– Вот именно, Таня, много, очень много. Как мне не стать при таком множестве циничным типом?

Левая рука опустилась на грудки, соблазнительно топорщащие ткань офисного платья. Черт, ну почему платье, а не блузка?! Почему вместо легко расстегивающихся пуговиц спереди молния сзади? Прямо хотелось реветь от досады, а губы загорелись желанием обхватить, всосать в рот тугой бутончик соска ее идеальной женской груди.

– Твой решительный отпор моим попыткам перевести наши отношения в привычную для меня горизонтальную плоскость дал понять, что цветочек, словно ежик, напичкан колючками. Но это уже не оттолкнуло, нет, мне еще сильнее захотелось с тобой видеться. После нашего байкерского свидания я окончательно и бесповоротно был очарован, полностью потерял голову.

Интенсивный толчок пальцами в самую глубину вагины, снова попытка нащупать точку G, а мой большой палец лег на клитор.

– Таня, нет, черт возьми, не закрывай глаза! Слушай дальше. Мне нравится в тебе все: как ты двигаешься, смотришь, улыбаешься. Я готов часами, словно прекраснейшим творением природы, любоваться своей Андалузской красоткой. Меня ужасно забавляет, что ты такая дерзкая и совершенно не боишься моего гнева.

Чуть увеличил интенсивность ласк.

– Танька, – шептал я глухим шепотом, – обожаю твой розовый запах, меня до дерганья члена заводит твой голос.

Начал интенсивно трахать ее своими пальцами.

– Твои стоны – просто музыка для ушей, только от этого кончить готов.

Она запрокинула голову, женская попка заелозила по сиденью автомобиля, то ли пытаясь уменьшить глубину проникновения моих пальцев, то ли наоборот, сильнее на них насадиться.

– Шувалов, ты опять про свое «хочу»… – возмущалась и одновременно эротично выдыхала Танечка.

– Маленькая ханжа! – прошептал я ей на ухо и снова накрыл пухлый рот поцелуем, не забывая при этом интенсивно теребить пальцами в уже хлюпающей вагине.

Девичьи веки опять прикрылись. Черт, нельзя прятать от меня расплавленный шоколад. Чуть повысил голос:

– Таня, ну не закрывай же глаза! Разве ты не знала, что у мужчин «хочу» неотделимо от других чувств? Разве ты не видишь, не понимаешь, как мне с тобой хорошо, весело, интересно?! Причем далеко не только в постели.

– О-о-о… – послужило мне ответом.

– Обожаю на тебя смотреть, прикасаться, гладить.

По правде сказать, интенсивные движения в женской промежности имели мало общего с поглаживаниями. Мои пальцы ее брали, трахали, укрощали, делали своей.

– Мне до чертиков понравилось просыпаться вместе с тобой и засыпать, впрочем, тоже… А также завтракать, обедать, ужинать, кататься на лодке. Наверное, поэтому я так расстроился, рассвирепел, когда ты не захотела переехать в мою квартиру, стукнула меня сначала в бок, потом сумочкой по башке. Для меня, который привык получать все и сразу, было очень обидным такое активное сопротивление.

– Ты заслужил, – прошипела Таня, – очень самонадеянный…

Большим пальцем начал чуть интенсивней ласкать клитор, балдея от подергиваний, прошедших волной по женскому телу.

– Похваляющийся своими деньгами… Это бе-еси-ит!.. – последнее слово получилось стоном удовольствия.

– Прости, Таня, но пойми, я человек своего времени и своего положения.

– Да-а-а… – опять простонала Андалузская красавица, ведь интенсивные движения в промежности продолжались. – Меня тоже иногда заносит…

Она теперь всем своим существом елозила по автомобильному креслу, шоколадные глаза снова спрятались за веками, а пухлые губы приоткрылись, стараясь сделать вдох.

– Не знаю, Таня, можно ли все это назвать любовью, ну уж точно я к тебе неровно дышу.

