– Можно встретиться после фильма.

– Будет уже поздно, Александр Иванович.

– Таня, прошу тебя, зови меня просто Саша.

– Александр Ивановичи, это все, что вы хотели мне сказать?!

Шувалов тяжело вздохнул.

– Какая ты упрямица! Нет, я много чего хочу тебе сказать, но это не телефонный разговор. Давай встретимся завтра. Танюш, прошу тебя!

О-о-о, мужской ласковый тон скрутил в раскаленные пружины мои внутренности. Развратница, умоляюще вытянув руки, упала на колени. Даже так?! Во как ее разбирает. Девочка-мечтательница поддержала стенания развратницы: «Смотри, как он проникновенно просит, наверняка уже научился ездить на велосипеде. Ой, точнее исправился». «Не глупи, он просто хочет вернуть тебя в свою постель, как личность ты ему мало интересна!» – возразила зануда-отличница. «А знаешь, Таня, я бы хотела посмотреть, как он будет извиняться», – вдруг неожиданно сказала феминистка. Что неудивительно, она любила чувствовать свое превосходство над мужчинами. Три – один, повезло тебе, Шувалов.

– Хорошо, давайте попытаемся поговорить.

– Жду тебя завтра после работы на автомобильной стоянке.

Стоило согласиться, как богатый Буратино пошел командовать и ставить условия.

– Кафе «Лидия» – это рядом с моим домом, в 19.00, – сказала я и отключила телефон.

***

Опоздала на пятнадцать минут. Надо было, конечно, намного дольше помучить Шувалова, но ведь Таня Лазарева пунктуальна до неприличия. Алекс, хмуря лоб, сидел за столиком и неторопливо пил кофе. «Какой красивый! – влюбленно выдохнула развратница. – Как же я по нему соскучилась! Так хочется подойти ближе, заглянуть в серые глаза и поцеловать прямо в губы. А потом ну его на фиг, это кафе. Что за блажь разговаривать на людях? Беседы надо вести в укромных местах, чтобы была возможность сразу перейти к действиям. А лучше вообще никаких разговоров. Ясно же как дважды два, ты его хочешь и влюблена в Шувалова не хуже мартовской кошки. Так какого фига строить из себя козу рогатую?!»

Сделала два шага вперед, Алекс увидел меня и подскочил со стула. В серых глазах почудилась нежность и зеленющая тоска, такая же, что все эти дни и меня немилосердно терзала. Сердце, глупое влюбленное сердце забилось, затрепыхалось в груди. Феминистка презрительно фыркнула: «От одного взгляда растаяла, дурочка! Пху! Плохая была идея сюда приходить!»

Не отрывая глаз, сделали несколько шагов навстречу друг другу.

– Танька, я так соскучился!

От его проникновенного, чуть хриплого голоса, тока, прошедшего по хребту, подкосились ноги. И я, наверное, упала бы, но Шувалов обнял за плечи, прислоняя к своему телу. Ноздрей коснулся врезавшийся в память как что-то родное и до чертиков сексуальное, запах дорогого, чуть терпкого парфюма.

– Александр Иванович, ведите себя…

Слово «прилично» поглотили мужские губы, совершенно не прилично, а до жути эротично, запечатавшие мой рот. «Поглядите на него, еще даже не извинился, а уже целоваться лезет!» – возмутилась феминистка. «О боже, какой мужик! – нокаутированно хрипела развратница. – Сразу схватил в объятья и принялся целовать. Я бы посоветовала Шувалову, пока отличница Таня не опомнилась, кинуть ее себе на плечо и тащить в свою пещеру. Да неважно куда, главное, чтобы там была горизонтальная поверхность и отсутствовали посторонние глаза».

Отталкивая, уперлась руками в мужскую грудь, а вот мои губы почему-то раскрылись, более того, всосались в мужской рот, отвечая на поцелуй. Я по нему тоже очень-очень соскучилась.

Нет, не потащил, смелости не хватило, а ум, наоборот, пусть в мизерных количествах, но все-таки у Шувалова присутствовал. Ведь я бы тут такой визг устроила.

Через несколько секунд Алекс отстранился и,держа мою голову в своих лапищах, внимательно посмотрел мне в глаза.

– Вы ведете себя возмутительно!

– Я сейчас снова стану тебя целовать.

Зашипела:

– Только попробуй! И я тогда за себя не ручаюсь, мало тебе не покажется.

Он усмехнулся.

– Прививка от выканья все так же действует.

Губы мои подрагивали, борясь с установкой «не сметь лыбиться, как последняя дура».

– Танюш, давай сядем.

Не стала спорить, опустилась на стул. По правде сказать, ноги держали едва-едва, того и гляди, на пол сползу.

– Это тебе, – Шувалов протянул красную розу, одну.

– Спасибо, – машинально ответила я. – А как же шикарные букеты, неужели финансовый кризис коснулся и генерального директора компании «Стройинвест»?!

Алекс как-то странно хмыкнул.

– Знаешь, Таня, эта роза напоминает мне тебя. Она идеальна в своей красоте, но сломить себя не позволит, чуть что – выпускает колючки, которые могут до крови разодрать сердце.

– Надо же, оказывается, вы умеете говорить вполне романтичные вещи, а не только «я тебя трахал и еще хочу трахать», – не смогла удержаться, чтобы не съязвить.

Ой, неужели я вслух произнесла подобное?! Губы Алекса скривились, а глаза, наоборот, сверкнули пламенем.

«А по мне, и те слова были очень поэтичными!»– некстати добавила развратница.

– Тань, я хочу извиниться. Нет, не за мою откровенность тогда, ты уж прости, я предпочитаю все называть своими именами и ничего не вижу постыдного в нашем ВЗАИМНОМ, – выделил голосом, – желании. Только аргументы подобрал совершенно неправильные.

