей девятнадцать лет, поженились.

Шувалов замолчал.

– И что потом?!

– Потом, знаешь, мы были слишком молоды, не готовы к семейной жизни, тем более, я был у нее первый мужчина. В какой-то момент Миле, да и мне, наверно, тоже, захотелось развлечений, попробовать секса с другими партнерами. В общем, последнее время мы жили как друзья, нам это было удобно, кроме того, не хотелось расстраивать родителей, они так радовались, когда мы поженились. А когда папа умер, сохранять видимость семьи по большому счету стало ни к чему, кроме того, Мила встретила мужчину, в которого по-настоящему влюбилась. Они поженились недавно.

В голосе Алекса сквозила грусть. Говорят, старая любовь долго не ржавеет. Во мне проснулось что-то неприятное, темное, отравляющее горечью тело. Ревность?!

– Ты до сих пор ее любишь? – решилась задать я вопрос.

А внутри все помертвело в ожидании ответа, глаза словно черная пелена покрыла.

Мужские губы ласково чмокнули меня в нос.

– Тань, как мне ее не любить, мы ведь росли вместе. Мила как вторая моя сестра. Но меж нами сейчас и близко нет ничего, о чем ты подумала. Не хмурь свои точеные бровки, моя Татьяна Лазарева.

«Моя…» Приятная теплая волна прошлась по телу.

Интересно, а мне этого великолепного обнаженного бога, вальяжно развалившегося на полу дорогущего номера базы отдыха «Озерная соната», можно назвать хоть чуточку своим?

– Не нахальничай, мой самоуверенный мужчина.

Его лицо осветилось улыбкой, словно Шувалову тоже приятно быть «моим». Губы нежно поцеловали пальцы моих рук.

– Я ужасно голоден, Таня, давай мыться, одеваться и пойдем в ресторан, там вполне прилично готовят.

Грациозно потянулась (во всяком случае, попыталась) и встала с чуточку колющегося ворса ковра. Алекс без всякого стеснения облапал, облизал меня глазами. Между ног моментально возникло жаркое томление, в мужском взгляде тоже читался сексуальный интерес. А как же необходимая сильной половине человечества передышка между таймами?

– Мыться придется по отдельности, Таня, ибо боюсь, в противном случае до еды мы не доберемся до закрытия ресторана.

Рассмеялась, у неправильного принца хорошее чувство юмора.

– Я буду кусаться, не накормишь, начну грызть тебя.

– Это интересно, – коленодрожательно улыбаясь, протянул Шувалов, – пожалуй, ужин отменяется.

– Только попробуй, и я первая в ванну!

Обнаженный Алекс, конечно, захотел попробовать, но я оказалась быстрее, успела забежать в ванную комнату и захлопнуть перед его носом дверь.

***