– У-у-у, – завыла моя развратная девочка-умница, поскольку я снова начал теребить в самой глубине точку, которая доставляла ей удовольствие.

– Скажи, Таня, тебе нравятся мои чувства?!

В ожидании ответа остановил движения. Веки распахнулись, опалив меня чем-то, похожим на бешенство. Ага, почувствуй, Андалузская красавица, как это – остаться без желанного сладкого.

– Скажи… – змеем-искусителем зашептал я в аппетитные, сочные губы.

А потом чуть ли не заорал:

– Скажи!

– Да, да, черт возьми! Нравится. Очень проникновенно. Продолжай, Саш, прошу тебя! Мне совсем немного осталось…

Легонько погладил клитор, кайфуя от извиваний тела под моими пальцами.

– О-о-о, сильнее, пожалуйста-а-а…

Начал быстрее работать пальцами внутри женской промежности. Все глубже и глубже. Теперь не было нужды просить ее раздвинуть ножки. Таня сама максимально широко, насколько позволяли ей салон автомобиля и задранная юбка офисного платья, развела колени, разбросала изящные лодыжки в стороны, став полностью для меня доступной. Пространство мерседеса наполнилось музыкой приглушенных женских стонов и чавкающими звуками движений моих пальцев в сочащейся любовными соками промежности. Потекла моя девочка изрядно. Таня вытянула шею и, кажется, совсем перестала дышать, вся напряглась, словно собираясь взлететь.

– Кончай, кончай, моя хорошая! Хочу это слышать.

Она захрипела, застонала, тело выгнулось, ноги прихлопнули мою руку, все еще орудующую в ее влажных глубинах, глаза цвета растопленного шоколада который раз прикрылись. Вот он – оргазм моей Андалузской красавицы. Блин… Насадить бы ее, такую сокращающуюся, скулящую, на себя. Прислонился лбом к темноволосой голове… Вдох, выдох, вдох, выдох, потерпи до дома, озабоченный придурок.

– Нежность к тебе у меня тоже имеется, целая лавина, – поцеловал Таню в макушку, – только извини, она своеобразная, немного медвежья. Не знаю, нужна ли тебе такая?

Наконец женские веки распахнулись. Боже, она сейчас похожа на Мадонну…

– Н-нужна, с этого момента я снова вхожу в клуб любителей напористых медведей.

***

Зеркало лифта отразило мою еще не отошедшую от оргазма физиономию. На щеках румянец, губы раскрасневшиеся, припухшие от поцелуев, платье перекособочено, строгая прическа безнадежно испорчена, а глаза горят томным блеском. «Трах тебе к лицу», – вынесла вердикт развратница. И даже отличница, которая всегда считала неважной физическую красоту, была вынуждена с ней согласиться. Выглядела я и правда очень-очень привлекательной. Не хуже Моники Белуччи в молодости. Лифт из подземного гаража доставил нас прямиком на самый верхний двадцать пятый этаж.

Алекс распахнул передо мной дверь квартиры.

– Ну что, пойдем осматривать мою «берлогу».

«Берлога» показалась огромной, особенно учитывая тот факт, что обитал Шувалов здесь один, мама, по его словам, предпочитала жить в загородном доме и наведывались сюда лишь изредка. Я старалась сильно не глазеть по сторонам, дабы не выдавать свое нищебродское восприятие, не хотела вести себя любопытной Варварой. Но то, что увидела в коридоре, гостиной поражало обилием квадратных метров, высотой стен и работой хорошего дизайнера. Неправильный принц явно предпочитал четкие линии минимализма и конструктивизма. А я?.. Мне до стилевых изысков далеко, ведь в нашей квартире изначально все делалась в стиле «как-нибудь, лишь бы чистенько было».

Почувствовала себя немного неуютно. Впрочем, это ощущение длилось недолго, поскольку Шувалов заключил меня в объятья и начал целовать. Нет, медленно пожирать своими губами, сминать своими нахально скользящими по моему телу руками. Мужские пальцы расстегнули молнию сдержанного офисного платья, стащили рукава с плеч. Ткань поползла вниз, по талии, бедрам, обжигающие руки накрыли груди с уже топорщащими кружево бюстгальтера сосочками. Какая мощная эротическая атака!

