Деревянные бараки оказались высокими одноэтажными зданиями с желтоватыми заиндевевшими окнами. Ставни и тяжелые занавески заслоняли свет с высоких столбов.

Прямо за дверью в барак был зал, где вплотную друг к другу лежали десятки тонких полосатых матрасов. К стенам прикручены шведские стенки, с потолка свисают тускло светящие лампы и спортивные снаряды – бревна, кольца и трапеции. Дальняя стена спортзала – пустая. В следующее здание вела отдельная дверь. Отхожим местом служили расставленные по залу четыре ведра. С той стороны, откуда они вошли, в небольших закутках, отгороженных полотном, стояли обыкновенные темные деревянные стулья.

В середине зала санитары перекатили Брайана на матрас, засунули под него медкарту и исчезли вместе с носилками за спинами подошедших пациентов, даже не проверив, как их подопечный устроился.

Поток вяло бредущих фигур с пустыми глазами вскоре иссяк. Джеймс лежал в паре матрасов от него и следил за теми, кто пришел последним. Когда все сели или растянулись на жестких постелях, медсестра хлопнула в ладоши и пошла вдоль рядов, снова и снова повторяя одну и ту же фразу. Брайан ее не понял, однако по растерянности остальных пациентов и их неловким попыткам раздеться сообразил, что всю одежду нужно сложить рядом с матрасом. Указание выполнили не все – потребовалась грубоватая помощь санитаров, тихо комментирующих происходящее. Джеймс и Брайан тоже не отреагировали, но кто-то сорвал с них рубашки через голову – даже уши запылали. Брайан с облегчением заметил, что платка Джилл на Джеймсе уже нет.

Один из раздетых мужчин встал, безвольно повесив руки вдоль боков, и помочился на матрас и соседа – тот лишь вяло перекатился на бок.

Медсестра бросилась к нему, отвесила подзатыльник – струя мочи тут же иссякла – и повела к ведрам в дальнем конце зала.

В этот момент Брайан поблагодарил судьбу за то, что несколько дней ничего не ел и не пил.

Открылась дверь в заднее здание, и въехала тележка с одеялами.

Простояла она долго.

Пол в зале не был холодным, но из-за сквозняка от входной двери Брайан весь покрылся мурашками. Пытаясь согреться, он свернулся калачиком.

Через какое-то время послышались стоны. Многие раздетые люди сильно тряслись. Две присматривавшие за ними медсестры раздраженно покачали головой и указали в сторону тележки. Значит, за одеялами надо идти самим. Пара сутулых, худых мужчин, не стесняясь, перескочили матрасы и выхватили из кучи одеяла, не вглядываясь, сверху они лежат или снизу.

Остальные с места не двинулись. Одурманенные, с помутневшим рассудком.

Так Брайан пролежал несколько часов. По мере того как усиливался холод, все сильнее стучали зубы. Медсестры украдкой задремали и клевали носом на скамейках в глубине помещения. Они давно предоставили лежавших пациентов самим себе. В тусклом свете Брайан едва различил съежившееся тело Джеймса среди остальных. Однако торчавший из-под матраса кончик платка Джилл он разглядел. «Пусть он там и остается!» – взмолился он. И вдруг Джеймс резко вскочил и побежал к ведрам. Несколько секунд одно из них глухо звенело.

Испражнялся Джеймс всего какое-то мгновение, но на некоторое время в неудобной позе его задержали испорченный желудок, выступивший пот и остатки мочи. Фыркнув, он пошарил вокруг ведра, но бумагу так и не нашел.

Без дальнейших размышлений о гигиене Джеймс подбежал к тележке, схватил одеяло и проворно вернулся на свое место. «Идиот, что ж ты мне одеяло не взял?» – подумал Брайан, планируя последовать его примеру и украдкой поглядывая на женщин в униформе, дремавших у торцевой стены.

Но в итоге не стал.

Чуть позже ночью громко хлопнула дверь со двора – зажглись лампы на потолке, и помещение тут же наполнилось ослепляющим светом. Брайан лежал не шевелясь. Солдаты СС решительно двинулись к паре укутанных одеялами мужчин. Затем наклонились к ним, взяли их медкарты и оторвали уголок первой страницы.