Дошло наконец-то.

– Прости, я привык командовать, получать, покупать сразу понравившиеся мне вещи.

Возмущение опять всколыхнулось пенной волной. Как бы вместо извинений не получить новую порцию оскорблений.

– Но я ведь не вещь, Александр Иванович!

Красивые мужские губы растянулись в грустной улыбке.

– Не возмущайся, Таня! Бога ради, не выпускай иголки, я не хотел тебя обидеть. Просто объясняю особенности своего характера. Знаешь, тогда на базе отдыха мне было так хорошо с тобой, как ни с одной женщиной до этого, и очень захотелось, чтобы Андалузская красавица и дальше оставалась рядом, поэтому я задействовал простую проверенную схему, которая проходила практически со всеми женщинами. Кроме тебя… Еще, знаешь, Танюш, у тебя тяжелая рука, а медведь не привык к тому, что цветочки могут бить, да прямиком под дых. В общем, он, я, немного, по правде сказать, довольно сильно, разозлился, и дальше пошел напролом, как бурый мишка через бурелом, не обращая внимания на шипы моей Розы, доставляя боль себе и ей.

– От дурных привычек следует избавляться.

Шувалов усмехнулся.

– Обещаю, буду избавляться. Я понимаю, ты была совершенно не готова к такому резкому переходу в наших отношениях. Мне не следовало на тебя давить, тем паче заводить разговор о деньгах. Прости меня, Танюш, я постараюсь быть воспитанным. Хотя ты должна понимать, иногда грубость из моих уст – как минимум, признание в чувствах. Давай мириться, Таня! Без тебя мне плохо, даже более того, хреново!

Алекс заграбастал в плен мои пальчики, поднес к губам и начал их целовать, точнее колоть маленькими раскаленными иголками.

«Ну, прости ты его, дурака, Таня, а Шувалов сделает нам еще много-много раз хорошо, он может», – убеждающе шептала развратница. «Видишь, он признал свою неправоту, понял твою сложную душевную организацию», – выдала девочка-мечтательница. Феминистка с отличницей лишь фыркнули от такой возвышенной патетики.

А мужские губы продолжали колоть мои пальчики иголочками, красивые глаза жгли серым огнем, опаляя вплоть до трусиков.

– Ну что, мир? – спросил Шувалов хриплым шепотом.

Боясь язвительных комментариев более здравомыслящих во мне девочек, улыбнулась, робко, несмело, лишь краешком губ.

– Я за мир во всем мире. Но пускай напористый медведь помнит о колючках.

Алекс повел плечами.

– Забыть твой хук справа довольно сложно.

– Смею заверить, хук слева в моем исполнении тоже выглядит блестяще.

– Что за женщина мне попалась, дерется, как сапожник.

– Сапожники матерятся. Впрочем, материться я тоже умею.

Шувалов захохотал.

– Таня Лазарева, ты просто чудо!

Глава 9

– Танюш, я заеду за тобой через полчаса. Устал как собака, и еще ужасно соскучился.

– Как прошла командировка?! – вежливо поинтересовалась я.

– Ты знаешь, более чем хорошо. Удалось договориться о довольно выгодном контракте, с перспективой дальнейшего расширения.

– Поздравляю.

– А моя Андалузская красавица скучала по мне?!

Что за голос, бьется током, сразу стала бурлящей темными тварями похоти лужей.

– Очень… – тихонько шепнула я в трубку мобильного телефона.

Даже не видя его, понимала, что сейчас Шувалов улыбается, радуясь моему признанию.

– Танька, так хочу тебя обнять.

– Только обнять? – лукаво поинтересовалась развратница.

– Нет, несмотря на усталость, я хочу тебя хорошенько трахнуть, чтобы ты хрипела, стонала подо мной, и так же эротично, как на базе отдыха «Озерная соната» запрокидывала голову, пытаясь дышать, выставляя напоказ свою пахнущую розами шею, которую так приятно целовать и лизать.

Боже мой, он меня изнасиловал по телефону!

– Александр Иванович, вы медведь!

– Татьяна Николаевна, а вы ханжа! Что плохого в моем желании?! Уверен, ты хочешь того же! Я ведь опытный мужик и прекрасно ощущаю, как ты дрожишь в моих руках, как стонешь и пылко отвечаешь на мое малейшее касание. Что плохого в нашем взаимном желании, Таня?!

– Наверное, ничего, – наконец призналась я, – но знаешь, мне бы хотелось, чтобы кроме «хочу», были еще какие-то чувства.

– Дурочка… Я приеду через полчаса и растолкую тебе о своих чувствах. А в ответ, раз уж ты решила, что пришла пора об этом говорить, ты расскажешь мне о своих, только честно, без утайки, все как на духу. Договорились, Таня?!

– Д-договорились.

– Жди меня, Танюш, я уже скоро приеду.

Попрощавшись, Шувалов отключил телефон.

«О-о-о, можно говорить буду я», – сразу же подала голос развратница. «Да ты ему такое наговоришь, что он себя богом почувствует, возгордится еще», – вставила феминистка. «Он и есть царь и бог! – мечтательно закатила глаза развратница. – А если болтать будете вы, Шувалов вообще может умереть от скуки, или убежит куда подальше, испугавшись ваших доисторических принципов».

***

Какой сегодня чудесный день… Во-первых, мне удалось достигнуть соглашения о крупных поставках наших стройматериалов в близлежащую область, конечно, транспортные затраты будут съедать часть прибыли, но компания «Стройинвест» все равно должна остаться с прибылью, а значит, финансовый крах, слава богу, пока отодвигается. Во-вторых, буквально через полчаса, нет, двадцать минут, я увижу свою Андалузскую красавицу.