– Переступи, – приказывающе прошептал Алекс.

И я послушно вышла из платья, освободив ноги от темно-синей ткани. Шувалов отстранился, чтобы оглядеть мое тело от макушки до пяток, чтобы полностью поглотить меня своими глазами.

– Таня, ты охренительно прекрасна!

– Да, Саш, ты тоже выглядишь смесью Аполлона с богом бизнеса и финансов.

– Разве есть такой бог? – недоверчиво спросил Шувалов.

– Бога финансов нет, но в древней Греции Меркурий считался покровителем торговли.

– Какая ты умница, Таня.

Этот потрясающий мужчина с глазами, стреляющимися маленькими стальными иглами, сделал шаг в мою сторону, а я почему-то наоборот попятилась вглубь комнаты.

– В чем дело? – изумился Алекс. – Мы опять играем в недотрогу?!

– Мы опять захотели в бок?!

Красивые мужские губы улыбнулись.

– Знаешь, Тань, я уже полюбил твои колючки. Кроме того, когда от меня убегают, во мне просыпается инстинкт охотника.

– Какие подробности открываются, оказывается, у тебя есть склонность к мазохизму, возможно, тяга к подчинению тоже присутствует, – что за бред произносят мои губы.

Шувалов снова сделал шаг вперед, на который последовали мои два шага отступления. А потом был молниеносный бросок, и я опять стонала в объятьях неправильного принца.

– Нет уж, Таня, никакой склонности к подчинению в сексе у меня нет, скорее наоборот, я люблю брать таких хороших красивеньких девочек, как ты, в разных позах и ракурсах, превращая их в бесноватых развратниц. Но если ты хочешь попробовать БДСМ-игры, я не против. Люблю эксперименты в постели.

Щеки заалели, боже, как смущают и одновременно возбуждают его разнузданные слова… Развратница закатила глаза: «О-о-о… Хочу, отчего бы нам это не попробовать, Таня. Какой мужик, с ним секс никогда не будет скучным исполнением долга!»

Шувалов начал постепенно оттеснять мене вглубь гостиной к огромным панорамным окнам.

– Таня, помнишь, мы договаривались, что в ответ на мой рассказ о своих чувствах ты будешь так же откровенна.

Помнить-то я помнила, но давая такое обещание, даже не предполагала, что рассказывать о своих чувствах мне придется только в нижнем белье. Вдруг одна мысль пришла в голову, развратница зашепталась о чем-то с недавно появившейся во мне девочкой-хулиганкой. На моих губах заиграла чуточку провокационная, немного стервозная улыбка. Мандражирующие от смущения и своей смелости пальчики легли на широкую грудь неправильного принца. Начала раздевать Шувалова, а то стоит тут в своем дорогущем костюме, галстуке, весь с иголочки одетый, а я, видите ли, в одном исподнем перед ним. Стащила пиджак костюма с его широких плеч, потянула за галстук поближе к себе. Алекс чуть иронично усмехнулся: «ну-ну, давай, девочка, покажи, на что ты способна». На многое, мистер Зазнайка-принц, его усмешка подстегнула действовать дальше. Сняла галстук с шеи и стала медленно, излишне медленно расстегивать пуговицы мужской рубашки, подушечками пальцев ощущая, как напрягаются в ответ на мои касания мышцы его пресса. Вытащила полы сорочки из брюк, вот и последняя пуговица, как раз на уровне вздыбленной ширинки брюк. Провела легонько пальчиком по этому выпирающему бугру, Шувалов тихонько взвыл, а мужское естество дернулось за молнией отутюженных брюк.

– Млять, Таня, я сейчас спущу себе в штаны!

– Потерпи, – тихонько шепнула ему на ушко я и начала стаскивать рубашку с мужских плеч.

– Таня, запонки, – захрипел Шувалов.

– Ой, прости!