Один из получивших такое клеймо лежал рядом с Джеймсом. Укрывавшее его тряпье оказалось одеялом Джеймса. Брайан засомневался, что сам он проявил бы подобную сообразительность.

Джеймс намеренно взял только одно одеяло…

Глава 7

Зал перебудила ночная проверка. Хотя большинство людей были в ночных рубашках, а в итоге и одеяла раздали, с каждым часом жалобы становились все громче. Заканчивалось действие лекарств.

Все больше людей пытались абстрагироваться от обстановки: раскачивались, принимали странные позы и сидели с застывшими лицами. Брайан никогда ничего подобного не видел. Сам он лежал абсолютно неподвижно.

Мужчины, которых он раньше не видел, зажгли в зале свет и бегло осмотрели лежащие на полу тела. На одном из мужчин было черное, полностью расстегнутое пальто, доходившее до лодыжек. Когда он топнул, все посмотрели вверх. По команде несколько пациентов нехотя поднялись и потянули соседей за рубашки, пока те тоже не встали. В итоге лежать осталось всего шесть-семь человек.

В сопровождении пары медсестер человек в пальто задал одному из лежавших вопрос, но ответа не получил. Он сделал знак рукой, и его помощники взяли больного под руки и поставили. Когда его отпустили, он снова упал, как тряпка, безвольно ударившись затылком об пол между матрасами с таким грохотом, что у Брайана перехватило дыхание. Опустившись на корточки, чтобы привести потерявшего сознание в чувство, медсестры смотрели на офицера снизу вверх, но тот уже шел прямиком к Брайану.

Взглянув в рассматривавшее его бледное лицо, Брайан решил встать на ноги.

Шатающаяся походка и слегка дрожащие колени выглядели правдоподобно, ведь последний раз он стоял семь дней назад. Кровь отхлынула от мозга, и голова закружилась. И тем не менее он не упал, когда его отпустили. Из семи человек его примеру последовал только Джеймс.

Началась болезненная процедура уничтожения вшей – Брайан попытался оказаться поближе к Джеймсу, но женщины безостановочно стучали резиновыми перчатками по резиновым фартукам, чтобы люди не останавливались.

Джеймс стоял в очереди возле отделанной плиткой и покрытой пятнами стены; как и все остальные, в руках он держал рубаху с номером и ждал, когда освободится душ. Один из обнаженных мужчин замер в кабинке, повернувшись ко всем спиной и подставив под струи воды открытые глаза. Через какое-то время он закричал от боли – вопли, подобно волчьему вою, распространились от одного сумасшедшего к другому.

Шум поднялся быстро, но так же быстро – с помощью ударов и угроз – был восстановлен порядок. Тот, кто все это начал, с красными глазами, постанывая, терпел побои и не осознавал, что происходит вокруг. Затем его за волосы выволокли из душа и припечатали к стене. Лишь когда на него накинули смирительную рубашку и повели прочь, он затих.

Когда Брайан в последний раз видел Джеймса, прежде чем они снова оказались в зале, тот улыбался, напевал и даже не сопротивлялся, когда его толкнули под холодный душ с рубахой в руках.

В зале всем выдали ботинки одинакового размера и выстроили в три шеренги вдоль стен со шведскими стенками лицом к центру зала. Некоторых сразу отделили и собрали в группу у наружной стены. Среди них Брайан опознал тех, кто ночью отважился пойти за одеялом. Судя по всему, они своего особого положения не осознали.

Тем временем перед закутками поставили несколько столов. Тот мужчина, что пришел в пальто, освободился от своего наряда и сел с другими офицерами службы безопасности и одетыми в халаты представителями медицинской службы. Женщин среди них не было.

Услышав свое имя, встрепенулся один из пациентов. К комиссии его вытащил солдат. Назвали еще несколько имен – никакой реакции не последовало, после чего офицер безопасности сверился со списком и назвал номера – насколько Брайан мог судить, они совпадали с номерами на рубахах. Брайан горячо желал понять, какие именно. Слушал он внимательно. У него закружилась голова – и тут офицер указал на него, а солдат потащил его в очередь.

Имя Джеймса назвали в числе последних. С обыкновенной прусской тщательностью больных вызывали в алфавитном порядке. Ему тоже пришлось выйти вперед.

В среднем каждый пробыл за занавеской две-три минуты, потом пациентов снова выводили и строили у задней стены в шеренги – в той же последовательности. С виду они не пострадали, но стояли неестественно прямо, с ничего не выражающими серыми лицами.

За занавесками слышалось бормотание, шелест и шум. Поводов для волнения не было. Ответы одного из пациентов напоминали резкие приказы – несколько ожидавших пациентов послушно свели пятки вместе и выпятили грудь.

За тускло-зеленой занавеской офицер за шатким столом читал медкарту Брайана, стоящий рядом врач заглядывал ему через плечо. Солдат, который его привел, подтолкнул Брайана к стулу перед столом и торопливо отступил за занавеску. По мере того как палец офицера пробегал по строчкам медкарты, в закутке постепенно менялось отношение к Брайану. Ему кивали, уважительно обращались и снова кивали – Брайан в это время пытался унять беспокойство и страх, которым уже поддавалось тело. Хоть эти люди ему и улыбались, в следующую секунду они вполне могли превратиться в его убийц.

Заданные вопросы повисли в воздухе. Офицер безопасности побарабанил пальцами по краю стола и посмотрел на врача – тот схватил Брайана за запястье и пощупал пульс. Затем посветил фонариком в глаза, шлепнул сбоку по голове и снова посветил. Брайана сковало, и он даже не заметил, как врач зашел ему за спину. От резкого хлопка – появившиеся сзади ладоши хлопнули прямо у него перед глазами – он заморгал и тут же поднял плечи – зашевелилась вся верхняя часть тела. Однако наблюдателям это необычным не показалось.

Врач встал позади офицера – тот вновь поднял глаза от бумаг, повернулся, схватил что-то со стола и одним движением перебросил Брайану. Даже если бы он и попытался, защититься у него бы не получилось. От боли в переносице он широко распахнул глаза.

Больше он даже не шелохнулся.

Из соседнего закутка послышался удар, пациент застонал, затем еще один – пациент умолк. Офицер службы безопасности снова улыбнулся Брайану и принялся совещаться с врачом, тараторившим с такой скоростью, что Брайан не понял бы ни слова, даже если бы говорили на его родном языке. Когда Брайана выводили к остальным, офицер пожал плечами и встал.

Он оказался прямо перед Джеймсом – тот пока стоял в небольшой очереди. Влажная рубашка прилипла к телу. Под самым вырезом обозначилось темное пятно. Брайан застыл. Джеймс опять надел платок Джилл. Совершив этот безумный и чрезвычайно опасный поступок, с виду Джеймс расслабился и казался спокойным. Но Брайан хорошо его знал. В глубине души, за фасадом, его переполнял страх. Все чувства приведены в боевую готовность. Без своего талисмана ему уцепиться не за что. А если от него не избавиться, он же послужит его гибели.

«Все нормально», – одними губами объяснил Брайан, но Джеймс лишь тихо помотал головой и, как и остальные, сделал шаг вперед.

Наконец со своего места встал главный офицер и жестами приказал небольшой группе в углу – тем, кто взял ночью одеяла, – выстроиться к закутку у самой двери.

Раздававшиеся за занавеской яростные вопли долетали до потолка, и ткань затряслась, как будто там дрались. Старший офицер службы безопасности весь побагровел; занавеску сдернули и опрашиваемого потащили по полу: он волочил ноги, в лице отражалась мука.

Подошедшие дежурные взяли мужчину под руки. Дерзкий пациент дико таращился на вялых людей, напрасно ища, за кого бы зацепиться. Брайан посмотрел на него, не фокусируя взгляд. От волос по лбу текла кровь. Его тоже ударили каким-то предметом. Наверное, он совершил ошибку, попытавшись защититься.